стр. 29). Словом, мифологическое имя Marica, Maria, Марена, Марыся, Pizamara известно в народных песнях на протяжении от Адриатического до Балтийского моря, а отсюда на восток, в области Польши и Белой и Малой Руси, повторяясь ныне, именно в песнях белорусских и малорусских, с особенным постоянством, рядом с Ясонем, Купалом и Иваном. Именем
Marica называлась и древнеиталийская богиня, сочетавшаяся с Фавном, оставившая, однако, по себе, как и многие другие древнеиталийские божества, лишь смутное воспоминание в римской мифологии. Известно, впрочем, что она отождествлялась с Цирцеей и принадлежала к числу богинь,
почитавшихся женщинами[792]. (Ср. выше (стр. 280) начало малорусской купальской песни: «Ходили
дивочки коло
Мариночки»), Обо всем этом подробнее буду говорить в другом месте.
в) Дажьбогу или Дневному богу, засвидетельствованному Нестором, в числе киевских богов, и предполагаемому в земле вагров и бодричей, соответствует засвидетельствованная Гельмольдом плунская богиня Подага. — С солнцем, дневным богом, сопоставляется в многочисленных сербских песнях солнцева сестра — Денница (Даница), которая может быть понимаема или в смысле утренней звезды, или в смысле зари (в чешских глоссах читаем: «denice — aurora»):
Жарко сунце cbojoj секи каже:
«О данице, премили сестрице!»[793]
Жаркое солнце говорит своей сестре:
«О денница, милая сестрица!»
В другой песне она называется звездой-переходницей (звезда-преодница)[794]. В одной хорватской песне Денница называется солнцевой дочерью, владеющей многими дарами: красотою весны и лета, богатством богатой осени, белизной белой зимы[795]. Солнцева сестра рисуется в блестящих красках, подобно вышеприведенному (стр. 296 пр. 1) описанию Солнца-сокола в болгарской песне, она сидит на серебрёном престоле, на студеной воде:
Извирала студена водица.
На водицу сребрна столица.
На столицу лијепа ћевојка,
Жуте су joj ноге до кољенах,
А злаћене руке до раменах.
Коса jojjeкита ибришима.
(Истекала студеная вода,
На воде серебреный престол,
На престоле красавица-девица:
По колена ноги ее в сиянии (желтые),
По локоть руки в золоте,
Коса шелками увита…)
Прислал паша сватать эту девицу, она отвечает сватам:
Фала Богу, чуда великога!
Да ли je ce наша помамио?
Кога хоће да узме за љубу,
Да он узме Сунчеву сестрицу
Мјесечеву првобратучеду,
Даничину Богом посестриму![796]
(Хвала Богу, чудо великое!
Или паша с ума сошел?
Кого хочет за любу взять,
Взять Солнцеву сестрицу,
Месяцеву племянницу,
Денницыну по Богу посестриму!)
Здесь под солнцевой сестрой, вероятно, следует понимать зарю. В Каринтии утреннюю зарю называют дъжница[797], словом, заключающим в себе понятие о дожде и в то же время близко сходным с именем звезды денницы. «Джъница», следовательно, выражает собой понятие о плодоносной влаге, подобно заре, «выпускающей небесных коров» в ведийских гимнах (см. выше стр. 291), и в этом отношении может быть приравнена киевской богине Mокоши (см. выше стр. 295). В русских заговорах обращение к заре или звезде (утренней или вечерней) встречается весьма часто. «Заря заряница, заря красная девица!» — восклицают в заговоре[798]. «Заря красная девица» здесь, без сомнения, есть солнцева сестра. В таком смысле встречаем зарю в великорусской же песне:
Заря ль моя, зоренька,
Заря, Солнцева сестрица![799]
г) Авсень, Усень (латыш. Усинь), в народных обрядах непосредственно связывается с Колядой, под иноземным именем которой, как наиболее подходящая пара к возрождающемуся, весеннему солнцу — Авсеню, вероятно, скрывается, как увидим впоследствии, возрождающаяся же, с наступлением нового года, луна, издревле служившая мерилом времени (ср. mensio = мера, mensis = месяц). В святочных маскарадах мы встречаем фигуру коня или всадника (Солнце) и кобылку (Русалку), точно так зооморфическими представителями Авсеня и Коляды, как мужского и женского элементов колядского празднества, являются святочные козел и коза, баран и овца. Впрочем, Коляда представлялась и в образе одетой в белую сорочку девушки. В таком виде в старину возили «Коляду» в санях по Москве с песней: «Уродилась Коляда накануне Рождества». Колядские песни изображают ее «прилетающею свысока», едущей «на сивом конечку», «у малёванном возочку», подобно тому, как в купальских песнях всадник Купальник везет «на возику» свою красавицу «дзеву кыбы квят» (см. выше стр. 285).
д) Купало сочетается с Купалой и Мареной. О Марене (Марице, Марии, Марысе, Марзане и пр.) и сходстве ее с древнеиталийской Marica было говорено выше. И Купала находит себе двойничку в земле пицентов, народа сабинского племени. «На Пиценском берегу (и в Умбрии), — говорит Преллер, — почиталась богиня по имени Cupra… Имя ее, вероятно, объясняется сабинским словом cuprus, т. е. добрый, отсюда vicus (улица) Cuprius в Риме и Mars Cuprius (как бы Белбог — Купало [?] Ф.) в Умбрии, так что эта богиня скорее может быть отождествлена с Bona Dea или с Feronia»[800]. обратил уже выше внимание на близкое родство или даже тождество между богинями Bona Dea (добрая) и Fauna (благосклонная, благая), с этими двумя отождествляется и Marica, также сочетающаяся с Фавном; Ферония же, как мы видели выше, сочеталась с италийским Припекалом — Анксуром и, в форме «Ярунья», сближается с Купалой, так как Купало-плододавец и Ярило-(Ярун) — Припекало — виды божества солнца тождественные. Таким образом представляется нам цикл видовых названий италийско-славянских для царя-солнца и царицы-воды, свидетельствующий опять о тесном родстве мифологии древнеиталийской и славянской.
Прибавлю еще, что в славянских «соботских», а также в мало — и белорусских «купальских» песнях нередко является, рядом с Яном (Иваном), еще женское имя Анна (Гануля). Ввиду всего вышеизложенного, можно, не без основания, предположить в этой Анне отголосок имени древнеиталийской лунной богини, Anna Perennа, также сочетавшейся с солнцем-Марсом, — богини, исчезнувшей в pеке Нумиции и почитавшейся у рек и источников[801], подобно погружаемой в воду, купаемой или потопляемой, во время купальского праздника, Купалы или Марены, подобно тонущей в реке, по словам купальской песни, Ганне (Анне). Подтверждением сказанному могут служить следующие отрывки из купальских песен, в которых упоминаются в одинаковом значении Купалочка, Марья, Мареночка, Ганна и св. Анна:
— Ой! Купалочка купалася,
Та на бережку сушилася… (Харьковск. губ.)[802]
— Иван да Марья
На горе купалыся…
Где Марья купалась,
Трава расцилалась. (Витеб. губ.)[803]
— Утонула Мареночка, утонула,
Та по верх кисонька зринула… (Малорусс.)[804]
