— Ну? — сказала девушка, когда Феджин замолчал, почти касаясь губами ее уха и не сводя с нее глаз.
— Сейчас не будем говорить. Мы об этом еще потолкуем. Во мне ты имеешь друга, Нэнс, верного друга. У меня есть средства под рукой, надежные и безопасные. Если ты хочешь отомстить тем, кто обращается с тобой как с собакой — нет, хуже, чем с собакой, потому что ей он иной раз потакает, — приходи ко мне. Слышишь, приходи ко мне! Этот негодяй у тебя на один день, а меня ты давно знаешь, Нэнс.
— Я вас хорошо знаю, — отозвалась девушка без всякого волнения. — Спокойной ночи.
Она отшатнулась, когда Феджин хотел пожать ей руку, но снова твердым голосом пожелала ему спокойной ночи, и, ответив на его прощальный взгляд многозначительным кивком, заперла за ним дверь.
Феджин направился к себе домой, погруженный в глубокие размышления. У него медленно и постепенно зарождалось подозрение — не только из-за сегодняшней сцены, хотя она и служила тому подтверждением, — подозрение, что Нэнси, измученная грубостью взломщика, решила завести себе нового дружка. Перемена в ее обращении, частые отлучки из дому, некоторое равнодушие к интересам шайки, которой она когда-то была так предана, и в довершение — ее неудержимое желание уйти в тот вечер в определенный час — все это делало правдоподобным его догадку и превращало ее, по крайней мере для него, чуть ли не в уверенность. Предмет этой новой любви не был одним из его подручных. Он мог оказаться ценным приобретением с такой помощницей, как Нэнси, и его следовало (так рассуждал Феджин) привлечь без промедления.
Нельзя было терять из виду и другой цели, еще более преступной. Сайксу слишком многое было известно, а его грубое издевательство раздражало Феджина ничуть не меньше оттого, что он это скрывал. Девушка должна прекрасно знать, что, если она его бросит, ей никогда не защитить себя от его ярости, и эта ярость, несомненно, обрушится на предмет ее нового увлечения, а это приведет к увечью, может быть и к смерти. «Стоит подговорить ее, — размышлял Феджин, — и весьма вероятно, что она согласится его отравить. Для этого женщины проделывали вещи и похуже. Исчезнет опасный негодяй, человек, которого я ненавижу, его место займет другой, а мое влияние на девушку, подкрепленное тем, что ее преступление мне известно, окажется безграничным».
Эти соображения промелькнули в голове Феджина за короткое время, пока он сидел в комнате грабителя, и, всецело занятый ими, он затем воспользовался представившимся случаем испытать девушку с помощью туманных намеков, брошенных при прощании. Она не удивилась, но притворилась, будто ей непонятен смысл его слов. Девушка все поняла. Об этом говорил при прощании ее взгляд. Но, может быть, она отшатнется от предложения лишить Сайкса жизни, а это была одна из главных целей, о которой надо было помнить. «Как усилить мое влияние на нее? — думал Феджин, плетясь домой. — Как мне добиться большей власти?»
Такие люди умеют изыскивать средства. Скажем, не вырывая у нее признания, он, Феджин, примется выслеживать, откроет предмет ее новой привязанности и, если она отвергнет его замысел, пригрозит рассказать обо всем Сайксу (которого она не на шутку боялась), — разве не обеспечит он себе ее согласия?
— Я этого добьюсь, — прошептал Феджин. — Тогда она не посмеет мне отказать. Ни за что, ни за что не посмеет. Я все обдумал. Средства под рукой и будут пущены в ход. Я еще до тебя доберусь!
Он бросил мрачный взгляд назад, сделал угрожающий жест, глядя в ту сторону, где оставил негодяя, более храброго, чем он сам, и пошел своей дорогой, теребя и туго закручивая костлявыми пальцами складки рваного плаща, словно руки его сокрушали ненавистного врага.
Глава XLV
Феджин дает Ноэ Клейполу секретное поручение
На следующее утро старик встал рано и с нетерпением ждал прихода своего нового сообщника, который с большим опозданием явился наконец и с жадностью набросился на завтрак.
— Болтер, — сказал Феджин, придвигая стул и усаживаясь против Мориса Болтера.
— Ну вот, я здесь, — отозвался Ноэ. — Что случилось? Не просите меня ни о чем, пока я не покончу с едой. Вот что у вас здесь плохо: никогда не хватает времени спокойно поесть.
— Разве вы не можете разговаривать и есть одновременно? — спросил Феджин, от всей души проклиная прожорливость своего любезного молодого друга.
— Ну что же, разговаривать я могу. У меня дело идет лучше, когда я разговариваю, — сказал Ноэ, отрезая чудовищный ломоть хлеба. — Где Шарлотт?
— Ушла, — ответил Феджин. — Я ее отослал утром с другой молодой женщиной, потому что хотел остаться с вами наедине.
— О! — сказал Ноэ. — Жаль, что вы не приказали ей сначала приготовить гренки с маслом. Ну ладно. Говорите. Вы мне не помешаете.
В самом деле, не было, казалось, большой опасности помешать ему чем бы то ни было, так как он уселся за стол с твердым намерением потрудиться на славу.
— Вчера вы хорошо поработали, мой милый, — сказал Феджин. — Превосходно. В первый же день шесть шиллингов девять с половиной пенсов. Вы сколотите себе состояние на облапошивании птенцов.
— Не забудьте прибавить к этому три пинтовые кружки и кувшин для молока, — сказал мистер Болтер.
— Да, да, мой милый. Что касается до кружек — это было здорово сделано, а кувшин — завидная работа.
— Мне кажется, очень неплохо для начинающего, — самодовольно заметил мистер Болтер. — Кружки я снял с изгороди, а кувшин стоял сам по себе у входа в трактир. Я подумал, как бы он не заржавел от дождя или, знаете ли, не схватил простуду. А? Ха-ха-ха!
Феджин сделал вид, будто смеется от души, а мистер Болтер, нахохотавшись вдосталь, проглотил один за другим несколько больших кусков и, покончив с первым ломтем хлеба с маслом, принялся за второй.
— Мне нужно, Болтер, — сказал Феджин, нагнувшись над столом, — чтобы вы, мой милый, исполнили для меня одну работу, требующую величайшего старания и осмотрительности.
— Послушайте, — сказал Болтер, — не вздумайте толкать меня на опасное дело или опять посылать в ваше полицейское управление. Это мне вовсе не подходит, и я вам так прямо и говорю.
— Никакой опасности в этом нет, ни малейшей, — сказал еврей, — нужно только проследить за одной женщиной.
— За старухой? — спросил мистер Болтер.
— За молодой, — ответил еврей.
— С этим делом я прекрасно могу справиться, — сказал Болтер. — В школе я был ловким доносчиком. А зачем мне ее выслеживать? Уж не для того ли, чтобы…
— Делать ничего не нужно, только сообщите мне, куда она ходит, с кем встречается и, если возможно, что говорит; запомнить улицу — если это улица, или дом — если это дом, и принести мне все сведения, какие раздобудете.
— Сколько вы мне заплатите? — спросил Ноэ, поставив чашку и жадно всматриваясь в лицо своего хозяина.
— Фунт, если вы хорошо это обделаете, мой милый. Целый фунт, — сказал Феджин, желая заинтересовать его выслеживанием. — Столько я никогда еще не давал за работу, которая не приносит никаких выгод.
— А кто она? — осведомился Ноэ.
— Одна из наших.
— Ах, бог ты мой! — воскликнул Ноэ, сморщив нос. — Вы, значит, ее подозреваете?
— Она нашла себе каких-то новых друзей, мой милый, а я должен знать, кто они, — ответил Феджин.
— Понимаю, — сказал Ноэ. — Только для того, чтобы иметь удовольствие познакомиться с ними, если они люди почтенные, да? Ха-ха-ха!.. Я готов вам служить.
— Я знал, что вы согласитесь! — воскликнул Феджин в восторге от успеха своей затеи.
— Конечно, конечно! — отозвался Ноэ. — Где она? Где мне ее подстерегать? Куда я должен идти?
— Все это вы узнаете от меня, мой милый. Я вам ее покажу, когда придет время, — сказал Феджин. — Будьте наготове, а остальное предоставьте мне.
Этот вечер и два следующих шпион просидел в сапогах и в полном снаряжении возчика, готовый выйти по приказу Феджина. Прошло шесть вечеров — шесть долгих, томительных вечеров, — и каждый раз Феджин приходил домой с разочарованной миной и коротко сообщал, что время еще не настало. На седьмой день он явился раньше обычного, с трудом скрывая свой восторг. Было воскресенье.
— Сегодня она уйдет из дому, — сказал Феджин. — И я уверен, по тому самому делу… Целый день она провела одна, а человек, которого она боится, вернется не раньше чем на рассвете. Идем. Поторапливайтесь!
Ноэ вскочил, не говоря ни слова, ибо еврей был в таком сильном волнении, что оно передалось и ему. Крадучись они вышли из дому и, быстро пройдя лабиринтом улиц, остановились наконец перед трактиром, в котором Ноэ признал тот самый, где провел ночь по прибытии своем в Лондон.
Был двенадцатый час, и дверь была заперта. Она бесшумно распахнулась, когда Феджин негромко свистнул. Они потихоньку вошли, и дверь за ними закрылась.
