Наступала вторая фаза операции. В разработку должен был войти сам начальник контрразведки Олег Грибанов.
Кроткову поручили пригласить чету Дежан на обед в загородный дом известного советского писателя. Там им был представлен один из крупных чиновников Совета министров: Олег Михайлович Горбунов и его супруга. Это и был генерал Грибанов.
На встречу с послом он пришел со своей женой, женщиной неглупой, прекрасно владеющей французским языком. Жена Грибанова сделала все, чтобы войти в доверительные отношения с Мари-Клер. И это ей удалось.
Отношения продолжали развиваться по задуманному плану. И это позволило Грибанову-Горбунову пригласить посла на обед к себе на дачу. Дежан считал, что поддержание отношений с таким крупным чиновником важно для его работы, и с удовольствием принял приглашение. Обед состоялся на загородной даче КГБ в Усове.
Милый бревенчатый дом, обставленный недорого, но со вкусом. Картины современных художников на стенах произвели на чету Дежан приятное впечатление.
Прошло почти полтора года с начала операции, и фундамент дружеских отношений был заложен. Кроткову хоть и не удалось затащить в постель Мари-Клер, но удалось стать достаточно близким другом.
Наступило время решительной атаки.
Во время одного из просмотров посла познакомили с очаровательной дамой по имени Ирина, превосходно владеющей французским языком. Дежан заинтересовался красивой дамой.
Однажды Кротков пригласил Дежана на выставку знаменитого грузинского художника Ладо Гудиашвили. Там случайно оказалась Ирина, которая любезно предложила свои услуги как переводчица.
После вернисажа посол довез ее домой, а она пригласила его на чашку кофе. Дежан стал часто бывать у Ирины.
Контрразведка пока не предпринимала никаких шагов, чтобы не спугнуть объект разработки. В отношениях с Ириной Дежана ничто не настораживало. Легкий роман, никаких проблем.
Дежан привязался к Ирине. Но однажды она сказала ему, что уезжает в командировку. И Кротков на одном из просмотров подставил послу прелестную длинноногую блондинку – актрису Ларису.
Пылкий француз не устоял. У него начался новый роман.
Лариса рассказала французскому другу, что она замужем, а ее супруг – геолог, работающий сейчас в далекой Сибири.
Однажды ночью, когда посол был у Ларисы, неожиданно вернулся муж из Сибири вместе с другом-геологом. Начался чудовищный скандал. Геологи – офицеры контрразведки начали избивать Ларису и посла. На шум бдительные соседи вызвали милицию. Естественно, переодетых чекистов. Был составлен протокол.
Дежан обратился за помощью к своему другу Грибанову-Горбунову. Тот, нагнетая обстановку, говорил, что сделать ничего нельзя и последствия могут быть самыми неожиданными.
Продержав посла в страхе и напряжении неделю, Грибанов сказал, что замял скандал. Ну а дальнейшая вербовка была делом техники. Пока Дежан работал в Москве, КГБ удавалось получать от него важные материалы.
Кстати, по такой же схеме была сделана попытка вербовки полковника Жибо. Но он после такого же скандала приехал в посольство и застрелился.
Нашим контрразведчикам повезло: полковник не оставил записку.
Надежды на то, что Дежан после возвращения во Францию будет работать на нас, не оправдались. Покинув Москву, он пришел к де Голлю и рассказал о провокации спецслужб и о своем вынужденном сотрудничестве, возможно кое-что утаив.
Генерал отправил своего друга в отставку без всяких последствий.
Юрий Кротков, задумав бежать на Запад, продал библиотеку, мебель, обменял свою прекрасную квартиру на комнату в коммуналке с огромной доплатой, продал машину. Но люди председателя КГБ Семичастного ему настолько доверяли, что не обратили на это внимания.
Через много лет на Брайтон-Бич, в Нью-Йорке, мой знакомый король металлоремонта в Столешниковом переулке поведал, что Кротков скупил на все деньги валюту и камушки. Так что на Запад он ушел не пустой.
В Лондоне он поведал контрразведке о вербовке Дежана, назвав известные ему имена людей, принимавших участие в операции, не пожалев никого, предал всех, кого мог.
Англичане немедленно вызвали французских коллег. Те с ужасом выслушали перебежчика, вылетели в Париж и начали жесткие допросы Дежана.
Кротков переехал в Америку, написал довольно интересную книгу о своей жизни в стране, но по настоятельной просьбе английских спецслужб в ней ничего не было сказано о его работе на МГБ и потом КГБ. Мы можем только гадать почему. И как его использовали английские спецслужбы.
Он писал радиопьесы, документальные сценарии, а под конец жизни ударился в религию. Что ж, не согрешишь – не покаешься.
Так закончилась эта шпионская история. Но наверняка в архивах всех спецслужб хранятся еще более интересные операции.
Узнаем ли мы о них? Вряд ли. Жизнь продолжается, продолжается и охота на людей.
Глава 3
Мелодия проходного двора
Переулок прошлого
И снег закружило в Камергерском. Ночной, ватный, по-осеннему сыроватый. И исчезли фонари и вывески ресторанов, словно ноябрьский снег смыл их, и загорелись особенным светом старые названия. Зеленым – вывеска «Сберкасса», сине-красным – «Кафе «Артистическое», молочно-белым – «Детское питание».
И в глубине переулка, который назывался проездом МХАТа, я увидел человека в сереньком пальто, немыслимо скользящего по укатанному декабрьскому тротуару. Человек спешил, потому что часы на Центральном телеграфе с небывалой беспощадностью отсчитывали последние сорок минут 1966 года, а в обычной сумке-авоське у припозднившегося пешехода лежали три бутылки шампанского.
Это был я, несколько месяцев назад перебравшийся с улицы Москвина в проезд МХАТа. Я вернулся из командировки и выяснил, что Новый год на носу, а шампанского нет.
И бросился я в для других закрытый пивбар, называемый «Яма», где местные завсегдатаи готовились широко отметить Новый год. И мой дружок, актер Валя Голубенко, в одно касание достал мне три пузыря с головками из фольги.
– Не разбей, – прогудел он на прощание, – я здесь посижу с ребятами и заскочу к тебе.
И я бежал по проезду МХАТа, боясь поскользнуться и расколотить свою ночную добычу. Бежал и был счастлив, что после нескольких лет неудач и крупных неприятностей все у меня стало складываться.
А главное, дома ждали меня хорошие люди, которых я нежно люблю.
Сначала он назывался Спасским, потом Газетным, а позже Камергерским. В 1925 году его переименовали в проезд МХАТа, а после колбасной революции вернули название Камергерский. Весь переулок – один квартал. По шесть домов с каждой стороны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
