Эзерлей удивленно хмыкнула.
– Вот об этом я думала в последнюю очередь, – заявила она. – Я была так потрясена, когда ты пробился в изолированную зону, не думала, что это возможно. А почему ты вначале велел возвращаться?
– Не учел, что на Оле нет терминалов. Я так давно брожу по Сети, что уже забыл, что из базового тела в Сеть без терминала не выйти.
– Я так и подумала, – сказала Эзерлей. – Хорошо, что вовремя сообразила. А почему те координаты, что ты продиктовал, не подействовали?
– Точно не знаю. Думаю, в Убежище можно войти только по приглашению того, кто там скрывается, а если Убежище пусто, туда войти вообще нельзя. Если это не твое личное Убежище.
– Логично, – согласилась Эзерлей. – То есть ты сначала вернулся в Убежище, и только потом я смогла сюда перейти, правильно?
– Правильно.
– А как я смогла выйти из изолированной зоны?
– Это не ты смогла выйти, это зона перестала быть изолированной. Я переместился в тело того нопстера, который всеми командовал, и велел отключить глушилки, которые изолировали зону.
– Как просто! – восхитилась Эзерлей. – А нопстеры ничего не поняли?
– Поняли, но было поздно. Это очень страшно было, я имею в виду возвращаться в Убежище. Если бы ты не успела уйти, второго шанса у нас не было. На одни грабли два раза не наступают.
– Что такое грабли?
– Такой сельскохозяйственный инструмент. Длинная палка, у нее на конце такая штука вроде гребенки. Если на эту штуку наступить, когда грабли лежат на земле, палка поднимается и бьет тебя по лбу. А что, в памяти тела этого слова нет?
– У этого тела нет памяти, – сказала Эзерлей.
– Как это? – не понял я. – А как же ты со мной разговариваешь?
– Ты говоришь на Трагкок. Раньше все было понятно, а сейчас ты употребил непонятное слово, вот я и попросила объяснить.
– А по-моему, – сказал я, – мы разговариваем по-русски. Интересно.
– Куда уж интереснее, – согласилась Эзерлей. – Ты уже решил, что мы будем делать?
– Честно говоря, даже не думал, – сказал я. – Как тебя увидел, так все мысли сразу отшибло.
– Настолько хорошее тело? – подмигнула Эзерлей.
– Великолепное.
Девушка вдруг погрустнела.
– Жалко, что здесь нельзя долго жить, – сказала она. – Когда мы уйдем на нормальную планету, у меня не будет такого красивого тела.
– Я буду любить тебя в любом теле, – успокоил ее я. – А еще я буду помнить, какой красивой ты можешь быть. Ты не понимаешь самого главного – настоящая красота всегда внутри, тело – просто обертка для души, красота тела важна, когда ты встречаешься с девушкой в первый раз, но когда ты ее уже любишь, это не имеет большого значения. Любят не тело, а душу. В конце концов, мы всегда сможем вернуться сюда.
– Сомневаюсь, – сказала Эзерлей. – Когда ты вернешься в базовое тело, не факт, что Сеть позволит тебе снова прийти сюда без веских причин. Помнишь, ты рассказывал, что в Убежище ты смог попасть только тогда, когда тебя чуть не убили.
– Ну и ладно, – отмахнулся я. – Будет повод напоследок порезвиться как следует. Кстати, мне пора Гиви позвонить, узнать, что на родной Земле творится.
– Узнай, – сказала Эзерлей. – А я пока посплю. Она поцеловала меня и отвернулась к стенке.
– Человеческие губы – это нечто, – пробормотала она, засыпая.
3
«Абонент временно недоступен, – сообщила Сеть. – Чтобы оставить голосовое сообщение, подумайте „один“. Чтобы связаться с дежурным оператором, подумайте „два“. Чтобы вернуться в главное меню, подумайте „три“.
«Два», – подумал я и на всякий случай нажал двойку на телефоне. В трубке заиграла Пятая симфония Бетховена.
Что за ерунда? Какой еще дежурный оператор? На мгновение мне показалось, что я случайно подключился не к Сети, а к какой-то офисной АТС на родной Земле. А потом дежурный оператор снял трубку.
– Да, – сказал он. – Вас слушают.
– Добрый день, – поздоровался я. – Я бы хотел поговорить с Гиви Георгадзе…
Я не успел договорить, потому что собеседник перебил меня и начал диктовать сетевые координаты Гиви.
– Да, я знаю, – сказал я, дослушав до конца длинную последовательность цифр. – Но Сеть говорит, что абонент недоступен.
– Тогда звоните позже, – раздраженно произнес оператор. – Всего доброго.
– Подождите! – завопил я. – Что у вас тут вообще происходит? Что это за АТС? Кто вы такой?
Собеседник надолго замолчал, в трубке было слышно, как он с кем-то разговаривает. Интересно, как Сеть добивается такого эффекта, она ведь не звуки передает, а мысли. Может, эти приглушенные звуки – отзвуки побочных мыслей собеседника?
– Вы Андрей Сигов? – вдруг спросил оператор.
– Да, а что?
– Не отключайтесь. Гиви сейчас вызовут.
– Хорошо, подожду. А что у вас все—таки там происходит? Я уже больше месяца на Земле не был.
– Планетарный узел строится, – с удовольствием объяснил оператор.
Скучно ему на дежурстве, видимо, хочется поболтать с кем—нибудь.
– Портала пока нет, – продолжал он, – и долго еще не будет. Но узел уже пятый день в опытной эксплуатации, ты не представляешь, сколько инопланетных шпионов мы выловили.
– Много?
– Штук шестьдесят, и это только по России. За рубеж мы пока не лезем, команды еще не было. Говорят, эту Сеть ты нашел?
– Правильно говорят, – подтвердил я. – А эти шестьдесят шпионов – именно шпионы или хулиганы сетевые?
– Хрен их различишь, – сказал оператор. – Кто шпион, кто хулиган, а кто ученый—исследователь. На всякий случай с Земли всех гоним. И все равно сил не хватает, на Вудсток людей уже целыми отделами загоняют, скоро все ФСБ там побывает.
– Круто, только и смог сказать я. – А на Земле как? Новые технологии в обиходе уже появились? Народу про Сеть сказали?
– Ничего народу не сообщили. Информация доступна только нашим, да еще некоторым ученым, самым доверенным. Они носятся как ошпаренные, уже до фига полезных вещей наизобретали. Детектор лжи нормальный наконец сделали. Коробочка такая, их под сотовые телефоны маскируют, держишь ее в руке, направляешь антенну на собеседника, а на экранчике видно, врет он или нет. И ошибок почти не бывает. Говорят, на «Континууме» целый конвейер переоборудовали под эти штуки.
– Где переоборудовали? – не понял я.
– На «Континууме», в Химках. Ах да, ты же не знаешь… Где ты все это время пропадал, кстати?
– Разве Гиви не говорил?
– Гиви не может тебя найти уже черт—те сколько времени, Сеть говорит, что тебя нет. Мы думали, ты погиб, как Павел Крутых.
– Не понимаю, в чем тут дело, – сказал я. – Наверное, Убежище чудит, я еще не разобрался как следует, как оно работает. А что, Сеть прямо так и говорила, что меня нет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
