Однажды, хрустящим зимним утром, прохаживаюсь по дворику своего дворца, который тогда был построен ещё только наполовину, императрица обнаружила, что все лица вокруг стали для неё чужие. Женщина попыталась найти среди них кого‑нибудь знакомого, кого она могла бы назвать по имени. Таких не было. Только чужаки. Куда‑то подевались все слуги, лорды и офицеры, с которыми она говорила, спорила, смеялась… Их забрали потоки времени. Пламя погребального костра превратило их в прах, и он развеялся на ветру.
Женщина словно попала в чужой мир. Даже не так… Это она была здесь чужая. Эльфы вокруг шептались о чём‑то. У них были свои дела, свои амбиции, свои жизни, свои истории в конце концов, в которых она была не более чем изображением на фоне, древним орнаментом. Когда она в последний раз слышала что‑то кроме: да, госпожа. Как скажите, госпожа. Ваша воля – закон, наместница?.. Никто из них не смел смотреть в её глаза. Её как будто и не было вовсе.
Императрица устала. Она решила, что раз уж мир вокруг стал для неё чужой, значит она ему больше не нужна…
Мира приказала построить этот сад. Она закрылась от всего мира в своём маленьком уголке, продолжая жить сама не зная зачем.
Хотя нет… Возможно, у неё был ответ на этот вопрос.
От её собственной реальности уже ничего не осталось. Сплошные руины и воспоминания. Она была последним осколком эпохи, и ей почему‑то, – теперь это было смешным, – казалась, что, если она уйдёт, всё это исчезнет вместе с ней. Растворится в не бытье. Все её друзья, родные, близкие будут смыты в потоках времени. Женщина ощущала на себя тяготу. Она тащила на себе своё время, свой век. В себе она видела статую. Живую реликвию давно прошедших времён.
Ещё сильнее стало это чувство, когда она ушла в затворничество. После этого её миром стал этот садик. День за днём она бродила по нему, поливала цветы и вспоминала. Она была точно единственная обитательница последнего клочка земли, который остался после потопа, устроенного рекой времени.
Сейчас всё это напоминало сон… И нет ничего более хрупкого, чем сновидение. Чтобы его разрушить, достаточно единственного лучика света.
Однажды в её закрытый уголочек пробрался ребёнок. Мальчик из другого мира, мира, о котором она забыла. Женщина нашла его забавным. Он рассказывал ей всякие глупости: про девочку, с которой ему надо было жениться, про родителей, любимую лошадь, про охоту, в общем, про свою жизнь. Мира слушала его и понимала, как уныло на самом деле её существование. Зачем это всё? Зачем она тащит на себе тяготы древности? Может хватит? Женщина размышляла, а потом пришла Она. Перед Мирой явился призрак её прошлого. Они схлестнулись в битве. Женщина победила, но…
– Ха… – Мира вздохнула и возлегла на травяном коврике. Она положила руку на своё сердце. Билось оно неровно, с трепетом, словно птичка, которую пронзила стрела.
Она умирала.
Чтобы поддерживать свою жизнь… Своё существование ей приходилось непрестанно использовать силу своего дара. Её тело напоминало заводную игрушку, в спинку которой вделан рычажок. Чтобы игрушка работала, его нужно крутить. Если перестать это делать хотя бы на пару секунд, она остановится, и запустить её уже не выйдет, ведь именно её собственные оловянные ручки и крутили за этот вентиль.
Когда Мира подобрала кинжал и сразилась с белой дамой, ей пришлось убрать руку с рычажка. И как итог: её тело стало разваливаться. Оно барахлило. Оно могло остановиться в любую секунду. У женщины оставались считанные секунды.
Мира вздохнула. Это было тяжело. Её ноги онемели. Сильная, но не резкая, а скорее тупая боль вибрацией прошлась по её мышцам. Казалось, даже она, даже боль состарилась, устала, хочет отдохнуть… Мира медленно прикрыла веки.
Сейчас она умрёт. Сейчас всё это закончится. Возможно, так даже к лучшему. Возможно, она давно уже хотела умереть…
Что будет с ней?
Она попадёт в обитель великого белого духа?
Тогда интересно, как она выглядит…
Не стоит бояться смерти.
Смерть – это торжество возвращения туда, откуда все мы пришли на этот свет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Впервые за многие годы в Мире проснулся интерес. Она улыбнулась. Самые сладкие сны бывают тогда, когда знаешь, что уже не проснёшься. Мира стояла на перепутье. Посреди дороги между далёким прошлым и бескрайним будущем. Женщина осмотрелась и протянула свою руку в светлое небо, туда, где простирается вечность…
…
…
Александр протянул руку и взял на ладонь небольшой золотистый шарик. Он трепетал и переливался ярким светом. Мужчина наклонил голову, присмотрелся к нему и рассмотрел внутри прекрасную девушку с серебристыми ресницами и густыми чёрными волосами. Глаза её были закрыты. Она дремала сладким сном…
Мужчина вздохнул, щёлкнул пальцами и в уже в следующую секунду оказался посреди чёрного пространства рядом с новеньким синим креслом…
Глава 20. В путь
Александр поместил золотистую сферу, – душу императрицы, – в небольшой чёрный сундук, который спрятал на тропическом острове посреди прекрасного, пенистого лазурного океана, который находился между восточным континентом и Островом Великанов.
Тропический климат, который царил в этом море, объяснялся пролегающей по нему линией экватора. Мир эльфов ещё не был планетой, – хотя у Александра были такие планы. Сейчас он представлял собой землю и воду, подвешенные посреди ничего… «Ничего» в самом прямом смысле этого слова. В своё время Александру стало интересно, что представляет собой граница мироздания. Он навестил её и увидел… ничего. Не в смысле, что он ничего не увидел, – тогда можно было бы говорить про некую бескрайнюю пустоту – нет… Мужчина увидел ничто само по себе. Предел пространства.
Современные научные теории утверждают, что вселенная на самом деле вовсе не бесконечна. У неё есть определённая граница, за которой пространство и время уже… Не существуют. Где они не могут существовать. Что представляет собой это место? Александр увидел его подобие, но ни понять, ни выразить его словами ему было не под силу. Сознание человека заперто в рамках логики. В некотором смысле оно является отражением мира, в котором он живёт. Поэтому, если человеку нужно представить себе, например, некую схему, даже умозрительную, у него возникают проблемы, когда она идёт наперекор законам геометрии.
Точно также как рыба не может представить себе небеса, создание, рождённое в пространстве, не может помыслить себе его отсутствие. Более того, в то время как рыбу можно достать на воздух, невозможно проделать то же самое с существом, рождённом в пространстве. Его некуда доставать. Отсутствия пространства попросту… Нет. Даже сам язык не приспособлен к тому, чтобы описывать подобного рода концепции. При попытке это сделать он скатывается в многочисленные отрицания отрицаний.
Достаточно сказать, что Александр был рядом с границей бытия.
Он её видел.
Но не понял.
На этом всё.
Мужчина покачал головой и положил душу императрицы Миры в чёрный сундук. Он был сделан из особого матового материяла, которому было приписано свойство «Хранить Души». В естественных условиях они быстро развеивались. Ящик должен был этому помешать. Он был своего рода морозилкой.
Александр создал его как своеобразное временное хранилище, куда он будет складывать особенно занимательные души, пока не появится полноценный загробный мир.
Когда это будет?
Мужчина немного поморщился. Какой грубый вопрос. Никогда нельзя спрашивать у женщины её возраст, у автора – когда прода, и у демиурга, когда он закончит работу над своим следующим миром. Спасибо, конечно, за такие вопросы, но вдохновение не терпит спешки.
Мужчина щёлкнул пальцами и вернулся в тёмное пространство. Справа от него сияла серебристая пластина. Перед ней находился Мир Эльфов. Александр задумчиво глядел на него некоторое время, затем дотронулся до пластины и открыл меню ускорения времени.
