Попади он сюда на несколько минут раньше и оставаясь невидимым, он увидел бы на вершине утеса человека, работающего ломом; этот человек поддел ломом камень и перевалил через край; а потом тщательно ликвидировал следы применения инструмента и собственные отпечатки ног!
Этот человек видел на рассвете капитана в скифе; лодка шла вниз по течению; точно так же как прошлым вечером при свете луны. Потому что человек, вставший так рано и занявшийся работой Сизифа, был не кто иной, как отец Роже.
У священника едва хватило времени, чтобы отойти и спрятаться, когда лодка зашла за островок – на этот раз не прячась под папоротниками, а под прикрытием вечнозеленых кустарников, на большем и более безопасном удалении. Тем не менее священник видел удивленное выражение лица капитана при виде катастрофы; продолжая смотреть, видел, как изменилось это выражение.
– Un limier veritable (Настоящая ищейка! Фр. – Прим. перев.)! Собака, учуявшая кровь и намеренная идти по следу, пока не отыщет тело. Ага! Игру следует у него отнять. Ллангоррен Корт снова должен поменять владельца, и чем скорее, тем лучше.
В голове Грегори Роже мелькают эти мысли, а «настоящая ищейка» снова повторяет слова, которые вырвались накануне: «Не случайность! Не самоубийство – убийство!» И, глядя на склон с исчезнувшими следами, капитан говорит про себя:
– Теперь я еще больше уверен. Жалкий трюк! Немногого добется им мистер Льюин Мердок.
Так думал он тогда. Но теперь, несколько дней спустя, по-прежнему считая, что «трюк» проделал Мердок, капитан думает о нем по-другому. Потому что свидетельства, которые давали следы, пусть слабые и не указывающие ни на кого в особенности, тем не менее были материальным доказательством вины; теперь же, когда они уничтожены, остаются только его показания – показания о том, что он видел. Сам капитан убежден в том, что Гвендолин Винн была убита, но не видит возможности убедить других, тем более суд. Он все еще никого не может открыто обвинить или даже назвать имя преступника, который все это организовал.
Теперь он знает, вернее, предполагает, что преступников было несколько, но по-прежнему считает главным действующим лицом трагедии Мердока; хотя в ней играли свои роли и другие.
– Жена этого человека должна все знать, – продолжает цепь рассуждений капитан, – и этот французский священник: он, вероятно, главный подстрекатель. Да! Возможно, и в самом преступлении принял участие. Такие случаи бывали – даже много. Получил большую власть в Ллангоррене, как узнал Джек от своего друга Джо, распоряжается там всеми и всем! И этот тип Демпси – браконьер и преступник, – он тоже стал важной персоной там! Почему? Единственное разумное предположение: все они имеют отношение к смерти, которая принесла им такую выгоду. Да: все четверо, действуя совместно, все это совершили.
– И как мне это даказать? Это очень трудно, если вообще возможно. Даже слабые следы уничтожены, и это увеличивает трудность.
– Бесполезно привлекать власти и объявлять награду. Сообщить свои планы полиции или магистрату означает их погубить. Это приведет только к лишнему шуму и насторожит виновных. Так не пойдет!
– Но у меня должен быть помощник, потому что старинная пословица права: «Две головы лучше одной». Уингейт по-своему хорош и помогает охотно, но в моем деле он бесполезен. Мне нужен человек моего класса, такой… Минутку! Джордж Шенстон? Нет! Молодой человек верен, как сталь, и храбр, как лев, но… ему не хватает сообразительности. Я могу довериться его сердцу, но не голове. Где найти человека, который обладает и тем и другим! Ха! Магон! То, что нужно! Хорошо разбирается в злых делах мира, храбр, хладнокровен – только иногда ирландская кровь разгорается, когда он выступает против сассанахов. И прежде всего, он мне предан: никогда не забудет маленькой услуги, которую я ему оказал в Дели. И ему нечем заняться – у него в распоряжении много времени. Да, мне нужен Магон!
– Написать ему и попросить приехать сюда? Нет. Лучше мне отправиться к нему, увидеться с ним вначале и объяснить все обстоятельства. До Булони и обратно всего сорок восемь часов, а в таком деле день или два не имеют особого значения. След остыл, и потребуются недели, чтобы снова его взять. Если нам когда-нибудь удастся найти доказательства их вины, несомненно, они будут косвенными; и многое будет зависеть от характера обвиняемых. Теперь, когда я об этом думаю, мне кажется, что кое-что можно узнать и в самой Булони – о священнике. Я успел хорошо рассмотреть его зловещее лицо и теперь уверен, что именно его видел в дверях монастыря.
– Во всяком случае поездка в Булонь не принесет никакого вреда, но позволит расспросить о священнике. Сестра Магона учится в монастыре. Она поможет нам узнать, имеет ли отношение к монастырю священник по имени Роже; мы можем кое-что узнать о его репутации. Возможно, также кое-что о мистере и миссис Льюин Мердок. Похоже, супруги хорошо известны в Хомбурге, Бадене и других подобных местах. Эти птички не раз должны были останавливаться в морском порту в своих перелетах. Я отправляюсь в Булонь!
Стук в дверь. Получив разрешение войти, появляется швейцар гостиницы.
– В чем дело?
– Ваш лодочник Уингейт, сэр. Говорит, что хочет вас увидеть, если возможно.
– Пригласите его!
«Зачем может приходить Джек? Во всяком случае я ему рад. Не нужно посылать за ним, я смогу заплатить ему за услуги. (В последнее время Джек работал только на капитана, который нанял его лодку постоянно). К тому мне нужно кое-что ему сказать – дать длинный список инструкций. Входите, Джек!»
Шарканье снаружи подсказывает ему, что лодочник вытирает ноги о ковер.
Дверь открывается, пропуская его; но на лице лодочника совсем не такое выражение, с каким приходят за платой. Скорее это предвестник смерти или событий, с нею связанных.
– В чем дело? – спрашивает капитан, видя его лицо.
– Кое-что странное, сэр; очень странное.
– Ага! Расскажите! – энергично предлагает Райкрофт, думая, что это имеет отношение к тому, что занимает его мысли.
– Расскажу, капитан. Но на это потребуется время.
– Занимайте, сколько нужно. Я к вашим услугам. Садитесь.
Джек хватает стул и подтаскивает его ближе к столу, за которым сидит капитан. Потом, оглянувшись через плечо, осмотрев всю комнату, чтобы удостовериться, что его никто не слышит, говорит серьезным напряженным голосом:
– Я считаю, капитан, что она жива !
Глава шестьдесят вторая
Она жива
Трудно истолковать выражения лица капитана Райкрофта, услышавшего слова лодочника. Он более чем изумлен; он ведет себя так, словно надежда, которую он давно оставил, снова ожила в его сердце.
