Она взглянула на Тэлби.
– Что на самом деле произошло с ней? Вы можете мне сказать?
– Ваша дочь сорвалась с Рингхэмского хребта, совсем рядом с башней. Спасаясь от собак, она вскарабкалась на вершину одного из Кошачьих Камней.
– Понятно, – проговорила Мегги. Ей потребовалось некоторое время, чтобы свыкнуться с тем, что услышала, словно пытаясь вставить новую информацию в картину, которая развернулась перед ее мысленным взором. – Какая ирония, правда? Она погибла из-за собак. Из-за собак, которых пыталась спасти.
– Боюсь, что конкретно эти собаки были натасканы на убийство, – заметил Тэлби. – Мы изъяли шесть питбулей по различным адресам, когда производили аресты. И теперь их всех уничтожат.
– Тогда получается, что она просто разбилась. – Мегги глубоко вздохнула. – Будет ли Королевская судебная коллегия настаивать на обвинении в убийстве? Или этих людей признают виновными лишь в непреднамеренном убийстве? Простите, это опять говорит юрист.
– К несчастью, – медленно произнес Тэлби, – мы предполагаем, что смерть наступила не в результате падения. Ваша дочь умерла не сразу. Патологоанатомы считают, что она еще какое-то время была жива, пока лежала в этой расщелине. Ей даже удалось проползти пару футов. В грязи под ногтями есть крупицы песчаника с того места, где она находилась.
Лицо Мегги побелело, и ее взгляд потух.
– Значит, она была еще жива. И я оставила ее.
– Но вы же не знали, – возразил Купер.
– Нет, я оставила ее умирать.
Старший инспектор с упреком посмотрел на Купера. Но Бен чувствовал, что наконец понял Мегги: теперь она никогда не перестанет терзаться, считая себя виновной в гибели дочери, которая ей доверилась.
– Здесь вы ничего не могли поделать, – попробовал он успокоить ее.
– Нет, я снова ее бросила, – сказала Мегги. – И на этот раз она уже никогда не вернется ко мне.
Мегги позволили отдохнуть. Времени было предостаточно: она еще долго пробудет в заключении, прежде чем предстанет перед судом. Еще необходимо собрать улики, чтобы решить, в скольких убийствах ее обвинят.
– Почему вы вступили в группу защиты животных? – поинтересовался позже Тэлби.
– Хотела узнать, куда ушла Роз и почему она больше не дает о себе знать. Я частично потеряла память, и мне казалось, что некоторые подробности искажены, как в ночном кошмаре. Более того, я не верила, что она мертва. Думала, что она бросила меня, потому что от меня ей больше не было пользы. А со смертью Дженни Уэстон те другие женщины остались моей единственной связью с Роз.
– Как они приняли вас?
– По-моему, они жалели меня. Отчего я бесилась безмерно. Но я нуждалась в них – нуждалась в информации о Роз, которой, как я считала, они располагали. С другой стороны, некоторые из них слышали, что на меня напали рядом с фермой «Рингхэмский хребет». Они интересовались, не собачники ли это были. Правда, никто прямо меня не спрашивал, но, думаю, именно благодаря этому меня приняли в группу.
– А разве они не знали, что случилось с Роз?
– Похоже, что нет. Но даже если они и знали о планах Роз, они ничего не говорили мне об этом. Знаете, у них есть темы, которые не принято обсуждать с новичками.
– Может, они просто решили, что она отправилась в другое место выполнять очередную миссию. Она, похоже, считала себя неким борцом за права животных, – предположил Купер.
– Но они слышали о последнем трупе и прекрасно знали, чей он. Я, пожалуй, единственная ничего не знала. Когда я шла на скотный рынок, надежда все еще теплилась во мне.
– Надежда, что появится Роз?
– Она могла бы явиться сразу на скотный рынок: прямая акция – это было очень даже в ее духе. Мы планировали порезать шины у конкретных людей. Поэтому всем раздали ножи. Хотя мне дали нож довольно неохотно. Но тем самым меня как будто символически приняли в группу. Роз бы это понравилось.
– Мегги, на этот раз вы действительно совершили преступление.
Она кивнула.
– Понимаете, какой инстинкт победил? К тому же уже поздно было отступать. Слишком поздно для прежней Мегги Крю. Да и отступать уже некуда. Нельзя собрать жизнь по частям, если все эти частички мертвы.
Кейта Тисдейла и пятерых остальных арестовали, несмотря на беспорядки на скотном рынке. Им предъявили обвинение в участии в собачьих боях на ферме «Рингхэмский хребет». На допросе Тисдейл рассказал об огневой атаке, устроенной ночью Роз Дэниелс, и о последовавшей за этим неразберихе, когда в отблесках пламени горящего пикапа люди и собаки в безумной погоне ринулись на холм.
Тисдейл признался, что на рассвете следующего утра они вместе с Уорреном Личем прочесали местность вокруг Хаммондской Башни. Там, на уступе под самым северным из Кошачьих Камней, они нашли тело молодой женщины. По его словам, они перетащили труп поглубже в расщелину. И примерно в то же самое время Ивонна Лич наткнулась на Мегги Крю – раненую и ничего не соображавшую после ночи, проведенной на пустоши. Бен Купер задавал себе вопрос, догадалась ли Ивонна о том, что произошло ночью.
После этого Уоррен Лич почти два месяца жил под страхом, что в любой момент к раненой женщине могут вернуться воспоминания. Он еще пытался наладить прежнюю жизнь, но в таких обстоятельствах воспринимал каждого посетителя как врага и видел потенциального предателя даже в собственной жене. И возможно, в ней в первую очередь. Купер прекрасно понимал, что выжить в такой неопределенности невозможно. Поэтому неудивительно, что Лич принял такое решение.
Стало очевидно, что Мегги Крю представляла серьезную угрозу для Лича. И тем не менее вставал вопрос: существовал ли некто, для кого главной мишенью была Дженни Уэстон? Был ли это Лич? Или сама Мегги?
– Тисдейлу будет предъявлено обвинение в непредумышленном убийстве и некоторые другие, – сообщил старший инспектор Тэлби. – Все они признались в нападении на Келвина Лоренса и Саймона Бевингтона в карьере. И хорошо постарались отвлечь наше внимание. И конечно, собачьи бои.
– Скорее всего, это еще не все, – заметил Колин Джепсон.
– Мы уверены, что есть и другие соучастники. Но у этих людей свое понимание лояльности. Они не назовут других имен.
– Я имею в виду не других людей, а Дженни Уэстон. Или, пожалуйста, покажите мне, как после всего этого мы можем связать хоть кого-нибудь с Дженни Уэстон…
Но Тэлби только покачал головой.
– Да, в тот день я подстерегала Дженни Уэстон, – сказала Мегги. – Я поджидала ее у башни – она всегда проезжала там. Дня за два до этого я встретилась с ней, и у нас состоялся разговор. Я сильно разозлилась на нее – не поверила, что она не знает, куда делась Роз. Я очень надеялась на Дженни, потому что подозревала, что их отношения с Роз включали нечто большее. Но, конечно, я, как всегда, все сделала неправильно и настроила ее против себя.
– Мы не располагаем данными, что между ними были другие отношения, кроме слабой связи через группу защиты прав животных. Сексуальных отношений не было. Дженни Уэстон и ваша дочь не были любовницами.
– То же самое мне сказала и Дженни. Для нее Роз была просто глупенькой взбалмошной девчонкой, которая ненадолго появилась в ее жизни и вскоре исчезла.
– Но вы ей не поверили.
Тут Мегги смутилась.
– Думаю, что на самом деле поверила.
– Так почему же вы на нее напали? Почему использовали нож?
– А я на нее напала? Вчера у меня было такое ощущение, что я впервые в жизни держу в руках нож. Нет, по-моему, я вообще не видела Дженни Уэстон. Или она так и не доехала до башни, или я пришла слишком поздно. Не видела. В тот день не видела.
– И вы рассчитываете, что мы вам поверим?
– Придется поверить, – сказала она. – Думаю, что это правда.
Колин Джепсон, сверкнув голубыми глазами, хмуро воззрился на своих подчиненных.
– Боюсь, что это правда, – произнес старший инспектор Тэлби.
– И мы уверены?
– Отпечаток ботинка у кровяных пятен слишком большой для Мегги Крю. И для Саймона Бевингтона, по правде говоря, тоже.
– Проклятье!
– К тому же, чтобы перетащить убитую в каменный круг, требовалась немалая сила, – продолжил инспектор Хитченс. – Вряд ли кто-то из них мог сделать – или хотя бы попытаться сделать такое. И еще – пропавший фотоаппарат.
– Фотоаппарат? – нахмурился Джепсон.
– Дженни Уэстон сообщила в Общество защиты животных о собачьих боях, – пояснил Хитченс. – Мы предполагаем, что у нее имелись и соответствующие фотографии. Она всегда брала с собой хороший фотоаппарат, когда отправлялась на пустошь. Скорее всего, он лежал в ее сумке.
– Которую так и не обнаружили.
– Да.
