- это любящая приверженность Богу, а не набор современных и пропозициональных "убеждений".
Уотерман утверждает, что в 1820-х годах экономист и будущий архиепископ Ричард Уэтели стремился вновь объединить ортодоксальное англиканство и экономику после их разделения радикалами-бентамистами. В 1828 г. Уэтели заявил (как и св. Августин), что "Библия... была создана не для того, чтобы учить людей астрономии, геологии, или, надо добавить, политэкономии, а для того, чтобы учить их религии"⁴.Да и само слово "религия", о чем прекрасно знал классически образованный человек, каким был Уэсли, опять же не относится к пропозициональным догмам, таким как девственное рождение или папская непогрешимость, а является словом "обязательство", от латинского "re-bind", возможно, от индоевропейского корня, означающего "собирать".
Августинское и уэтелианское учение продолжается. Религиозная писательница Карен Армстронг в своей недавней книге утверждает, что научная революция и сопутствующие ей движения в XVII веке привели к пропозициональному переопределению христианской "веры" в Западной Европе в противовес древней "аффективной духовности", которая представляла собой приверженность Богу или "религию как практику" коллектива, а не пропозициональную догму.⁵ После 1600 года, пишет она, "в новой Европе вскоре не осталось места ни скептицизму Монтеня, ни психологическому агностицизму Шекспира. К началу XVII века понятие истины начало меняться"⁶ Ранее Лютер прямо отрицал пропозициональное определение веры: "Вера не требует информации, знания и уверенности, - писал он, - но свободной капитуляции и радостной ставки на Его неощутимую, неиспытанную и неизвестную благость"⁷ Обязательство. Я присягаю на верность. Но в XVII веке среди передовых мыслителей восторжествовала пропозициональная догма и "естественная теология", связывающая веру с наукой, которые стали говорить о часах, найденных в поле, как о часовом мастере - катастрофически, говорит Армстронг, потому что это превратило радостное пари в "веру", в современном смысле слова, в шесть невозможных вещей до завтрака. Это привело к презрительному, если не сказать невежественному, отношению современных атеистов с их насмешками над наивными верующими. Так, Пепперминт Пэтти из мультфильма "Peanuts" утверждает, что "я верю!" в веру Лайнуса в Великую Тыкву, "потому что, - заявляет она курсивом, - я суеверна".
Вернемся к слову "честный". Во времена Шекспира фраза типа "честный, честный Яго" в "Отелло" в основном означала, с некоторой жеманной двусмысленностью, что лживый, безмотивно злобный Яго, высокопоставленный солдат по профессии, "благороден, благороден, воинственен, даже, по крайней мере, аристократичен в поведении"."На двусмысленности играет и знаменитое определение "дипломата", данное сэром Генри Уоттоном (1568-1639): "честный человек, посланный лежать за границей ради блага своей страны". "Честный" здесь означает "благородный, знатный", но красиво танцует с "ложью" в ее непостредственном смысле. Старая фраза в устах мужчин "честная женщина" - так неоднократно говорит Дездемона в "Отелло", иронически комментируя подозрения мужа, - сохраняет первоначальное значение слова "честный" с поправкой на место женщины в мужской системе чести. Анна Болейн отказала Генриху VIII в его ухаживаниях, если он не женится на ней: "Я скорее потеряю свою жизнь, чем свою честность"⁹ Карл I на эшафоте в 1648 г. сказал, что он "честный человек, хороший король и хороший христианин". Он не имел в виду, что соблюдает свои деловые сделки или говорит правду, что хронически не так. Он имел в виду, что был благороден, аристократичен, достоин чести. Так и его враг Джон Мильтон: единственное появление слова "честный" во втором издании "Потерянного рая" (1674 г.) комментирует наготу Евы перед ее непослушанием. "Тогда не был виновен стыд, бесчестен стыд / Дел природы, чести бесчестной".¹⁰
В книге Кристаллов "Слова Шекспира" даны четыре определения слова "честный", из которых наиболее близким к современному смыслу, прямолинейному "говорящий правду", является третье, "подлинный", как в призыве "умного" слуги Дэви к снисходительности к рыцарям во второй части "Генриха IV": "Если я не могу раз или два в квартал вынести плута против честного человека, у меня очень мало доверия к вашей светлости. Плут - мой честный [т.е. настоящий] друг, сэр; поэтому, умоляю вашу светлость, пусть ему будет оказано содействие"¹¹. Даже здесь "честный человек" по сравнению с плутом (однокоренное с немецким Knabe, простой мальчишка) занимает достойное место. Три других определения в "Словах Шекспира" прямо относятся к возвышенной и даже рыцарской чести.
В 1571 г. Джон Нортбрук, проповедуя против дуэлей, с раздражением отмечал, что "если человек является ройстером и знает, как вести свой бой, то его называют [ошибочно, рассуждал он] именем честности"."И вот Шафтсбери в 1713 г., поздний в аристократическом смысле - неудивительно, что аристократ, сопротивляющийся буржуазному утверждению своего учителя Локка, что индивидуальный опыт, а не социальность, пишет на чистом листе, - рассматривает, что такое "честность или добродетель, рассматриваемая сама по себе". Александр Поуп в предисловии к пьесе Сэмюэла Эддисона "Катон" (1712) также использует слово "честный" в его аристократическом смысле: "С честным презрением первый прославленный Катон смотрел, / Как Рим учится искусствам у Греции, которую он покорил". И точно так же в самой пьесе благородный Джуба возмущенно вопрошает: "Могут ли такие бесчестные мысли / Возникнуть в человеке! Неужели ты соблазнишь мою юность / На поступок, который погубит мою честь?" (2.5.35-37). (2.5.35-37).
Однако в некоторых случаях "честность" уже утратила свой джентльменский оттенок. Уже на дебатах в Путни в 1647 г. в армии нового образца это слово неоднократно употреблялось в неаристократическом смысле. Слово "честный" и его соединения часто встречаются в записанном тексте - тридцать восемь раз, особенно в пространных, касающихся собственности выступлениях Кромвеля, и это слово уже начало специализироваться до его буржуазного значения - справедливый, искренний, достойный.Три четверти века спустя, в "Катоне" (3.5.45-46, два из четырех случаев), Катон бранит мятежное войско - не господ, а именно их - словами: "Научитесь быть честными людьми, сдайте своих вождей, / И помилование снизойдет на всех остальных". Но смысл все время сползает к благородству. Сам Аддисон в "Зрителе", № 293 (вторник, 5 февраля 1712 г.), писал: "Знаменитый Грациан в своей маленькой книжке, где он излагает максимы для продвижения человека при дворе, советует своему читателю объединяться с удачливыми... что, несмотря на подлость этого наставления для честного [то есть благородного, высокого] ума, может иметь что-то полезное для тех, кто продвигает их интересы". Джон Деннис в "Замечаниях на Катона" (1713 г.) жаловался, что "честная простота и легковерие [героя] Джубы" не вознаграждены.¹⁵
Напротив, тридцатью семью годами позже, в "Томе Джонсе" (1749). В одном из первых английских романов, признанном таковым профессорами английского языка, Филдинг использует слово "честный" всего четыре раза, и все они - в первой из восемнадцати книг: "честный и благонамеренный хозяин"; "эти честные трактирщики" (оба в
