Вдруг бесформенный силуэт в конце рассохшегося причала начал обретать форму человеческой фигуры. Фейт увидела дикие глаза женщины, сверкающие в темноте.
– Тига, – недоверчиво сказала Фейт. – Это тетка Джеффа.
Словно отвечая ей, Тига закинула голову и завопила. Фейт поняла природу мифа о Плачущей Девочке.
– Вы видите кого-то еще? – спросил Фарнсуорт.
– Нет. – Фейт сняла с себя прибор ночного видения и отдала его агенту. – Я пойду узнаю, не видела ли Тига чего-то.
Фейт осторожно спустилась к причалу, вглядываясь в темноту.
Тига почувствовала, как старые доски закачались, и обернулась.
– Руби? Я думала, что ты ушла. Твоя душа.
Фейт смотрела под ноги Тиге. Содержимое ларца было разбросано вокруг них. Она узнала три свои украденные вещи, но не было ничего похожего на «Сердце полуночи». Взгляд Фейт привлекла лужа. Это не вода. Это кровь.
– Моя душа и я – вместе, – сказала Фейт, стараясь говорить как можно нежнее. – Вы видели Уокера?
Тига села на причал и начала раскладывать рубиновые драгоценности. Она не обращала внимания на лужу крови. Камни хрустально звенели, падая в холодное нутро серебряного ларца.
– Тига, вы видели Уокера?
– Они уехали, драгоценная.
– Куда?
Тига вздрогнула от голоса Фейт.
– Куда? – повторила Фейт мягко.
– Туда, к другим мертвым.
Фейт смотрела сквозь Тигу. Она видела только ночь. Вдруг Фейт отметила, что к причалу привязан всего один ялик.
– Они забрали ялик, – сказала она Фарнсуорту, – Вы можете разглядеть что-нибудь?
– Нет. Но не волнуйтесь. Уокер намного умнее, чем нам кажется.
– Как и Иванов.
– Да, – нехотя согласился Фарнсуорт. – Он профессионал.
– Профессионал в какой сфере?
Фарнсуорт не ответил. Он не думал, что Фейт успокоит его ответ.
Тига перешагнула через ларец и пошла к своему ялику.
– Присмотри за этими душами для меня, моя детка. А я – за твоими.
– Все в порядке, Тига. Уокер охраняет нас.
Старуха колебалась, отвязывая ялик.
– Уокер? Не тот ли это молодой человек, которому нравится моя стряпня?
– Да.
– О! – Тига смотрела на веревку, словно спрашивая себя, что она делает у нее в руке. – Ты уверена, моя драгоценная? Я не могу быть спокойна, если ты несчастна.
– Я уверена, Тига. Идите отдыхать. У меня есть, все, что мне нужно. Спасибо.
Тига длинно выдохнула.
– Я устала. Я не спала долго, очень долго.
– Тогда идите домой и ложитесь спать. Никто никогда не обидит вас. Вы в безопасности, как и я.
Медленная теплая улыбка расползлась по лицу Тиги.
– Спасибо, Руби, любимая. Видеть тебя – такое облегчение для меня. Я знаю, ты не можешь остаться надолго. У Бога есть другие дела для ангелов. Но ты попрощайся со мной, перед тем как уйти, и я не буду больше бродить по болоту и плакать.
– Я приду попрощаться, Тига. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, драгоценная.
Фарнсуорт наблюдал, как старуха сливается с темнотой, шагая по тропе к дому. Он покачал головой, спрашивая себя, что это было. Когда он повернулся к Фейт, чтобы спросить ее, она откинула крышку ларца. Он увидел свет и слезы на ее лице и решил не задавать никаких вопросов. Он просто стоял и смотрел в ночь.
Наконец ялик отделился от причала. Фарнсуорт долго смотрел ему вслед.
– Вытрите слезы, – мягко сказал он. – Ваш любимый возвращается.
– С чего вы взяли, что он мой любимый.
– Если это не так, значит, я слеп.
Ялик причалил.
Фейт знала, что лице ее в слезах. Но это было не важно.
– Где Иванов?
Уокер снял прибор ночного видения и вытер пот, который разъедал глаза.
– Я потерял его.
– Он, должно быть, хороший пловец, – нейтральным тоном сказал Фарнсуорт.
– Плавает как рыба, – сказал Уокер. По мрачному взгляду Уокера Фарнсуорт понял, что русский действительно плавает как рыба.
– Эйприл Джой очень расстроится.
– Нет. Ведь я покажу ей вот что… – сказал Уокер, залезая к себе в штаны. Когда он вынул руку, «Сердце полуночи» мерцал у него на ладони. Он был размером с кулак младенца и окружен жемчугом, будто слезами ангела.
Эйприл Джой вышла из укрытия и направилась к причалу.
– Где Иванов?
– Он ушел, – сказал Уокер.
– Черт побери! Фарнсуорт, иди подстрахуй Пил. Она с семейством Монтегю в библиотеке.
Фарнсуорт, посмотрел на нее долгим взглядом, прежде чем уйти.
Уокер одной рукой обнял Фейт, а другой сжимал «Сердце полуночи». Фейт положила руку ему на талию и прижалась к нему так же сильно, как он к ней. По обе стороны причала простиралось болото.
– Теперь Иванов нам не помешает, – сказал Уокер в своей манере. – Он, вероятно, еще машет руками, чтобы выбраться из болота. Но сомневаюсь, что это ему удастся. Эта трясина засасывает и не таких болотных крыс, как он.
– У него «Сердце полуночи»?
Уокер покачал головой.
– У меня.
Эйприл думала несколько секунд и пришла к выводу, что все, что случилось этой ночью, – к лучшему. Да, Уокер навсегда вывел Иванова из игры. Это плохо. Русский мог дать ей кое-какую информацию о Тарасове. Но если выбирать между рубином и Ивановым, она бы выбрала рубин. А его убила бы.
Эйприл поставила пистолет на предохранитель и спрятала его под пиджак. Она посмотрела на часы, высчитала, сколько времени в Санкт-Петербурге, и улыбнулась.
– Все кончено, ловкач, – сказала она.
– Ловкач? – удивился Уокер.
– Любой мужчина, который вступил в единоборство с таким человеком, как Иванов, – ловкач. По моим меркам. Рубин, – сказала она, протягивая руку. – У нас мало времени.
– Почему? – спросила Фейт. Эйприл сузила свои красивые черные глаза и оглядела Фейт глубокомысленным взглядом.
– Эрмитаж открывает новую экспозицию царских вещей. «Сердце полуночи» займет там достойное место. Рубин нужно вернуть к открытию.
– Чтобы Тарасов не получил по заднице? – спросил Уокер.
– Скорее по другому месту.
– Вы так боитесь Соколова? – спросил Уокер.
– Просто Тарасов – наш, Соколов – нет. Есть еще вопросы?
Уокер пожал плечами, потом сделал ловкое обманное движение, будто собирался бросить камень в болото.
Может быть, первый раз в своей в жизни Эйприл Джой вздрогнула.
Уокер почти нежно улыбнулся и протянул ей рубин. Эйприл изумленно смотрела на него, ожидая подвоха. Уокер отдал ей драгоценный камень.
– Теперь ты в долгу у Донованов. В большом долгу. Полагаю, ожерелье Мел будет своего рода вознаграждением за это.
– Уже в расчете, – сухо сказала Эйприл. – Все драгоценности от Тарасова пойдут через «Донован интернэшнл».
– Что? – спросила Фейт. – Краденый товар?
– Марат Борисович Тарасов – высокое должностное лицо, в обязанности которого, кроме всего прочего, входит контроль за музеями, которые распродают свои фонды, – нейтральным тоном объяснила Эйприл. – России нужны деньги. Выбраковка музейных фондов – один из способов получить валюту. Если Тарасов и выкраивает что-то для себя, это нас не касается.
