Как видим, в боях на Хотынецком направлении армия Баданова потеряла 2667 человек, из которых безвозвратно — 772 человека. Это в основном бойцы из состава танковых экипажей и мотострелковых батальонов.
Из данных вышеприведенной таблицы видим, что на 6 августа было 515 единиц подвижной бронетехники.
Все потери в боях за этот период превысили наличие бронетехники армии — 575 единиц.
С 6 августа по 5 сентября части армии безвозвратно потеряли 13 танков Т-70,91 танк Т-34, 11 — МК-3, 6 самоходных установок САУ-122. Безвозвратные потери составили 110 единиц бронетехники, или 22 процента.
Всего же в Орловской операции части 4-й танковой армии Баданова (без учета потерь 5-го и 25-го тк) безвозвратно потеряли 47 легких танков Т-70, 297 танков Т-34, 11 из 16 танков МК-3 («валентайн»), 13 самоходных установок.
Таким образом, в операциях по освобождению Орловского плацдарма 4-я танковая армия безвозвратно (сгорело и взорвалось) потеряла 369 единиц бронетехники из 764 машин (с учетом пополнения танками из резерва — 31 единица), имевшихся в наличии, или 48 процентов.
Самый большой процент безвозвратных потерь был среди танков Т-34–299 из 568 единиц, или 52,6%.
В «Сведениях о движении материальной части 4 ТА с 16.07. по 30.08.43 г.» записано, что «по списку на 30.08.43 г. исправных танков имеется: 143 танков Т-70, 55 — Т-34, КВ-1 — l, СУ-122–16, СУ-152–11.{300}
СВЕДЕНИЯ О НАЛИЧИИ И ДВИЖЕНИИ МАТЕРИАЛЬНОЙ ЧАСТИ 4 ТА С 6.08 ПО 5.09.43 г.{301} Части Т-70 Т-34 САУ-122 САУ-152 МК-3 Всего По списку Все потери По списку Все потери По списку Все потери По списку Все потери По списку Все потери По списку Все потери 30-й тк 7 8(—)[59] 157 215(40) 16 1 (—) 6-й гв. мк 40 29(5) 135 80(25) 14 4(2) 11-йтк 31 117(8) 53 75 (26) 12 15(4) 17 25 1545-й тсап 11 2(—) Части армии 7 15 4 Всего 85 154(13) 360 374(91) 42 20(6) 11 2(—) 17 25(2) 515 575(121)
Из журнала боевых действий 49-й гвардейской бригады 6-го гвардейского механизированного корпуса (дословная запись неизвестного офицера штаба):
«6.08. 21.00. Солнце постепенно скрывалось за рябыми клочками разбросанных по небу облаков, и жара, от которой было душно днем, значительно уменьшилась; в лесу становилось прохладно. Темнота наступала быстро. Комбриг гв. подполковник Жабо, дважды награжденный правительством за образцовое исполнение заданий, своими быстрыми движениями хорошо подготовленного кавалериста, тепло, с большим вниманием и отеческой заботой встречая командиров частей, говорил и смеялся с ними.
Подогнув ноги, он сел на траву, напоминая татарский обычай приема лучших гостей племени. Вокруг него расселись командиры. Он, видимо, вспомнил партизанскую жизнь, которая полна подобного рода вечеров перед боем и которую он сам лично испытал.
— Товарищи офицеры! Мы получили очень важную и почетную задачу, — говорил он тихим и спокойным голосом. Вокруг было тихо и темно, все насторожились, будто он начинал интересный рассказ. — Народ, партия требует от нас честного служения Родине, поэтому, выполняя эту задачу, нужно отдать все силы, а если потребуется — и нашу жизнь. Надеюсь, что задачу мы выполним с честью. Если будет близко смерть, то умирать будем со славой, до последней минуты жизни борясь с врагом.
Он долго молчал. Шли тревожные минуты. «Вопросы?» — спросил он. Вопросов не последовало. Всем было ясно, что с таким командиром можно выполнить любые задачи, и все знали, что приказ, полученный бригадой, будет выполнен.
<…>
8.08. В 20.00 комбриг гв. подполковник Жабо с офицером связи лейтенантом Оноприенко и старшим военфельдшером Труфановой выехал на «виллисе» выбирать НП. В результате беспечности он подъехал к переднему краю немецкой обороны и огнем автоматчиков пр-ка убит вместе с лейтенантом Оноприенко и военфельдшером Труфановой. Вечером звонил гв. генерал-майор Акимов[60], требовал розыска комбрига. Все меры, принятые по его розыску, положительных результатов не дали. В 6.00 9.08 на КП прибыл шофер комбрига, который, будучи раненным, ночью выполз с поля трагической гибели комбрига.
Весть о смерти комбрига молниеносно облетела все части корпуса. Каждый боец нашей бригады узнал о трагической гибели всеми любимого командира. Когда сообщили гв. генерал-майору Акимову о трагической смерти комбрига, тяжесть, которая охватила его, была настолько сильна, что он отругал всех за то, что не смогли сберечь жизнь комбригу.
Война… Каких смертей не бывает на войне. Это знал каждый. Но каждого сознательного воина терзала мысль о том, что смерть, оборвавшая так быстро и необдуманно его славную жизнь, ничего общего не имела с его личным подвигом в последние минуты жизни. Смерть его была бесславной (я бы сказал, беспечной. — Е. Щ.) — эта обида терзала всех, кто только понимал смысл настоящей кровопролитной борьбы русского народа с варварами средневековья — немцами»{302}.
ПО ТУ СТОРОНУ ФРОНТА
Из воспоминаний командира 26-й пехотной дивизии генерала пехоты Визе{303}.
С 14–18 июля 1943 года части 26-й пехотной дивизии 2-й армии железнодорожным транспортом переправлялись из г. Сумы через Брянск на Орел. В результате взрыва партизанами железнодорожных путей мы понесли потери. Но можно сказать, что нам повезло. Когда несколько дней спустя тот же самый отрезок пути пересекала дивизия «Великая Германия», рельсы были взорваны в 70 местах.
Когда я явился 17.07. к генерал-полковнику Моделю, он приветствовал меня самым сердечным образом. Дивизии отдан приказ уже 19 июля рано утром начать наступление в 50 км от Орла — у Болхова.
Солдаты хорошо отдохнули и находились в прекрасном настроении. Благодаря интенсивной боевой подготовке часть была в отличной боеготовности.
Положение наших войск на Орловской дуге было угрожающим. 11 июля русские начали крупномасштабную наступательную операцию против 2-й танковой армии. За двое суток они совершили широкие и глубокие (до 10 км) прорывы: восточнее Орла — в районе действия XXXV армейского корпуса, восточнее Болхова — в районе действия LIII армейского корпуса северо-западнее Ульянов.
Уже к 17 июля стало известно, что оперативной целью противника был взлом всей Орловской дуги и ликвидация нашего плацдарма внутри нее. В тот же день операция «Цитадель» была приостановлена. В критический момент командование всеми силами, находящимися внутри Орловской дуги (включая 2-ю танковую армию), было передано генерал-полковнику Моделю (с 14 июля. — Е. Щ.).
