Если бы Тьму можно было попробовать на вкус, она отдавала бы жжённой резиной. Если бы Тьма могла говорить, она бы не сказала ни единого слова.
Чтобы скрасить пребывание в темноте, мозг принялся рисовать разноцветные пятна перед глазами. Независимо от того, поднимала ли Мэри веки, опускала ли — эти пятна всегда были с ней и всегда кружились в незатейливом танце, пытаясь свести девушку с ума. Органы продолжали напоминать о том, что они работают словно механизм двигателя внутреннего сгорания.
Кто она? Где она? Сколько времени прошло? Мэри не знала, да и ей было плевать. Она растворилась во Тьме, стала её лучшей подругой и любовницей. Она поверила Тьме и прыгнула в её объятья, рассчитывая на то, что теперь они вместе и теперь они неразлучны.
Но почему вдруг сквозь её веки прорезался свет? Нет, она не поверит. Почему Зверь на этот раз шепчет? Где же его привычный писк, который пытается разлучить их с Тьмой? Он, словно змей-искуситель, пытается сломить волю последней женщины в этом мире? Или же она была первой? Но Мария родила Иисуса, мама всегда говорила…
— Мэри, ты меня слышишь? Пожалуйста, кивни, если так.
Мэри подняла веки. Пятна закружились в ещё более ритмичном танце. Стало нестерпимо больно. В глаза острым лезвием врезался свет. Потекли слёзы.
Что это? Тьма ушла? Почему тогда Мэри не расстроена? Почему она рада закончить их отношения?
— Мэри, я повторяю…
«Господи, как же тихо!». — Она сощурилась и вытянула шею в желании прислушаться к словам Зверя. Голос в этой комнате звучал в тысячу раз тише, чем она привыкла. Желая слышать его снова и снова, Мэри закивала.
Оковы на руках и ногах разжались. И это и есть цена свободы?
Страшась того, что Зверь передумает, она тут же попыталась скрутиться в позу эмбриона, отдёрнув руки и ноги подальше от оков, однако трубки в её теле тут же причинили нестерпимый дискомфорт.
«Так, соберись. Ты должна сделать это сама!», — мысленно сказала себе Мэри и после секундной неуверенности взялась за трубки у рта.
Рывок.
Змеи поползли вверх. О, как же противно! Они не собирались сдаваться, но Мэри была тех же взглядов. Всхлипывая, она тянула трубки по пищеводу вверх. Мэри чувствовала, как они скребутся внутри её тела, а когда наконец их края вынырнули наружу, она скрючилась, тяжело дыша и иногда поддаваясь рвотным рефлексам.
— Мэри, ты должна выйти отсюда. Я не могу тебе помочь, пока ты не…
Почему этот голос был ей таким знакомым? Она будто уже его слышала. Когда-то в далёком прошлом.
Отдышавшись, она сняла шлем с электродами. В пищеводе и горле до сих пор стояли ощущения, словно сквозь них пронёсся поезд. Мэри изредка икала. Вытащив иглы из рук, она отклеила присоски с рёбер и принялась стягивать с себя пояс.
Пришло время. Она хотела бежать, но слишком с этим затянула. Теперь уже не будет других шансов. Сейчас или никогда!
Мэри соскочила с ужасающей кровати и попятилась спиной к обклеенной звукоизоляцией двери. Вдоволь насмотревшись на место заточения, она отвернулась и бросилась к выходу, не желая более задерживаться здесь ни на секунду.
Она обшаривала пальцами тонюсенькие щели, пытаясь разобраться, как открыть дверь. Хлопала ладонями, толкала — без результата.
Сердце застучало с бешеной громкостью. Мэри сделала несколько шагов назад и посмотрела на то место, где была дверь. Неужели её никак не открыть? Неужели ничего нельзя сделать? Неужели это конец?
Загадочный голос что-то сказал, но Мэри ничего не расслышала.
Она решила сделать последнюю попытку. Разогнавшись, Мэри влетела плечом в звукоизоляционное покрытие и тут же рухнула на пол коридора. Замок на двери испарился будто бы по волшебству, и та распахнулась без особого сопротивления.
Да! У неё получилось!
Куда же теперь? Упираясь ладонями в прохладный пол, Мэри оглянулась по сторонам. Где лево, а где право? — она вконец запуталась. Вспомнила тот момент, когда её везли на каталке, и тут же подскочила на ноги.
Снова рухнула на пол.
Ноги не хотели слушаться, а ещё больше протестовал мозг. Он уже привык к той странной атмосфере в тёмной комнате, и привычный мир казался ему теперь чужим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мэри прильнула лицом к прохладному полу и зажмурилась. Нужно выбираться. Последний шанс.
Собрав остатки воли в кулак, она сделала ещё одно усилие.
Встала. Стоять было тяжело, но, покачиваясь, она таки сумела удержаться на ногах. Так, теперь шаг. Лево — это там, где неловкая рука. Да, ей вроде нужно туда.
Снова она смогла. Второй шаг дался легче, а третий и четвёртый вовсе были почти нормальными.
Мэри шагала вперёд, ощупывая рукой стену и изредка пригибаясь в коленях: то в одном, то в другом. Кто мог знать, что однажды ей заново придётся учиться ходить?
Где же все? Неужели её никто не встретит? Мэри двигалась, вспоминая путь к выходу, и ей казалось, что идёт она правильно.
Наконец вышла в какой-то коридор и застыла, словно ноги вросли в пол.
Дверь.
Да, та самая дверь. Это выход!
Мэри сделала сразу несколько уверенных шагов вперёд, как вдруг из прилегающего помещения слева выскочил человек и схватил её за руку.
— Вы, кажется, заблудились? — прорычал доктор-человекоаллигатор.
Мэри задыхалась. Но это был не страх, это была злоба. А ещё дежавю.
— Вот дуболом… — тихо добавил Стивенсон. — Кхм, что ж… Вам нужно вернуться в палату, милочка! — Он дернул её за запястье, намереваясь потащить за собой.
Но у Мэри были другие взгляды на этот счёт. Стиснув кулак, она замахнулась и ударила доктора по лицу. Тот явно не ожидал такого поворота событий и ослабил хватку.
Мэри вырвалась и помчалась к двери.
У неё получится. Получилось минуту назад, получится и сейчас. Плевать, кто на её стороне — Бог или Зверь, — но он ей поможет. Он снимет блокировку замка.
Оказавшись у выхода, Мэри нажала на кнопку открытия.
— Дава-ай! — воскликнула она, обернувшись.
Доктор не бежал за ней, однако следовал очень быстрым шагом. Если через секунду дверь не откроется…
Открылась, но другая. Дверь в какое-то помещение. Дверь справа.
Плевать! Мэри юркнула в помещение, надеясь, что здесь ей что-нибудь поможет спастись, однако это был кабинет с кучей игл и насадок на медицинские инструменты.
Мэри упёрлась спиной в каталку (та с шумом отъехала в сторону) и попятилась, глядя на проём двери.
Доктор Стивенсон застыл, выставив руку со шприцом-пистолетом вперёд.
— Либо вы вернётесь добровольно… либо мне придётся вновь применять препараты, — сказал он медленно шагая ей навстречу.
В какой-то момент Мэри поняла, что уткнулась спиной в стену. Отступать больше некуда.
Она схватила какой-то хирургический инструмент, походивший на мясницкий нож, и приставила его себе к горлу.
Да! Лучше уж так, чем вернуться в палату. Лучше навсегда покончить с мучениями! Главное — резко и уверенно, чтобы уж наверняка.
— Нет! — доктор тут же погасил срывающийся вскрик и принял притворно спокойный вид. — Не стоит этого делать.
— Тогда подойдите и заберите его у меня, — с вызовом, задыхаясь от волнения и злобы, сказала Мэри.
Доктор Стивенсон медленно подался к ней. Мэри не отрывала нож от горла.
— Не стоит этого делать? — сказала Мэри, натянув истеричную ухмылку. — Это ещё почему? Неужели у вас нет другой лабораторной крыски?
Доктор подступал всё ближе и ближе. Его хищный аллигаторский взгляд был прикован к глазам Мэри. Что-то уже не гипнотизирует. Что-то уже не страшно. От подобных мыслей Мэри издала смешок. Но тут же вновь посуровела, вспомнив, что в этой комнате было и ещё кое-что страшное. Сложив когтистые лапы на рукоятке косы, здесь стояла Смерть. Она смиренно ожидала того момента, когда Мэри полоснёт ножом своё горло. Смерть была готова провести её к папе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мэри улыбнулась, но глаза налились слезами.
— Ах да, я забыла… — с насмешливой жалостью сказала она. — Другая крыска же умерла…
Стивенсон оскалился и рванул к Мэри.
