А если есть время, то не избежать надменному бездельнику и "близких контактов третьего рода" (которое, как правило, всегда находится). Их результатом становились синяки, шишки, переломанные носы и скулы, с которыми так неловко завлекать дам. На смерть в таких драках бьют редко.
А вообще-то про теллери ходит невеселая шутка.
Что губит эльфа: водка, бабы и поножовщина. То ли дело японцы. Там все красиво: сакэ, гейши и харакири.
Папочка обиженного ученика развил бурную деятельность. Он требовал исключить из заведения варваров, которые совершенно незаслуженно избили его сына и его друзей.
Все они мальчики из хорошей семьи, не чета этому Дани и Эрику, "имрикову отродью" – дед его бабник и драчун, и внук ему подстать, так же путается с кем попало. С тролицей мальчика еще не ловили, но какие его годы. Это Эрик и Дани – тихоня затеяли драку, которая переросла в поножовщину. И как таким хулиганам дают еще повышенную стипендию! Позор!!!
В Гавани очередной раз приехала комиссия, провела расследование. Результаты его были для папочки Малфоя крайне неутешительными – его претензии были признаны безосновательными, поведение его сына и "мальчиков из хороших семей", крайне безобразным и вызывающим. Князю Малфою посоветовали уделить должное внимание воспитанию сына, иначе мальчика ждут очень серьезные проблемы в будущем. Но совет этот так и не был услышан.
Было бы еще круче, если бы Дани не угораздило случайно зайти в кабинет директора Владислава. Парнишка узнал своего мучителя – его лицо с безупречно правильными чертами, которые безобразил холодный змеиный взгляд, звучная фамилия врезались в память. Юноша без слов накинулся на сиятельного гостя с явным намереньем задушить последнего. Сильные теперь руки сомкнулись на изящной шее князя, который от неожиданности даже толком и не сопротивлялся. В папаше благородного аристократа мальчишка узнал того ночного посетителя. Он мог спасти его из лап палачей потерявших человеческий облик, но не пожелал запачкать белые холеные ручки. Он даже не подал измученному ребенку воды. Мало того, он имел какие-то дела с его мучителями. Лично пытал его. Мальчишка, которого кое-как оторвали от сиятельного князя и надежно удерживали в кресле два огромных охранника, побледнел от возмущения и только смог выговорить:
– Это он! Это он – предатель. Мой отец из-за него… Он пытал… Он всю мою жизнь испоганил…- мальчишка, которого что оттащили от своей полузадушенной жертвы, схватился за край стола и не с удивлением обнаружил, что не может говорить из-за пропавшего вдруг голоса. Лицо скандального гостя побледнело. Он явно испугался.
Суровое лицо одного из незнакомцев стало вдруг мрачнее грозовой тучи. Он приказал Дани сесть.
– С этого момента прошу подробнее. Не бойся, малыш. У нас все под контролем.
Только держи себя в руках, братишка. Он того не стоит.
И Дани на удивление четко и подробно рассказал все то, что было ему известно.
Мальчишка рассказывал. И чувствовал, как боль и обида отступают. Ему казалось, что суровый дяденька вскрыл огромный гнойник в душе ребенка. Кончено, было очень больно, но и хорошо. Потому что вся гадость выходит из него. Но кое-что он все-таки утаил – было очень стыдно.
Седой старик взял мальчишку за руку. Дани долго отводил глаза, он догадывался, что с ним будут делать. Его заставят вспомнить то, что мальчишка не хотел рассказывать. Но наконец-то следователь поймал взгляд ребенка.
– Не надо! – попытался остановить его Владислав.
– Надо! – ответил следователь, – Этот мальчик – свидетель преступления, возможно единственный свидетель его преступлений. Вор должен сидеть в тюрьме, бандит – тем более.
Тут же эксперты просканировали энергетическую оболочку ребенка. Умная машина показывала, не только, какие травмы были нанесены мальчику, но и каким предметом и каким образом. Следователь прошептал что-то типа "в МУРе бы такую машинку".
Виртуальный образ предмета, которым сделаны несколько очень характерных ранок, один к одному совпал с фамильным перстнем рода Малфоя. Дела уважаемого князя густо запахли керосином.
Дани очень тяжело переживал эту процедуру. Мальчишке пришлось оказаться в том самом жарком лете, ему пришлось заново пережить ужас, растерянность боль, стыд.
Когда все закончилось, мальчишку всего трясло, он не мог унять мелкую дрожь, и опять не мог поднять глаза от пола. К нему подошел его директор, бережно обнял за плечи и успокаивающе сказал:
– Тебе нечего стадится, малыш! Ты был слишком мал тогда, а врагов много и они все взрослые. Пусть им, – Владислав посмотрел в сторону побледневшего сиятельства – вот пусть им будет стыдно. Это ему надо переживать, как он перед зеками в камере будет оправдываться. Они-то его заставят прочувствовать на себе, все то, что ты пережил по его милости. А я позабочусь о том, чтобы эта тварь в попала именно в общую камеру, сынок. А ты молодец! Ты выжил, ты назло своим врагам выжил.
Успокойся, все хорошо. Мы причинили тебе боль. Извини, малыш, так было надо.
Иначе просто было нельзя. Сейчас ты крепко уснешь. И завтра спокойно пойдешь на занятия. И все у тебя будет хорошо, у тебя ничего не болит – отныне и навеки.
Голос успокаивал боль воспоминаний, помогал принять эти, самые мрачные, страницы своей жизни, обрести силы двигаться дальше. Мальчишка соскользнул в исцеляющий сон. Дани отнесли в свою комнату, а работа следователей продолжалась.
Положение князя скандалиста стало очень незавидным. Перед глазами засиял высший трибунал. Бросить ребенка своей расы в таком положении, даже не попытавшись облегчить его участь – это уже серьезно. А уж тем более пытки и издевательства над мальчишкой (да и над другими детьми, оказавшимися в его власти) – это деяния, достойные самого жестокого осуждения. Такое поведение не достойно офицера. Куда серьезнее, чем резня из-за белочек. Малфою пришлось заниматься своими делами: пришлось отдать половину своего состояния, чтобы откупиться от трибунала.
Кирдан, начальник Высшей Военно-Морской академии, был крайне возмущен таким исходом. Следователи громко недоумевали: полученных улик более чем достаточно, чтобы дать очень много времени для размышления виновному князю. Он чувствовал себя обманутым. Страдания мальчишки, которого заставили заново пережить все ужасы нацистского плена, оказались напрасными. Но их голоса быстро задавили купленным большинством:
– Ваши обвинения безосновательные! Они – все лишь плод больного воображения ребенка. А все ваши экспертизы – это подделка, подтасовка фактов! Вы обвиняете уважаемых людей, основываясь на словах и видениях мальчишки! Да этот Ваш Гилдорсон – больной псих, ненормальный. Его место не в лицее, а в специальной клинике для малолетних преступников. Он специально клевещет на уважаемых людей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
