Мургатройд зевнул.
– А ты совершаешь ошибку, не слушая меня внимательно! - Кальхаун занял свое место за пультом управления и нажал кнопку, запускающую аварийные двигатели. Маленький звездолет взмыл ввысь на тонкой полоске огня. Жители Города-Один наверняка выбежали из подземных жилищ, чтобы посмотреть, что случилось, и увидели, что их луговинка просто усеяна доброжелательными пушистыми белками, любопытными кроликами и воркующими голубями.
Они испугались до смерти! Кальхаун улыбнулся.
– Я проведу часть времени полета в подпространстве, составляя отчет о нашем приключении. И хотя “синдром изоляции” чисто психологическое явление, а “проблема Крузо” даже еще более сложная психологическая задача, мне, не психологу, удалось провести медицинское лечение чисто психологическими методами. Вот будет весело, когда я это опишу.
А это было заблуждением уже самого Кальхауна. Он вернулся в Главное управление Межзвездной медицинской службы и написал отчет, но когда его отчет прочли, то попросили его несколько расширить и превратить в книгу с подобающим оформлением: сносками, библиографией и прочими тонкостями.
И это тоже была ошибка.
Мюррей ЛЕЙНСТЕР ПЛАНЕТА НА КАРАНТИНЕ
I
Ничего определенного Кальхаун сказать не мог, но с самого начала он чувствовал, что с состоянием здравоохранения на планете Ланке не все в порядке. На первый взгляд дела обстояли вполне благополучно, но у Кальхауна было такое ощущение, что все как-то уж слишком хорошо.
Он и тормаль Мургатройд, маленький славный зверек, прибыли на планету Ланке в своем медицинском корабле “Эскулап 20” с обычной проверкой по заданию Межзвездной медслужбы. Встретили их с подчеркнутой сердечностью. Представители Министерства здравоохранения открыли Кальхауну доступ ко всем учреждениям и документам, причем организовали все так быстро и гладко, что создавалось впечатление, будто власти были заинтересованы в том, чтобы он поскорее завершил свои дела и покинул планету. В готовности предоставить в распоряжение Кальхауна всю необходимую информацию сам министр проявлял почти навязчивую предупредительность, граничащую с заискиванием.
Судя по тем данным, которыми располагал Кальхаун, служба здравоохранения на Ланке работала весьма эффективно. Инфекционные заболевания планете не угрожали, ситуация находилась полностью под контролем врачей. Средняя продолжительность жизни на планете была, правда, чуть ниже, всего на одну десятую процента, но это можно было отнести на счет небольшого увеличения числа несчастных случаев со смертельным исходом. Кальхауну не удалось обнаружить ничего, что помогло бы объяснить, почему у него возникло такое чувство, что все это благополучие не соответствует действительности. Если это и камуфляж, то все было сделано просто прекрасно. Из-за этих навязчивых подозрений Кальхаун находился в состоянии легкого раздражения.
Тем не менее он провел всю обычную процедуру проверки в течение трех дней. По поручению Главного управления медслужбы ему предстояло познакомить местных специалистов с некоторыми новыми достижениями в области медицины, и он нашел здесь очень внимательную аудиторию. В свою очередь он очень внимательно выслушал все, что рассказывали ему, и вечером накануне своего отлета с планеты он пришел на заседание медицинского общества, объединяющего самых известных специалистов. Заседание состоялось в просторном зале в здании Министерства здравоохранения.
Министр представил Кальхауна именитой аудитории, произнеся короткую речь о значении современной медицины для бизнеса. Он отметил, что количество рабочих дней, пропущенных по болезни, в настоящее время было самым низким на Ланке, и уже один этот фактор способствовал резкому увеличению валового национального продукта. Распространение профилактических мер, таких, например, как проверка гормонального баланса, привело к сокращению числа заболеваний, требующих госпитализации больных, так что в результате за последние десять лет потребность в больничных койках сократилась на несколько тысяч.
Он привлек внимание аудитории еще к одному моменту, о котором обычно не задумывались, но который, возможно, представлял собой самое ценное достижение медицинской науки, а именно: успехи в борьбе с эпидемиями. Эпидемии сейчас стали практически невозможны, а ведь тот ущерб, который могла нанести даже одна эпидемия, трудно себе представить. Взять хотя бы межзвездную торговлю, где только угроза опасной эпидемии означала бы карантин для всей планеты, а это в свою очередь привело бы к финансовой панике и закрытию предприятий, чья продукция не находила бы сбыта, к массовой безработице, резкому снижению стоимости ценных бумаг, за чем могло бы последовать разорение банков, прекращение капитального строительства и даже сокращение производства сельскохозяйственной продукции! Значит, своим процветанием планета была в значительной степени обязана представителям благородной профессии медиков и более конкретно, врачам планеты Ланке. Но и Межзвездная медицинская служба вносит в это дело свой вклад, и он был рад представить уважаемому собранию доктора Кальхауна, сотрудника Главного управления медслужбы, с которым многие из присутствующих уже познакомились за те три дня, что он провел на планете.
Речь Кальхауна, конечно, звучала не столь вдохновенно. Он сказал то, что полагается говорить в таких случаях, то есть выразил признательность врачам Ланке за то, что они выполняют свой профессиональный долг так, как это от них требуется. Но даже в эту минуту он не мог отделаться от вполне реального ощущения, что от него что-то скрывают. И все же сказать об этом вслух Кальхаун не решился, так как никаких доказательств у него не было. Поэтому он произнес ничем не примечательную речь и сел на свое место в ожидании конца заседания.
С гораздо большим удовольствием он находился бы сейчас на борту своего медицинского корабля. Мургатройд был для него намного более приятной компанией, чем сидящий рядом с ним министр здравоохранения. Кальхаун предвкушал, как он вернется на свой корабль и как спокойно он там будет себя чувствовать, если ему удастся освободиться от мысли, что на планете происходит что-то странное.
Вдруг где-то в другой части здания послышались крики и раздался характерный шум, который сопровождает выстрел из бластера. Затем снова донеслись крики, и снова были пущены в ход бластеры. Все смолкло столь же внезапно, и наступила тишина.
В лекционном зале царило полное молчание. Все напряженно и испуганно вслушивались в эту зловещую тишину, но никто не произнес ни слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
