хорошем счету. Но к сожалению, никакие их усилия не смогли остановить эту травлю. Пока ребята сами не очнулись и не поняли, что натворили.
— Кажется, я начинаю понимать, почему Ракель и Наталия никогда не говорили, почему одноклассники не любили их, — задумчиво говорит Даниэль.
— Они не любят говорить об этом, — тихо отвечает Анна. — Им хотелось забыть то время как страшный сон. Вот поэтому и старались говорить о школьных годах как можно реже.
Даниэль резко выдыхает и безразличным взглядом осматривается вокруг, Терренс думает о чем-то своем с запущенной в волосы рукой, Эдвард стоит рядом с диваном со скрещенными на груди руками, а Питер нервно ходит по гостиной и думает о чем-то не очень хорошем.
— Ладно, ребята, оставайтесь здесь, — неуверенно говорит Анна. — А я пойду к девочкам. Попробуем решить этот вопрос. Не знаю, чем все кончится, но нам будет очень жаль, что все наши планы накроются медным тазом.
Анна медленно разворачивается и уходит на задний двор, пока Эдвард, Питер, Терренс и Даниэль провожают ее грустным взглядом.
***
Как только Ракель, Наталия и Хелен оказываются на заднем двор дома, они отходят подальше от дверей, чтобы парни не смогли их подслушать, выглядя довольно взволнованными и напряженными. Тем не менее девушки не собираются проявлять агрессию и действительно намерены попытаться как-то решить сложившуюся ситуацию.
— Эй, а где Анна? — недоумевает Наталия, осматриваясь вокруг. — Я думала, она пошла с нами…
— Да вон она идет, — отвечает Ракель, указывая на Анну, которая только сейчас выходит на задний двор и закрывает за собой дверь.
Через несколько секунд Анна подходит к Наталии, Ракель и Хелен.
— Ты задержалась в доме? — интересуется Наталия.
— Да, сказала парням, чтобы сидели в гостиной и ждали, — с легкой улыбкой отвечает Анна.
— Что ж, ладно… — произносит Ракель и неуверенно переводит взгляд на Хелен, выглядящая очень напряженной и испуганно смотрящая на нее, Наталию и Анну. — Так… Что ты хотела нам сказать, Хелен?
— Да, можешь говорить, мы слушаем, — спокойно говорит Наталия.
— Э-э-э… — неуверенно произносит Хелен и замолкает на пару секунд, слегка прикусив губу. — В принципе я уже сказала все, что должна была… Просто… Хочу сказать вам, что мне правда очень жаль, что все так получилось.
— Послушай, Хелен… — спокойно произносит Ракель.
— Ракель, Наталия, я знаю, что вела себя просто ужасно по отношению к вам, — с жалостью во взгляде отвечает Хелен. — Знаю, что вы ни в чем передо мной не виноваты. Но у меня никогда не было злого умысла против вас. Да, я издевалась над вами, но при этом никогда не испытывала никакой ненависти.
— И из страха перед Эшли ты вела себя так безобразно? — удивляется Анна. — Вы все знали, что поступайте ужасно с Наталией и Ракель, но продолжали идти у нее на поводу.
— Вы же прекрасно знайте, что Эшли могла сделать, если кто-то ей не нравился, или какой-то человек шел против ее воли. Никто не хотел терпеть регулярные издевательства. Вот нам и пришлось играть роль ее друзей.
— Но это глупо, Хелен! Очень глупо! Неужели ты не понимаешь? Вы все повели себя как трусы. Как люди, у которых нет своей точки зрения. Которые готовы поддаться кому-то, кто возомнил себя звездой!
— Я знаю… Но прошу, пойми меня… Таково правило любого коллектива. Если ты как-то выделяешься и идешь против большинства, то тебя начинают презирать или до смерти ненавидеть. Как правило, люди зависимы от мнения большинства и считают нужным уступать лидеру. В нашем случае лидером была Эшли. Ей все потакали, несмотря на то, что ее любили лишь три человека. Да, никто не выбирал ее лидером — она сама себя провозгласила королевой. Но идти против нее означало прощание со спокойной жизнью.
— Разве никто из вас не понимал, что вы причиняйте боль Ракель и Наталии, которые не сделали ничего плохого и пытались быть милыми со всеми? — недоумевает Анна. — Они пытались подружиться хотя бы с некоторыми людьми, но в итоге нашли общий язык лишь друг с другом.
— Честно говоря, я ни о чем не думала… — тяжело вздыхает Хелен и заправляет прядь волос за ухо. — Вряд ли дети и подростки задумываются об этом. К тому же, мне казалось, что дружить с лидером — это круто. А поскольку я общалась с Эшли, это означало, что мне нужно было делать для нее все и выслушивать ее едкие замечания о себе и других. Знайте, как она критиковала меня! Настолько сильно, что я начинала порой сомневаться в себе. Но благо дедушка с бабушкой научили меня не обращать на это внимание.
— Вот видишь, — мотает головой Ракель. — И какой подругой могла быть Эшли, если она критиковала всех подряд, а свои недостатки не замечала?
— Сейчас я понимаю, что она никогда не была моей подругой. Тогда мне казалось, что это не так. Но нет… Настоящая критика помогает тебе становиться лучше, а не начать сомневаться в себе и забывать о том, кем ты являешься. Она не оскорбляет тебя и твои чувства. Она всего лишь указывает на твои ошибки и помогает найти способ исправить их. Я начала понимать это, когда познакомилась с подругой Питера, которая стала моим первым настоящим другом. Да, она немного резкая и порой грубоватая, но я ни разу не слышала от нее критику и унижения.
— Неужели ты никогда не хотела покончить с дружбой с Эшли? — недоумевает Наталия.
— Хотела, но не могла решиться и боялась, что она не даст мне спокойной жизни.
— Господи, ты же нормальная девчонка. Я никогда не считала тебя плохим человеком. Мы с тобой неплохо общались до того, как вы все обиделись на меня из-за дружбы с Ракель.
— Я тоже никогда не была против тебя, — уверенно признается Ракель. — Несмотря ни на что. Да и я не могу обижаться на ребят, потому что они устроили мне эту травлю лишь из-за страха перед Эшли, Если бы ты захотела, я бы и тебе дала шанс подружиться со мной. Любому дала бы.
— Я знаю, девочки, — с жалостью во взгляде говорит Хелен. — Знаю, что вы очень хорошие и добрые. И удивлена, что вы до сих пор общайтесь, даже несмотря на то, что прошло уже много лет с выпускного.
— Да, это так, — отвечает Наталия и убирает с глаз пару прядей волос. — Мы никогда не прекращали наше общение. И общаемся по Интернету, даже когда находимся на расстоянии.
— Ну а как ты уже слышала, я возобновила общение с ними гораздо позже, — добавляет Анна. — Но с тех
