— Гей, побратим, держись!
Ратмир и Алтай спешили к месту схватки. Нападавшие оставили советника, подхватили раненого и убитого, скрылись в кустах. Возможно, там таились еще люди. Потому что из кустов тотчас вылетела стрела, впилась в панцирь Диора, вторая ободрала ему щеку. Подбежавшие Ратмир и Алтай хотели броситься вслед убегавшим. Но Диор удержал их.
Узнав о ночном нападении, Аттила вызвал Овчи и Ульгена. Того самого телохранителя, который отличился при нападении злоумышленников на холм Аттилы. Теперь Ульген ведал тайными делами и разведкой намерений врагов. Высокий, костистый, с длинными, свисающими, как у алмасты, мускулистыми руками, Ульген был знаменит похотью и чревоугодием. Однажды на спор он за один присест съел барана, а затем в присутствии свидетелей переспал с каждой из своих пяти жен не отдыхая.
Аттила сурово спросил у постельничего, почему шатер Диора оказался на окраине ставки. Глуповато моргая единственным глазом, Овчи ответил, что нужно было место для шатра Ябгу, а так как Диор был в отъезде, то он временно перенес его шатер, но сегодня же вернет назад. Ульген бросил быстрый взгляд на советника и тотчас отвел глаза. Такие взгляды свидетельствуют о многом. Тут был явный сговор, скрепленный молчаливым согласием Верховного правителя. Ульген осторожно сказал:
— Джавшингир, у меня важные новости.
— Говори! — разрешил Аттила.
Ульген, сутуля крутую спину, низким голосом произнес:
— Осведомитель передал: Аэций не прибудет к тебе. Вместо него явится посол Ромул. Аэций в Южной Галлии собирает войска. Проезжие купцы интересовались, по какой дороге ты двинешь свою конницу. Наверное, это хочет выведать и Ромул.
Аттила обратился к Диору:
— Судьба благосклонна к Аэцию. Ты вступился за него, и вышло по–твоему. По какой дороге нам следует пойти?
— По той, где тебя не ждут.
— Есть несколько дорог. Первая — по которой шел Аларих — на Сирмий, далее на Аквилей [87], Равенну, Рим. Это путь самый короткий и удобный для конницы.
— Его Аэций не оставит без прикрытия, — сказал Диор. — Где–то поблизости он и должен стоять лагерем.
Аттила с тем же задумчивым любопытством посмотрел на него, поглаживая бороду, заметил:
— Осведомители донесли, а купцы подтвердили: его лагерь возле Медиолана. Оттуда ему легко перебросить войска в любом направлении.
— Тем более, — произнес Диор, — местность вдоль дороги на Аквилей разорена вестготами. А тебе нельзя возвращаться без добычи. Иди туда, где нетронутые города и где тебя не ждут!
— Богатые города? — переспросил Аттила и обратился к Ульгену: — Откуда к нам идут самые богатые караваны?
— Из Августы Тревелов [88], Паризии, Труа — эти города на севере Галлии, джавшингир.
— Превосходно! — оживился правитель. — Поистине эти земли не тронуты. Ульген, пусть твои люди распустят слух, что я пойду на Аквилей!
— Будет исполнено, джавшингир. В ставке сейчас трое купцов.
5
Как только распространилась молва, что Аттила в ближайшее время двинет свою конницу на Аквилей, все три купца поспешно распродали товары и отправились в обратный путь. Один в Константинополь, второй в Аквилей, третий в Августу Тревелов. Ромул встретился с Аттилой и предложил заключить вечный мир в обмен на право гуннов владеть всей обширной Паннонийской равниной.
В ответ Аттила заявил:
— Мы уже владеем Паннонией! И не по разрешению императора, а по праву сильного! Нелепо заключать мир с тем, кого собираешься наказать.
— Какие у гуннов обиды на нас? — спросил Ромул. — Ведь я привез тебе и твоему войску жалованье как федератам согласно договору.
— Ты забыл, Ромул, Валентиниан отказал мне в женитьбе на Юсте Грате!
Что додумал утонченный патриций, глядя на некрасивого желтолицего седого гунна, можно только гадать.
Шатер Диора стоял сейчас за второй линией охраны. Когда Диор возвращался к себе, к нему подошел невысокий белокурый юноша–римлянин и шепнул:
— Тайна мудрецов!
Диор попросил юношу назвать свое имя.
— Такие, как я, безымянны, — ответил тот. — Я всего лишь исполнитель. Меня послал к тебе Приск.
— Я верю тебе.
— Итак, Каталаунские поля?
— Да. Аттила пойдет на Августу Тревелов.
— Приск благодарит тебя.
— Передай ему, что я побывал на Высшем Тайном Совете.
Римлянин побледнел, отшатнулся, сказал:
— Но ведь это значит…
— Да, — устало произнес Диор, — прощай!
Заренка в шатре занималась извечными женскими делами: что–то шила из грубого льняного полотна, одновременно присматривая за кипящим на огне очага варевом. Она встретила мужа сияющим взглядом. На днях Заренка сказала мужу, что понесла. И тогда страх охватил Диора. Не за себя, а за жену и ребенка.
— Что шьешь, любая?
— Сыну одежду готовлю.
Она не сомневалась, что их первенец будет сын.
— Не скучаешь ли по своей родине, любая моя?
— Ох, скучаю! — призналась жена, и даже слезы выступили у нее на глазах.
— Не хотела бы ты отправиться к родичам?
— С тобой? — обрадовалась Заренка.
Диор не успел ответить. Снаружи послышались тяжелые шаги. Дверной полог резко распахнулся. Вошли Ябгу и Ульген. Ябгу неприязненно сказал:
— Тебя ждет Верховный правитель! Немедленно!
Он даже не произнес обычных слов приветствия, руки его и Ульгена лежали на рукоятях мечей. Заренка поняла, что произошло что–то неладное, бросилась к мужу. Диор мягко отстранил ее:
— Запомни, любая, что бы со мной ни случилось, береги ребенка!
В шатре Аттилы находились Тургут, Овчи и стоял со связанными руками, но с гордо поднятой головой смертельно бледный белокурый юноша–римлянин.
— О чем ты разговаривал с этим? — зловеще обратился к вошедшему советнику Аттила, показывая на римлянина.
Значит, за ним уже следят люди Ульгена. Диор спокойно ответил, что юноша передал ему привет от Приска Панийского.
— И это все?
— Я расспрашивал его о дороге на Равенну.
— А он не расспрашивал тебя, куда пойдет моя конница?
— Нет, джавшингир.
Аттила знаком показал на римлянина. Ульген подскочил к тому, рванул с него плащ, повалил на пол и, приставив лезвие к горлу римлянина, прохрипел:
— Говори! Сказал ли тебе советник, куда пойдет конница Аттилы?
— Но ведь я знал об этом! — выкрикнул тот. — И все знают! На Аквилей! Разве не так?
Острое лезвие кинжала медленно вдавливалось в плоть нежной шеи юноши, показалась и закапала кровь. Но он молчал. Аттила велел Ябгу остановить пытку, спросил у Диора, знает ли он, кто этот юноша.
— Нет, джавшингир, он не назвал себя.
— Это сын Флавия Аэция по имени Гауденций!
Глава 4
ДАЖЕ МУДРЕЦЫ ОШИБАЮТСЯ
1
— Джавшингир, подумай, прежде чем совершить непоправимое! — вскричал Диор. — На возвращение посольству потребуется двадцать дней. Тот купец, что отправился в Аквилей, прибудет туда гораздо раньше! И не меньше двадцати дней понадобится Аэцию на сборы и на переход в Северную Галлию. В любом случае ты придешь в Августу Тревелов раньше римлян. Аэций не захочет оставить Медиолан, не убедившись, что твоя конница направилась на север. Что выиграешь ты, убив его сына? Аэций противостоит тебе как полководец, но ты приобретешь еще личного врага! Жажда мести удвоит его энергию! Не будь столь мелочно злобен! Если ты перестал доверять мне, то убей меня, но оставь сына Флавия!
Впервые с вождем гуннов разговаривали так грубо и бесцеремонно. И это поразило и Аттилу, и присутствующих. Все затаили дыхание, ожидая взрыва ярости. Аттила замер. Впервые его советник разговаривал с ним в подобном тоне, и он размышлял, что бы это значило?
Диор, не обращая ни на кого внимания, смело подошел к римлянину, вынул из своей походной сумки чистую холщовую тряпку и склянку с кровоостанавливающей мазью, перевязал сына великого полководца. Послышался шумный вздох Аттилы. Онемевшие тарханы вздрогнули, съежились. Но гунн, переведя дух, спокойно сказал:
— Пусть сын Аэция удалится. Не трогайте его. Советник прав!
Когда Гауденция вывели, Верховный правитель торжественно объявил Ябгу:
— Назначаю тебя тысячником!
Ябгу от радости взвизгнул, подпрыгнул чуть ли не до потолка, упал к ногам правителя, вопя, что отдаст за него жизнь. Не без удовольствия выслушав изъявления преданности, Аттила сказал Диору:
— Твои заслуги перед гуннами неоспоримы, поэтому я сохраню тебе жизнь. Но твоя вина велика, поэтому я отстраняю тебя от участия в походе. Назначаю советником к тысячнику Ябгу! Его тысяча встанет на постой возле дворца дакийских царей. Твоя жена останется в ставке. Ее будет охранять Ульген! Мне говорили, что славянка скоро родит ребенка. Если ты сбежишь или выдашь наши секреты, Ульген вырежет младенца из чрева твоей жены и отдаст его собакам. Ратмира можешь взять с собой. Я все сказал!
