повзрослел, не такой шалопай и любитель мексиканских страстей. Более того, я ему не завидую. Шарлотта имеет сложный характер, некий сплав норова моего и Эмбри. Иногда мягкая и хитрая, а иногда взрывная и прущая на пролом. Близнецы Мэтью и Стивен полностью пошли в отца. С ними мы вообще никаких хлопот не знали. Адриан и Логан нам очень помогали с малышами, постоянно возились с ними. Мне порой даже было стыдно за то, что эксплуатирую детский труд.
Логан — это вообще отдельная песня, мамочкин сынок. Такой невероятно нежный ребенок, его даже подростковый возраст не испортил. Старшенький ежедневно радует меня цветами. По началу обрывал клумбы Ли, потом стал сам выращивать мои любимые полевые цветы. Его кровные родители так за всё это время ни разу не посетили резервацию. Дед Логана всё ещё жив. Мы периодически ездим к нему. Старик радуется приезду правнука, да и к нам относится очень тепло. Эмбри старается ему помогать, правда, не всегда получается, дедок чрезмерно гордый, денег вообще не принимает.
Сейчас весь наш детский сад у кузена Колина гостит. У них с Ли четверо детей. Ли, в отличие от меня, прекрасная мамочка, добрая и балует ребятишек сверх меры. Кто бы мог подумать, что грозная волчица превратиться в мать наседку. Чад воспитывает кузен. Джастин пока не встретил свою единственную и, по-моему, не стремится найти пару. Так и принадлежит всем.
Ждали утром Блэка, а явился встрепанный Джастин.
— Лорен, надо уходить. Информатор сообщил о подозрительной активности федералов в Сиэтле.
Ну вот, нет у нас, оказывается, в запасе сотни лет. Что им не сидится на попе ровно. Мы ведь живем спокойно, никому не мешаем. Джастин прав, уходить надо. Теперь у меня нет поддержки в лице сильнейшего клана вампиров, и люди попытаются подмять под себя единственную ведьму. Действовали без суеты, обговорено все уже несколько раз. Люди распределены и строго выполнят поставленные задачи.
Мы с Эмбри последними покидали мир. Мир, где впервые встретились, полюбили и стали счастливыми.
— Прощай, Земля. Прощай, мир Сумерек и спасибо за всё, — уходя, прошептала я.
Альтернативный эпилог
— Я не думал, что ты согласишься когда-нибудь принять меня, — тихо шептал Феликс в промежутках между легкими поцелуями.
Мы лежали на разворошенной постели третьесортного отеля, иных в этих ебенях не имелось. Вампир нежно покусывал кожу и сразу зализывал эти места, его пальцы ласкали истерзанное тело. Признаться, мне было лень лечить повреждения, боль доставляла горькое удовольствие. Ранки от укусов с ядовитой слюной вампира болезные и заживают долго, а после оставляют шрамы.
Мне больше нет смысла искать способ возвращения человеческого тела. Волк, которому я доверяла и была полностью уверена в его чувствах, предал меня. Не захотел ждать возвращения возлюбленной. Скоро он женится на Саре. Добилась, стерва, всё же своего! А я пыталась заполнить образовавшуюся дыру в сердце безудержным сексом с Феликсом. Меня предали, а я, в свою очередь, предала подругу, согласилась лечь в постель с её парнем.
Вечер не предвещал плохого. Моя интуиция молчала, как партизан в застенках гестапо. Очередной звонок Эмбри почти убил. Казалось, что я умираю, боль разлилась по телу с такой же силой, как при обращении. Нет, эта боль была в разы сильнее. В голове звучали набатом его слова о том, что он больше не намерен ждать и совсем не хочет видеть меня. Даже если у меня получиться, и я вновь стану человеком, он не примет такое чудовище. Теперь у него будет нормальная женщина и появятся дети, о которых он так мечтал. Наверное, для человека ожидание сроком в пять лет — это долго. Но Колл то не человек, и если он регулярно перекидывается, а он точно перекидывался, то и не стареет вовсе. Так в чем проблема? Вероятно, ему всегда было противно находиться рядом с таким монстром как я. Только драклово запечатление держало его.
— Ты меня больше не любишь? — прошептала в трубку телефона после страшных слов.
— Нет, не люблю, — ответил он и отключил связь, или это я сломала хрупкий аппарат.
Встретилась взглядом со стоящим рядом Вольтури, увидела в его глазах жалость. Ненавижу, когда меня жалеют. Не выдержала и рванула прочь. Полетела, не разбирая дороги, куда глаза глядят, а глядели они в никуда. В этот момент было всё равно увидят ли меня простецы. Плевать на закон, бояться наказания глупо. Я уже мертва.
Сколько я бежала, не скажу. В совершенно невменяемом состоянии посреди леса меня нашел Феликс. Он же потом и доставил обратно в отель, где мы на днях остановились ждать вестей от информатора. Казалось, что я совсем-совсем близко к разгадке и скоро стану человеком. Мысль крутилась в голове, осталось только поймать её за хвост. Но, увы, теперь всё потеряло смысл. Хандрила долго, неделю не меньше. Феликс отлучался только за едой для нас. Он постоянно сидел рядом, держал за руку, насильно кормил и строчил что-то в тетради с толстой кожаной обложкой темно коричневого цвета. Только Феликс и голос сестры, доносящийся из подсунутой вампиром трубки телефона, удерживали меня в этом мире. Хотелось сдохнуть, просто разжечь адское пламя и сгореть. Хотелось провалиться в Бездну, перестать чувствовать, перестать быть. Такое желание я испытала впервые в жизни. И это я еще смела осуждать Беллу за ее тоску по Каллену. Не судите, да не судимы будете.
Когда пришла в себя, заметила на прикроватном столике забытые записи Вольтури. Он вновь отлучился за едой. Долго размышляла о целесообразности прочесть написанное. Читать или нет? В конце концов не устояла и раскрыла тетрадь на первой странице. Удивительно, записи Феликс вел на английском. Это должно было насторожить, уж не для меня ли старался вампир. Но тогда я не обратила на сей факт внимания.
С первых предложений у меня перехватило ненужное для химер дыхание. Он писал о том, как впервые увидел меня. Именно он был тем таинственным вампиром, прячущимся в многострадальных кустах у родительского дома. За ним охотились волки, когда поздним декабрьским вечером взяли след вампира. Он учуял мой запах и дошел до защищенного заклинаниями периметра, увидел нас с Эмбри, занимающихся сексом на поваленном дереве. Феликс мечтал оказаться на месте оборотня, он хотел, чтобы я. Ну, в общем, понятно, чего он желал. Потом была вторая встреча. Пообщавшись, со мной он понял, что безнадежно влюбился.
На последних страницах он писал о том, что даже если я смогу вновь стать человеком, он не станет меньше меня
