— Пока...
— Не каркай.
— Но как смершевцы вышли на Грыжовскую?
— Не ломай себе голову: вышли — так вышли, а нам свое делать.
— Дайте выпить.
— Да, тебе сегодня нужно, — согласился Гаркуша.
Он поднялся на веранду и вынес в сад бутылку водки. Хлеб и какие-то остатки еды лежали на столе под грушей. Федор налил себе чуть ли не полный стакан и жадно выпил, не закусывая, только вдохнул воздух, помотал головой и вытер губы. Гаркуша придвинул к нему хлеб. Федор отщипнул кусочек, пожевал и посмотрел на Гаркушу посветлевшими глазами.
— Хорошо, — сказал он, — все ничего, но ведь должны были сегодня выйти в эфир...
— Поедешь завтра в лес.
Федор вздохнул, но согласился:
— Да, другого выхода нет.
— На рассвете и двинешься.
Федор все же попытался открутиться:
— А если послать железнодорожника?
— Нет-нет, — возразил Гаркуша, — он к станции привязан, кто его отпустит?
— Мог бы что-нибудь придумать.
— Железнодорожника не будем трогать, — отрезал Гаркуша. — Основная информация идет от него, это первое. Во-вторых, он просто откажется... Обязанности четко распределены. За передачу информации отвечаем мы, значит, нам и морочиться с рацией. Железнодорожник подстрахует тебя на вокзале. Сегодня вечером я увижу его. А ты испугался?
Федор хмуро взглянул на него.
— Сегодня я выскользнул просто из их рук, — ответил он.
— Знаешь, снаряды в одну воронку не ложатся.
— Слыхал.
— Так поужинай и ложись. Выедешь в половине шестого, я тебя подниму.
18
— Ну, товарищи розыскники, выходит, проворонили шпиона, — хмуро сказал полковник Карий и посмотрел почему-то не на Толкунова, а на Бобренка.
Майор выдержал его взгляд, принимая часть вины на себя, и ответил коротко:
— Так уж случилось, товарищ полковник...
Конечно, у Карего были все основания сердиться и отчитывать их, но полковник славился тем, что никогда не только не кричал на подчиненных, но даже не повышал голоса. И сейчас он не изменил этой привычке. Говорил ровно, будто речь шла о совсем будничном деле:
— Шофера следует отдать под суд, а вам, майор Бобренок и капитан Толкунов, ставлю на вид... — Он сделал паузу, и Толкунов немедленно воспользовался ею:
— При чем тут майор? — возразил он. — Я отвечал за «мышеловку», с меня и спрашивайте.
— Машина требует ремонта, и шофер несколько раз заявлял мне об этом. — Бобренок не хотел уклоняться от ответственности.
— Тоже мне — рыцари... — сразу заметил это Карий. — Но ведь могли вчера взять шпиона, возможно, даже всю их группу.
— Относительно группы вряд ли, — не согласился Толкунов. — Видно, я в чем-то ошибся, и тот тип соскочил с трамвая на ходу.
— Может, не такой крепкий орешек, как Грыжовская, и вывел бы нас на резидента?..
Никто не ответил полковнику, потому что действительно через связного контрразведчики могли выйти на резидента. А то, что вчера на квартиру Грыжовской приходил связной или даже помощник резидента, ни у кого не вызывало сомнения.
— Я вас очень прошу, товарищ полковник, — сказал Бобренок, — пока что не давать ход делу Виктора Приходько. — Почувствовал, что это прозвучало чересчур уж официально, и добавил: — Подождите, Вадим Федотович, не так-то шофер и виноват.
— Не могу: шофер должен ответить за проступок.
— Но ведь машина у него до этого заводилась сразу. А тут... Ну, знаете, закон подлости...
Едва заметная усмешка мелькнула на лице полковника, ее увидел Толкунов и счел возможным вмешаться.
— Подгорели контакты, — объяснил он так, словно Карий не знал, почему не завелась у Виктора машина. — Я спрашивал у шоферов, все говорят, это предвидеть трудно, машина может все время заводиться, а потом...
— Должен был заранее почистить контакты, — не согласился полковник.
— Зато как быстро он управился с «виллисом» — две-три минуты хватило.
— И за эти три минуты выпустили шпиона!
Толкунову нечего было возразить, и он промолчал. Но вмещался Бобренок.
— Завтра мы возьмем шпиона, — пообещал он. — Должны взять, — поправился майор.
Полковник с любопытством посмотрел на него.
— Обоснуйте свою уверенность, — попросил он.
— Считаю, завтра тот тип пойдет к тайнику в Залещицком лесу.
— В этом есть логика, — поддержал Карий.
— Вчера они не выходили в эфир, — продолжал Бобренок. — Значит, должны были передать сообщение сегодня. Рация в квартире Грыжовской, и связной приносил ей шифровку. Каким-то образом сообразил, что входить нельзя — там у них условленный сигнал, что ли, — и убежал. Вторая их рация хранится в лесном тайнике под Залещиками. Завтра пойдут к ней.
— А если у них есть еще третья?
— Наверно, уже воспользовались бы ею. Только вряд ли. Лишняя аппаратура — лишние хлопоты, а Грыжовскую они вон как законспирировали! Могли вполне положиться на нее. Потому вторую рацию и не держали под рукой.
Толкунов зашевелился на стуле и сказал обнадеживающе:
— Мы контролируем все подходы к тайнику, и завтра я возьму того субчика живым и здоровым.
— Этого не следует делать, — покачал головой Карий, и Бобренок переглянулся с Толкуновым: выходит, полковник согласился с их предложением и Виктор, возможно, получит отсрочку. — Пусть шпион забирает рацию и возвращается в город, а мы пойдем за ним.
— Опытный и хитрый, — усомнился Толкунов. — Если уж вчера разгадал меня...
Полковник возразил жестко:
— Не переоценивайте себя, капитан. Вы — отличный розыскник, и лучше вас никто не возьмет самого ловкого диверсанта. Особенно в лесу или в чистом поле. Но в большом городе ведь иные условия, и следить за врагом — великое искусство. Ювелирная работа, если хотите...
Толкунов насупился.
— Конечно, до ювелира мне еще далеко, — заметил он с обидой.
— Никто не преуменьшает ваших заслуг, но учтите и такое: мы все допускаем, что шпион мог видеть вас сегодня и, несомненно, запомнил. Стоит ему заметить вас завтра где-то на станции или на подступах к лесу...
— Сразу заподозрит неладное, — согласился Толкунов.
Полковник немного подумал и сказал:
— Возможен и такой вариант: шпион достанет из тайника рацию и попытается там же, в Залещицком лесу, выйти в эфир. По всей вероятности, они располагают ценной информацией, и мы не должны позволить, чтобы она попала к врагу. В таком случае будете брать шпиона немедленно. Как вы сказали, капитан, живым и здоровым? Именно таким я и хотел бы увидеть его тут.
— Сделаем, товарищ полковник, — широко улыбнулся Толкунов, сообразив, что основные неприятности позади. — Это я вам обещаю, никуда он не денется. Буду ждать возле тайника и выдам себя лишь в крайнем случае.
