Яков Михайлович был далек от иллюзий, что передышка будет длительной. Он отчетливо сознавал, что Республике Советов придется в ряде войн отстаивать свое существование. Закрывая IV Чрезвычайный съезд Советов, Свердлов напомнил делегатам об одной из главных задач, поставленных Лениным, — при помощи всех звеньев диктатуры пролетариата создать могучую Советскую Армию. «Мы должны отдать себе ясный отчет в том, — говорил Свердлов, — что новая революционная война на защиту социалистического отечества, может быть, разразится гораздо скорее, чем здесь мы могли предполагать. Мы не можем видеть ни дня, ни часа, когда придет эта революционная война. И только самой упорной работой теперь же, с первого дня возвращения на места, самой энергичной подготовкой революционных сил к несокрушимой революционной войне мы исполним свой долг перед нашим социалистическим отечеством».
Свердлову, как и другим большевикам, пришлось отражать многочисленные атаки мелкобуржуазных фракций на съезде. В этой борьбе Свердлов оттачивал свое искусство руководства огромными революционными съездами, и никто не умел так четко, ясно, точно соблюдать все правила, принятые регламентом проведения таких исторических собраний. Свердлов чутко ощущал настроение аудитории, он целиком сливался с ней и вместе с тем ни на минуту не ослаблял своей воли и вел аудиторию по ленинскому курсу, проложенному Центральным Комитетом партии. Вот почему Свердлов неизменно председательствовал на съездах Советов, на партийных съездах и совещаниях.
IV съезд Советов принял решение перенести столицу Советской республики в Москву. Здесь, в Москве, с середины марта 1918 года развернулся новый этап деятельности партии и одного из ее руководителей — Якова Михайловича Свердлова,
Глава XIII. Сила созидания и творчества
Среди друзей
Весна 1918 года… Первая весна в истории Советского государства. Республика завоевала передышку, и эту передышку надо было всемерно использовать.
В Москве Ленин, Свердлов и другие члены правительства первоначально поселились в гостинице «Националь». Комнаты Ленина и Свердлова были расположены рядом. «Была весна, светило московское солнце, — вспоминала позже Крупская. — Около „Национала“ начинался Охотный ряд — базар, где шла уличная торговля; старая Москва с ее охотнорядскими лавочниками, резавшими когда-то студентов, красовалась вовсю».
Яков Михайлович устроил свою приемную во «Втором доме Советов» («Метрополь»). «Работники охраны безуспешно пытались убедить его в опасности такого решения, — вспоминает Е. Я. Драбкина. — Свердлов был непреклонен. Сам выбрал небольшой номер, велел выкинуть аляповатую мебель, поставить простой стол. Увидев, что этот стол поставили параллельно к окну, так, что свет падал на лицо посетителя, а его лицо оставалось в тени, Свердлов рассердился: „Разве может человек доверчиво разговаривать, когда вы его так усаживаете?“ И сам переставил стол боком к окну.
Неуклонное правило, которое он установил, гласило: „Ни один рабочий, ни один крестьянин не должен уйти с приема, не получив исчерпывающего решения по своему делу“.»
Вскоре после переезда в Москву Центральный Комитет поручил Свердлову выехать в Нижний Новгород с докладом об итогах VII съезда партии и задачах партийного и советского строительства. Только два дня пробыл он в Нижнем, который так был ему дорог… Здесь он родился, здесь прошли его детство и начиналась революционная юность. Жадно он всматривался в знакомые улицы Сормова и Канавина, встретился со старыми друзьями.
В семье старика отца все еще жили дети Свердлова — Андрей и Вера. Вместе с Яковом Михайловичем они вернулись в Москву.
В Москве между тем постепенно налаживалась работа центральных учреждений — Совета Народных Комиссаров.
Яков Михайлович и его жена Клавдия Тимофеевна с двумя детьми — Андреем и Верой — заняли в Кремле квартиру из четырех комнат. Двенадцать лет прожили они до революции, и из них только два года провели вместе в туруханской ссылке. Остальные годы были временем постоянных разлук и мимолетных свиданий в тюрьмах или на явочных квартирах. Арест, тюрьма, этап, ссылка, недолгие месяцы свободы, наполненные работой в подполье, — такова была их «семейная жизнь». «Впервые по своим документам, не опасаясь ареста, мы зажили только после Октября, — писала Клавдия Тимофеевна. — Но в первые месяцы Советской власти жили как на биваке. Сегодня Питер, Фурштадская, Таврический, завтра — Москва, „Националь“, Белый коридор (в Кремле). Мы с Яковом Михайловичем то в Питере, то в Москве, ребята у деда, в Нижнем. Семьи не было, да и не до семьи было. И наконец, мы все вместе. Безумная, нечеловеческая нагрузка не давала Якову Михайловичу возможности больше, чем на несколько часов в сутки появляться дома. Редко, очень редко он выкраивал какое-то воскресенье, чтобы немного отдохнуть».
И все же Яков Михайлович находил время для детей. Им безраздельно принадлежало утро. «В спальне у нас лежал большой пушистый ковер, — рассказывает Клавдия Тимофеевна, — и что только они на нем не вытворяли! То Яков Михайлович превращался в коня, становился на четвереньки и бегал по комнате, а ребята сидели на нем верхом, то начиналась „французская борьба“ с сыном, по всей квартире неслись воинственные возгласы, звенел смех».
После работы, которая кончалась иногда поздно ночью, Свердлов возвращался домой, но и тут еще часа два-три он сидел за бумагами и книгами. А зачастую его и дома ждали люди — знакомые и незнакомые… И усталость как бы улетучивалась, Свердлов оживлялся, каждый человек глубоко интересовал его, и он мог часами вести разговор — дружеский, интересный, раскрывающий характер собеседника. Такие встречи и беседы были для живого, общительного Якова Михайловича органической потребностью.
Свердлов не мог ограничиться разговором в официальной обстановке в своем кабинете. За чашкой чая, в непринужденной беседе, которая зачастую затягивалась за полночь, Свердлов требовал все новых и новых подробностей о положении на местах, о людях, их взаимоотношениях, их работе.
Рядом с его квартирой в Кремле были отведены две комнаты для приезжающих с мест товарищей. «Кто у нас только не бывал, — вспоминает Клавдия Тимофеевна, — кто не останавливался на день-другой, а то и неделю! Нередким гостем был Филипп Голощекин, работавший в 1918 году секретарем Уральского областкома партии. Бывал Маркел Сергушев, секретарь Нижегородского губкома в те годы, Борис Краевский, командовавший армией на каком-то из фронтов, Маркушка Минкин, председатель Пензенского губисполкома, Ваня Чугурин, Артем (Сергеев), А. Мясников, Н. Толмачев… Останавливались комиссары и политические работники, приезжавшие с фронтов гражданской войны; большевики-подпольщики с оккупированных немцами территорий и из районов, где свирепствовали орды белогвардейцев; партийные и советские работники из центральных областей страны, с Урала, из Поволжья. Немало было среди них старых боевых товарищей Якова Михайловича, сормовчан и уральцев, нарымчан, колпашевцев, туруханцев и питерцев. Но бывали и такие, с которыми ранее Свердлов не был знаком».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
