«Кто отрицает богов, отрицает благородство человеческого рода» (Бэкон Веруламский, «Serm. Fidei», 16).
77
У Климента Александрийского (Coh. ad gentes) встречается интересное место. Оно гласит в латинском переводе (по плохому вюрцбургскому изданию 1778 г.): «At nos ante mundi constitutionem fuimus, ratione futurae nostrae productionis, in ipso Deo quodammodo turn praeexistentes. Divini igitur Verbi sive Rationis nos creaturae rationales sumus, et per eum primi esse dicimur, quoniam in principio erat Verbum» [ «Ибо мы некоторым образом уже предсуществовали в самом боге до сотворения мира благодаря промыслу о будущем нашем сотворении, таким образом, божественным словом, или промыслом, мы являемся разумными творцами и благодаря ему мы можем быть названы первоначальными, так как слово было в начале».] Еще определеннее высказалась христианская мистика, что человеческая сущность есть творческое начало и причина мира: «Человек, до времени сущий в вечности, вместе с богом творит все дела», «Благодаря человеку создались все твари», «Predigten vor und zu Tauleri Zeiten» (Ed. cit., p. 5, p. 119).
78
Отсюда ясно, почему не удавались и не должны удаваться все попытки умозрительного богословия и одинаково с ним настроенной философии вывести мир из бога, именно потому, что они в самом корне своем ложны и извращенны и не знают, о чем собственно идет речь в творении.
79
Против этого нельзя также возразить ссылкой на вездесущее божие, бытие бога во всех вещах, или бытие вещей в боге. Ведь независимо от того, что предстоящей действительной кончиной мира уже достаточно останавливается бытие мира вне бога, то есть его небожественность, бог только в человеке пребывает особым способом; но ведь я только тогда и бываю дома, когда я именно дома: «Бог есть собственно бог только в душе. Во всех тварях есть немножко бога, но лишь в душе бог является вполне богом, ибо душа есть место его упокоения» (Predigten etzlicher Lehrer etc., p. 19). И бытие вещей в боге, если не придавать ему пантеистического значения, в настоящем случае не имеющего места, точно так же есть представление, лишенное реальности и не выражающее специфического настроения религии.
80
Здесь пункт, где творение являет нам не только божественное всемогущество, но также и божественную любовь: «Мы существуем по благости божией» (Августин). Вначале, до сотворения мира, бог существовал один для себя: «Раньше всех вещей бог был един, он сам был для себя и миром, и местом, и всем. Но он был един потому, что вне его ничего не было» (Тертуллиан). Но нет более высокого счастья, чем осчастливить других, блаженство содержится в акте общения. Но общаться может только радость, только любовь. Поэтому человек ставит общающуюся любовь как принцип бытия: «Экстаз благости переносит бога вне себя» (Дионисий Ареопагит). Всякая сущность основывается только на себе самой. Божественная любовь есть на себе основанная, себя утверждающая радость жизни. Но высшее ощущение жизни, высшая радость жизни есть любовь, осчастливливающая других. Бог, как существо благое, есть олицетворенное и объективированное счастье бытия.
81
У Диогена Лаэрция (II, 11) дословно сказано: «Для созерцания солнца, луны и неба». Подобные мысли встречаем и у других философов. Так, стоики говорили: «Человек рожден для созерцания мира и подражания ему» (Цицерон, «De naturae»).
82
Евреи утверждают, что божество осуществляет все через слово и что все сотворено по его повелению, чтобы показать, как легко оно осуществляет свою волю и как велико его могущество. Псалом 33,6: «Словом господним созданы небеса». Псалом 148, 5: «Он повелел, и они сотворились» (I. Clericus, Comment, in Mosem. Genes, I. 3).
83
Моисей, 16:12.
84
Моисей, 28:20.
85
Моисей, 24:10,11. См. Clericus: «Они не только не помышляли о смерти при виде божества, но даже стали пировать».
86
Первая книга царств, 4:30–34.
87
Впрочем они, как известно, думали о природе различно (см., например, у Аристотеля, «De coelo», lib. I, с. 10). Но их разномыслие являлось несущественным, так как творческое существо и у них представляется существом более или менее космическим.
88
Mose 4, 19. «Хотя небесные тела созданы не человеком, но все-таки они созданы ради людей. Поэтому никто не должен поклоняться солнцу, но мысленно возноситься к творцу солнца» (Климент Александрийский, Coh. ad. gentes).
89
Разумеется, лишь в отношений абсолютной религии, так как относительно других религий они выставляют бессмысленными и смешными те или иные представления и обряды этих религий, обряды, нам чуждые, первоначальный смысл и цель которых нам неизвестны. Между тем почитание, например, мочи коров, которую пьют парсы и индусы, чтобы получить прощение грехов, на самом деле нисколько не смешнее, чем почитание гребня или обрывка риз матери божией.
90
По Гердеру.
91
Здесь необходимо заметить, что преклонение перед мощью и величием бога вообще, так же как Иеговы, в природе является лишь преклонением перед мощью и величием природы – если и не в сознании израильтянина, то фактически (См. об этом Р. Bayle, Feuerbachs Werke, 2. Aufl., Bd. VI, S).
92
«Большая часть еврейской поэзии, которая считается духовной, носит характер политический» (Гердер).
93
Субъективно человеческую потому, что человеческая сущность, соответствующая сущности христианства, есть сущность супранатуралистическая, исключающая природу, тело, чувственность, которые одни только и дают нам объективный мир.
94
«Нет ничего, чего не мог бы ожидать добрый и праведный человек от божественной благости; верующий в бога может надеяться на все блага, какие только нужны человеческому существу, на все вещи, каких еще не видел глаз, не слышало ухо и не постигал человеческий рассудок, ведь бесконечную надежду неизбежно питают те, кто верует, что существо бесконечной благости и всемогущества печется о человеческих делах и что души наши бессмертны. И такую надежду ничто не может ни поколебать, ни уничтожить, если только не предаваться порокам и не вести нечестивой жизни» (Кэдворт, «Syst. Intellect.», cap. 5, sect. 5, par. 27).
