— Кто идет?
— Арьергард. А вы кто?
— Перевязочный отряд 1-й Кавалерийской дивизии, — ответили наши.
Подъехали конные, спросили: «Почему вы здесь? Все полки ушли. Мы последние, и красные могут каждую минуту наскочить».
Офицер распорядился и дал проводников вывести нас на дорогу. Проехали версты две, как навстречу нам мчатся верховые. Это были доктор Мокиевский и офицер из штаба дивизии.
— Почему вы здесь застряли? — спросил доктор Мокиевский у Ефремова.
— Ждали приказаний, мы не знали, куда идти, — ответил доктор Ефремов.
— К вам был послан вестовой с приказанием уходить через лес, — сказал офицер штаба.
Значит, кто-то из врачей не понял вестового.
Наконец выбрались мы из леса и добрались до Дмитриевска. Расположились на ночевку, а на рассвете пришло приказание спешно собираться, отступаем. Красные наступали. Началось общее отступление…
В суете мой ездовой Никита обнаружил, что кто-то спустил лошадей в погреб, довольно глубокий, где не было ступенек. Он сообщил об этом доктору Мокиевскому. Хозяева уверяли, что лошади сами спрыгнули туда. Неверно, конечно, у лошадей ноги все целые, сами они целехоньки — никаких царапин, а высота большая, и почему-то обе сразу «спрыгнули». Тот, кто это сделал, надеялся, что их не успеют вытащить. Отступление шло быстрым темпом, и остались только мы с Никитой.
Доктор Мокиевский привел несколько солдат, которые, соорудив сходни, дружно и благополучно вытащили лошадей. Было уже крайнее время уходить, и мы с Никитой благополучно догнали перевязочный отряд (назло врагам). По дороге останавливались во Льгове, но не в городе, а в небольшом селении. Не помню, какие еще в этом районе проезжали места. Запомнила только чудесные леса с деревьями в осеннем уборе. Потом проезжали Путивль, но в нем не останавливались. Ехали на Белополье, к железной дороге.
Глава 5. ОТСТУПЛЕНИЕ
По приезде в Белополье наш перевязочный отряд наконец остановился. Здесь уже стояли штаб корпуса, штаб дивизии и часть войск. Из штаба корпуса сообщили, что в перевязочный отряд прибыла новая сестра милосердия. А через два часа пришел корпусный врач Трейман с сестрой Лисицкой, Вавочкой. Я очень обрадовалась ее приезду, так как потеряла надежду на ее назначение сюда, так долго пришлось ее ждать. Оказывается, она долго искала наш 5-й Кавалерийский корпус. Ей пришлось ехать и с санитарным поездом, и с бронепоездом, и другими путями — как по ступенькам добиралась. Корпус все двигался вперед, и трудно было его нагнать. Наконец настигла, когда он сам пошел ей навстречу — отступал.
Перевязочный отряд до погрузки в вагоны расположился по квартирам. Сколько дней простояли в Белополье и какое количество войск там стояло — не помню. Раненые поступали понемногу. Наконец в начале ноября пришло распоряжение грузиться в вагоны поданного товарного поезда. Погода стояла сухая, но холодная. Весь медицинский и административный персонал нашего перевязочного отряда, кроме сестры Крейтер, погрузился в товарные вагоны. Доктор Мокиевский-Зубок оставался, но вошел с нами в вагон, чтобы приготовить нам с Вавой место для длительного путешествия, и приказал Никите принести наши вещи и попону, которая была с моими вещами в пролетке, чтобы сделать нам постель поудобнее. Никита принес, доктор Мокиевский развернул ее и сказал, что эта попона не его.
— Никак нет, господин доктор, попона ваша, вы ее мне дали — ответил Никита.
— Я тебе дал большую, а эта маленькая, — сказал доктор.
И когда они ее рассмотрели, оказалось, что попона разрезана пополам. Вор все-таки был милостив, «позаботился» и о лошади — оставил половину.
При укладывании вещей в вагон оказалось, что у меня пропали теплые сапоги, которые дал мне Левушка, и пальто-пыльник. Это происшествие произвело на всех неприятное впечатление, и все как-то притихли. Кое-как в вагоне устроились, положив солому и покрыв ее одеялами.
Под вечер услышали громкий разговор у вагона. Доктор Мокиевский кого-то распекал. Оказывается, пришла женщина, местная жительница, и со слезами жалуется доктору, что солдат (санитар) забрал у нее какие-то вещи.
— Ты что же, пошел воевать или грабить? Ты знаешь, что тебе за это будет? — спросил доктор солдата, на которого указала женщина.
— Почему же доктору брать можно, а мне нельзя? — ответил солдат.
— Какому доктору? — спросил доктор Мокиевский солдата.
— А доктор Дубинский отнял самовар — ему ничего, а я за какой-то пустяк и виноват, — ответил солдат.
Имея наконец прямую улику, доктор Мокиевский, обращаясь к Дубинскому, сказал:
— Дубинский, верните самовар и немедленно отправляйтесь в распоряжение корпусного врача!
Писарь написал сопроводительную записку, и Дубинский отправился в штаб корпуса в сопровожении солдат (санитаров), захватив свои вещи. Женщина получила назад все взятое у нее. Солдат-санитар получил строгий выговор.
Выехав из Белополья, помню, останавливались, выгружались, снова грузились. Шли бои, в которых участвовал и 9-й Киевский гусарский полк, неся большие потери. Бои были сильные, и раненых было много. Несколько молодых офицеров было убито и ранено, но названия мест, где происходили бои, я не запомнила. Все время отступали с боями — как начали отступать от Орла, так и шли назад, к Харькову. Раненых возили с собой до первой возможности отправить их в тыл. Доктор Мокиевский-Зубок отступал с дивизией, со своим полком.
Когда мы подходили к Харькову, Лев Степанович предупредил нас с Вавой, что перевязочный отряд расформировывается, врачи Ефремов и Шатров возвращаются в Харьковский университет, а Вава и я назначаемся в штаб Кавказской Добрармии в Харьков. Он устроил нас в санитарный поезд, в котором из всего медицинского персонала были только врач и сестра. Мы сердечно простились с персоналом перевязочного отряда и перешли в санитарный поезд. Я простудилась, и мне пришлось, за неимением места, лежать в помещении аптеки на полу, а Вава помогала сестре и врачу. Машинист санитарного поезда, по всей вероятности, был красный или сочувствующий им, он проделывал с поездом такие штуки, что по вагонам стоял стон раненых. Машинист дергал поезд то взад, то вперед, очень быстро, рывками, так что некоторые раненые падали с коек. У меня сильно болела шея, и я не могла пошевельнуться, а при таких трясках от боли я теряла сознание. Наконец доктор и сопровождающие поезд военные решили отправить на паровоз вооруженных военных, и толчки прекратились. Дальше уже продолжали путь спокойно.
В Харьков приехали в начале декабря, и я направилась прямо в Отдел снабжения к инженеру-полковнику А.Я. Дудышкину с просьбой нас приютить на некоторое время. Он не удивился, что мы вернулись с фронта, так как эвакуация в Харькове была в разгаре. Александр Яковлевич поделился своею радостью — его жене и дочери удалось выбраться из Петрограда, и они приехали к нему, но вскоре началась эвакуация семейств служащих штаба армии, и ему пришлось с ними временно расстаться. Семьи были отправлены в Ростов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
