Мелина к такому зрелищу готова не была.
Тётушка была женщиной очень достойной. Её даже просто женщиной сложно было назвать. Очень достойная мать, жена, тётушка… Она с апломбом несла себя тёмными коридорами древнего замка и Мелине даже в голову не приходило, что под развевающимися тёмными одеждами у тётушки полные белые ноги с круглыми коленками и маленькие ступни с короткими пальцами.
Мелине было стыдно всё это видеть, но и уйти она не могла. Ей надо было понять, кто этот человек и какую помощь он обещает оказать.
Мелина отвернулась, чтобы не видеть как волосатая рука раздвигает шёлковые складки ночного халата, но напряжённый слух ловил и шелест ткани, и короткий вздох, и скрип старого кресла.
Мелина старательно думала об Альке. О том, что Альке будет смешно когда она расскажет ей о том, как подслушивала, стараясь не смотреть, как липла к потолку, надеясь, что парочка внизу не станет переходить к более активным действиям. Как надеялась узнать чужие тайны и сохранить собственное целомудрие.
Альке точно будет смешно.
Мелине смешно не было.
Совсем.
— А ты уверен, что будет созван суд Мудрецов? Вдруг Король займётся этим делом лично.
— Когда дело коснётся тайн рода Таулес Мудрецы просто не смогут остаться в стороне. Король не всесилен. Он обязан соблюдать закон, который никто до сих пор не отменил.
— Ну хорошо, признают её ведьмой, а мне то что за польза? Корона назначит нового Пилона, а нам возвращаться в убогое имение?
— Твой муж отлично справляется с обязанностями Пилона и Король может благосклонно отнестись к его кандидатуре. Зачем искать замену которая не имеет ни опыта, ни знаний? Кроме того твоя семья окажет короне услугу достойную вознаграждения, а поддержку Мудрецов я смогу обеспечить.
— Дотон, любимый, я так хочу тебе верить! Каждое твоё слово как живительная услада для моей истерзанной души. Но что, если что-то пойдёт не так? Что если ты не сумеешь добиться обвинения? У меня ведь не будет возможности вернуть всё назад. Суд закончится приговором в любом случае, — голос женщины звенел эмоциями, — не ясно только кому его вынесут ей или мне,
— Дорогая, ты мне веришь? — мужской голос был спокоен и вкрадчив.
— Даже больше, чем себе, — ответ звучал как клятва верности.
— Значит ты должна просто мне доверять. Я не сделаю ничего тебе во вред. Каждый свой шаг я буду соизмерять с твоими интересами. Тем более, что это и мои интересы, не правда ли? — фраза закончилась мурчанием.
— Да дорогой! Я верю. Верю и доверяю.
Мелина услышала стук падающего кресла и не медля рванула прочь от липкой мерзости этой комнаты, сквозь потолок, в чистую свежесть ночного неба.
***
Алька, задремавшая в уютном шезлонге, проснулась от грохота свалившейся с мольберта картины.
Мелина стояла над поверженной картиной с таким выражением лица, что Алька поспешила поставить её на место, ещё и себе за спину задвинула — для надёжности.
Мелина продолжала тупо сверлить взглядом опустевшее место падения и Алька поняла, что новости будут не из приятных.
— Давай сядем и успокоимся, — предложила Алька миролюбиво, — а хочешь, на кухню пойдём, я тебе чаю заварю.
— Нет. На кухню не надо. Там эта сидит.
— Сиана? А что нам с того? Пусть себе сидит. Она нам мешать не будет.
— А что она подумает если ты, к примеру, посуду бить начнёшь?
— Так всё плохо?
— Хуже не куда, — Сиана тяжело вздохнула и опустилась на самый краешек шезлонга.
В её руке появился высокий бокал — точно такой же, из парадного сервиза. Сиана растерянно на него уставилась и под её взглядом он превратился в обычную чайную кружку.
Алька обратила внимание на метаморфозу, происшедшую на её глазах, но от комментариев воздержалась. Просто обхватила ладонями свою воображаемую кружку — не то чтобы ей чаю хотелось, просто компанию решила составить. Чувствовала, что Мелине её поддержка понадобится.
Девушка молчала, прижимая к груди кружку, словно плющевую игрушку ребёнок. Но выражение её лица было совсем не детским. Альке даже показалось, что её ведьма как будто старше стала. Скулы обозначились чётче, на лбу намёк на грядущую морщину обозначился, а губы, ещё недавно алеющие бутоном, побледнели и уголками книзу потянулись.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Как я поняла по картинки, они всё ещё в гостинице отдыхают, — начала разговор, уставшая от беспокойства Алька.
— Да, всё ещё в гостинице. У тётушки там встреча со знакомым случилась, — Мелина говорила безразличным тоном, но кружку к груди прижимала всё сильнее.
— Случайная встреча, или запланированная? — спросила Алька, безотчётно копируя тон подруги.
— Скорее всего запланированная, — подумав, ответила ведьма, — хотя кто его знает, возможно решил порадовать любовницу, или сам соскучился.
— Любовник значит, — Алька покатала на языке слово, словно на вкус пробуя, — чей? — спросила без особого интереса.
— Не поверишь, тётушкин, — выплюнула из себя Мелина и расхохоталась.
Алька подругу не поддержала. Молча наблюдала за приступом истерического смеха, понимая, что Мелине самой надо успокоится.
Мелина и успокоилась.
Всхлипнула пару раз, затягивая носом воздух, утёрла глаза от выступивших слёз и руки на коленях сложила, демонстрируя свою готовность отвечать на вопросы.
— Так это тебя так наличие любовника у тётушки огорчило?
— Не могу сказать, что это меня обрадовало, но это малозначительная деталь на которую не стоит обращать особое внимание.
— Я горжусь твоим самообладанием, — похвалила Алька, — а то я было подумала, что ты за честь рода переживаешь.
— Вот ещё, — пожала плечами Мелина, — к моему роду эта мразь отношения не имеет. Дядюшку конечно жаль, но это его проблема.
— Надеюсь ты не планируешь открыть ему глаза?
— Я бы с удовольствием, но боюсь на это у меня уже не будет времени.
— А что так? Только не говори мне, что у нас изменились планы.
— К сожалению это сделали за нас. Судя по услышанному мною разговору, меня на костёр везут.
— ЧТО?!! — возопила Алька, напрочь забывая о своей невозмутимости.
— Этот любовник волосатый надоумил мою тётушку изобличить меня как ведьму. Мне предстоит предстать перед судом Мудрецов, а там и до костра уже рукой подать.
— Зачем? Зачем ей это надо? — Алька не понимала, — ну пилонство ей твоё понадобилось — это понятно, а жечь то зачем? Или она тебя из-за большой нелюбви со свету сжить захотела?
— Чувства здесь не при чём. Просто напомнили ей, что в старые времена за ведьму награду обличителю полагалась — половина всего того чем ведьма владела. Тётушка, судя по всему, решила, что половина лучше, чем ничего…
— Дикость какая-то. Неужели Король такое допустит. Это ведь не дом с мезонином, а целое пилонство…
— В том-то и дело, что закон этот старый, давно забытый, но не отменённый. Мужик этот так и сказал, что даже Король должен законы соблюдать…
— Вот же зараза…
— Мне он тоже сразу не понравился.
— А он сам кто такой будет?
— Откуда я знаю. Нас не представили.
— А ты его раньше не видела?
— Я его и сейчас не очень то рассмотрела. Волосатый и без штанов — у меня таких знакомых никогда не было.
— Как это без штанов? Ты что?…
— Именно это, — смутилась Мелина, — я отвернулась, честное слово, но ведь ты сама говорила, что нам информация нужна.
— Ты настоящий герой, — торжественно сказала Алька, — уважаю.
— Скажешь тоже, герой. Знаешь как противно было.
— Знаю, — уверенно ответила Алька, — потому и герой, что смогла выполнить задание не смотря на неблагоприятные условия.
— Я когда в его руке наш бокал увидела, разозлилась так, что мне уже на всё остальное плевать было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что за бокал? Не тот ли что ты себе случайно материализовала?
— Именно. Представляешь, эта сволочь, жена брата моего отца, взяла с собой в дорогу бокалы из нашего фамильного сервиза. Этому сервизу цены нет. Мы им только в особых случаях пользуемся — ну там свадьбы, рождение сыновей… Сервиз на двести персон. Выточен из горного хрусталя и украшен камнями из наших каменоломен. Он в семье не одну сотню лет. Фамильная гордость славного рода. Второго такого нет и не будет. А она из моего бокала своего урода моим вином поит!..
