Общество зверей, воспитанных на лжеимпринтинге, представляет собой странный и шокирующий мир. Лжеимпринтинг формирует физиологический гибрид, поведение которого характерно для его вида, но ориентировано на восприятие представителями вида, к которому принадлежат те, с кем он вырос.
Адаптация этого гибрида к новым для него условиям стоит огромного труда. Для некоторых животных сексуальные сигналы своих сородичей оказываются достаточно сильными, а реакция на них – достаточно самопроизвольной, и они могут пойти наперекор своему ненормальному воспитанию, но для многих сила запечатления оказывается непреодолимой.
Любителям животных необходимо помнить об этом, когда они посвящают себя «приручению» детенышей диких зверей. Сотрудников зоопарков издавна ставили в тупик непреодолимые трудности, с которыми они сталкивались при общении со многими из таких животных. Иногда причиной этого были несоответствующие условия жизни и питания узников, но чаще всего это происходило из-за лжеимпринтинга, который был сформирован у животных до прибытия в зоопарк.
В жизни человека значимость запечатлений также достаточно очевидна. В первые месяцы своей жизни ребенок проходит через важный период привыкания к своему племени, и на этом этапе он проникается чувством глубокой и продолжительной привязанности к своим собратьям, а особенно к матери. Как и у зверей, его привязанность не всегда основана на физических преимуществах, предоставляемых матерью, таких как питание и уход.
Наглядное обучение, типичное для процесса запечатления, здесь также играет свою роль. Ребенок не имеет возможности следовать повсюду за своей мамой, подобно утенку, но он может добиться похожего результата, призвав на помощь улыбку. Улыбка ребенка привлекает маму и побуждает ее находиться рядом, играть с ним.
Такие игры и улыбки помогают укрепить связь между ребенком и его матерью. У каждого из них вырабатывается запечатленная зависимость друг от друга, а взаимная привязанность усиливается и превращается в глубокие чувства, которые будут играть чрезвычайно важное значение на протяжении всей дальнейшей жизни ребенка. У детей, которых хорошо кормят и за которыми соответствующим образом ухаживают, но которые лишены материнской любви в возрасте запечатлений, может развиться ощущение обеспокоенности и неудовлетворенности, которое останется у них на всю жизнь.
Осиротевшие дети и те, кто вынужден жить в интернатах, где персональная забота и родительские чувства неизбежно ограничены, часто вырастают именно с этим ощущением в душе. Сильная привязанность к родителям, развившаяся в первый год жизни, позволяет человеку во взрослом возрасте проявить родительские чувства по отношению к собственным детям.
Правильные запечатления, заложенные в раннем возрасте, открывают внушительный эмоциональный банковский счет ребенка: если последующие расходы окажутся значительными, у него будет откуда брать средства. Если с родительской заботой в детстве оказалось не все в порядке (родители расстались, развелись или умерли), способность ребенка противостоять ударам судьбы будет зависеть от степени привязанности к ним в первый год жизни. Последующие жизненные неприятности, конечно же, не пройдут бесследно, но их влияние будет несравнимо с тем, что ребенок усвоит в первые месяцы своей жизни.
Пятилетний мальчик, которого разлучили с родителями при эвакуации из Лондона во время войны, на вопрос: «Кто ты?» – ответил: «Я ничейный никто». Шок оказался для него непереносимым, но запомнятся ли его последствия на долгие годы, во многом зависит от того, подтверждает ли он результаты прошлого опыта или противоречит им. Противоречия породят в душе мальчика недоумение, которое пройдет со временем, но подтверждение еще более усугубит полученные ранее травмы.
Переходя к рассмотрению следующей фазы развития чувства привязанности, мы сталкиваемся с феноменом сексуальной моногамной связи. Любовь с первого взгляда, может быть, и не посетит каждого из нас, но это вовсе не говорит о том, что ее не существует. Процесс зарождения чувства любви обладает теми же свойствами, что и процесс импринтинга. В нем есть чувственный период (юношество), когда человек влюбляется чаще всего. Он относительно короткий, но его последствия ощущаются долгое время по сравнению со временем самого процесса, а процесс этот способен протекать даже при отсутствии видимых результатов.
Для большинства людей ранние моногамные связи, как правило, скоротечны и нестабильны. Но не следует забывать, что в период полового созревания для формирования способности завязывать серьезные моногамные отношения требуется некоторое время.
Такое замедленное достижение зрелости дает нам возможность преодолеть переходный период, в течение которого мы, если можно так выразиться, «пробуем воду, прежде чем в нее войти». Если бы ситуация была иной, мы бы все оказались жертвами первой любви. В современном обществе продолжительность естественного переходного периода искусственным образом увеличивается благодаря чрезмерной родительской заботе. Родители цепляются за своих отпрысков до последнего момента, когда, с биологической точки зрения уже давно следует позволить им жить самостоятельно. Причина этого лежит на поверхности: сложные условия жизни в людском зверинце делают невозможным выживание четырнадцати– или пятнадцатилетних индивидуумов без своих родителей.
Такая несамостоятельность превращает подростков в беспомощных детей, что побуждает отцов и матерей навязывать им родительскую любовь, хотя их отпрыски являются уже сексуально созревшими личностями. Это, в свою очередь, еще больше усугубляет инфантильность подрастающего поколения, так что процесс становления наших детей еще более затягивается. В результате мы сталкиваемся с серьезными проблемами и конфликтами между родителями и детьми при стремлении молодых людей к формированию новых моногамных отношений.
Родители не виноваты, что их дети оказываются неспособными позаботиться о себе, попадая в мир современного суперплемени; не виноваты и дети в том, что не могут не сигнализировать родителям о своем инфантилизме. Виновата во всем неестественная городская среда, которая требует более длительной подготовки молодых членов общества, чем это необходимо в соответствии с биологическими законами.
Несмотря на конфронтацию с процессом развития новых моногамных отношений, сексуальные запечатления быстро находят путь на поверхность. Юношеская привязанность обычно мимолетна, но она может быть и очень сильной – настолько сильной, что образ «детской любви» может определять выбор партнера в течение долгих последующих лет, независимо от целесообразности отношений с социально-экономической точки зрения. Даже если под влиянием обстоятельств эти первые отношения будут разрушены, они оставят свой след. Часто случается, что поиски сексуального партнера взрослым, полностью независимым человеком основываются на подсознательном стремлении воссоздать некоторые из ключевых особенностей первого сексуального опыта. Неудачный результат таких поисков может оказаться скрытым фактором, способствующим разрушению удачного на первый взгляд брака.
Феномен неверного выбора пары не определяется только особенностями «детской любви». Такое может произойти в любое время, и в большей мере это опасно для повторного брака, когда нередко происходит молчаливое (а иногда и не такое уж молчаливое!) сравнение супруга с предыдущими партнерами. Это явление также играет важную (и подчас трагическую) роль в случае, когда родительские/сыновние чувства вступают в конфликт с сексуальными отношениями. Чтобы это понять, вспомним еще раз, что значат для ребенка родительские/сыновние чувства. Они воспитывают у ребенка уверенность в трех истинах: 1) у него есть свои, родные родители; 2) он принадлежит к определенному виду; 3) он должен искать себе сексуального партнера именно среди представителей этого вида.
Первые два пункта вполне очевидны, проблемы могут возникнуть с интерпретацией третьего. Если ранние отношения с родителем противоположного пола были достаточно крепкими, некоторые из его/ее личных качеств также могут отложиться в подсознании ребенка и повлиять на его последующий выбор сексуального партнера. Вместо того чтобы жить с уверенностью, что «он должен искать себе сексуального партнера среди представителей этого вида», он интерпретирует эту истину как «я должен искать себе сексуального партнера среди представителей такого типа людей».
Подобное влияние может создать серьезные проблемы. Стремление к формированию моногамной пары, основанное на устоявшемся образе отца или матери, определяет особый способ выбора партнера, который в любом случае является неверным.
С другой стороны, если человек найдет партнера, руководствуясь полностью противоположными суждениями, такие отношения не смогут стать полноценными, поскольку его избранник (или избранница) не будет обладать теми тривиальными, но ключевыми чертами характера, которыми обладает его родитель, являющийся прообразом («Мой отец никогда бы так не поступил!» – «Но я ведь не твой отец!»).
