После такой пламенной речи жрецы многозначительно переглянулись и мерзко рассмеялись.
– Да, старикашка действительно слишком много успел вынюхать, – веселился красномордый. – Договариваться с ним нет никакого смысла…
– Это я с вами, жалкие уроды, и не вздумаю договариваться!
– Но вы бы могли спасти своих родственниц, если бы просто сложили оружие, – все-таки решил продолжить уговоры тонкогубый. – У них заберут незаконно сохраненный «дух смерти» и отправят в ссылку на север. Все-таки лучше, чем прямо возле безымянной скалы расстаться с такой прекрасной жизнью.
Старый рыцарь пробасил с явным укором:
– Эх, маркиз, как же вы докатились до такой низости? Как у вас язык поворачивается даже сейчас порочить мерзкими словами тот великий дар, который дается каждому человеку при его рождении? Или вы себя в собственных глазах обелить пытаетесь? А ведь вы в молодости таким не были, я даже и в самом деле давал согласие на ваш брак с моей племянницей. Куда же вы катитесь?
– К твоей смерти, старый болван! – рявкнул красномордый, которому явно надоела бессмысленная болтовня. – Атакуйте его! И постарайтесь девок только оглушить: в армейских борделях они еще не один год послужат нашей империи!
– Зря надеешься, жирный боров! – выкрикнул рыцарь, перед тем как опустить забрало. – Они готовы принять яд раньше, чем вы нанесете им хоть одну царапину.
Затем чуть отставил меч в сторону и назад, приподнял свой массивный щит и приготовился к последнему бою в своей жизни. Возница приготовил бич и встал чуть сзади, а все женщины напряженной группкой застыли возле стены.
Четыре угрюмых воина, рассредоточиваясь, обступили обреченных беглецов полукругом. Миг истины приблизился.
Увы, благосклонность судьбы оказалась на другой чаше весов. Уже прекрасно решившие, что и как им делать, лежащие в засаде земляне открыто встали со своих мест и стали стрелять из пистолетов. Четыре воина, как самые ненужные ни на допросах, ни в дальнейшем, рухнули наземь после первых выстрелов. Все три жреца оказались на диво неприступными. Хотя красномордый, видимо, не успел создать вокруг своего тела защиту и завалился с воплями боли на спину первым. Сильва успела прострелить ему обе ноги.
Зато оставшиеся двое мужчин в мантиях прильнули друг к другу, как стоящие в противоположной группе женщины, и на какое-то время стали недосягаемы для пуль. Те словно обходили тело по немыслимой параболе, поражая подобной бесполезностью боевиков «третьей» до глубины души. Подобного чуда они раньше еще не лицезрели, а во время их рейда по тылам противника вблизи перешейка, скорей всего, жрецы такой силы им просто не встречались. Теперь уже они вчетвером окружили парочку врагов и с недоумением посматривали на свои пистолеты.
Василий решил несколько усилить давление:
– Петруха, ну-ка ввали им по ступням.
Тотчас возле сапога тонкогубого взвился фонтан мерзлой крошки от удара тяжелой разрывной пули. Видимо, в первый момент защита все-таки сумела отклонить угрозу. Но вот вторая пуля таки достала до тела, раздробив ступню вместе с сапогом, словно гипсовый муляж. Жрец завыл от боли и рухнул на бок, катаясь от сводящего с ума шока.
Видимо, это во много раз уменьшило общую сопротивляемость противодействия, потому что второй, пытавшийся броситься к коням жрец получил пулю в колено, недоуменно посмотрел на оставшуюся культю и в тот же миг потерял сознание.
После такой демонстрации силы получивший всего лишь две пистолетные пули красномордый затих и только смотрел на вяжущих его людей налившимися кровью, выпученными глазами. А вот тонкогубому пришлось делать обезболивание. Видимо, он сам не смог преодолеть навалившийся на него болевой удар. После чего Сильва и Василий подхватили по одному связанному пленнику и поспешили к месту своего ночлега, с противоположной от дороги плоскости скалы. Третьего жреца, который остался без ноги, Дана после короткого раздумья добила в затылок.
И только потом парочка целителей приблизилась к окаменевшей от увиденной сцены группе. Судя по оставшемуся в боевой позиции рыцарю, они относились к неизвестным точно с таким же настроением, о котором недавно Сильва напоминала о крокодиле. Скорее всего, не могли понять, кто им пришел на помощь: союзники или еще более опасные враги. И все их сомнения лучше всего читались на единственном открытом лице возницы. Поэтому Деймонд решил сразу обозначить свои основные позиции:
– Мы сражаемся за тотальное возвращение каждому человеку Успенской империи его дара самоизлечения. Считаем лишение младенцев возможности расти здоровыми преступлением и готовы уничтожать каждого жреца, который не перейдет на нашу сторону.
Все женщины встали в одну линию и сложили ладошки на груди. Смотрелось это несколько странно, но пока на это пара целителей внимания не обращала. Барон Эрхайз опустил щит к ноге и открыл забрало. Теперь выражение у него на лице читалось совершенно другое: смятенное, растерянное, но полное надежды и радостного предвкушения:
– Вы представляете интересы империи Рилли?
Дана подвигала бровями, припоминая, по чьему они приказу здесь и кого, в сущности, этот человек пытался защитить. Ответила полуправдой:
– Не только одной империи Рилли.
– Ну да, понятно, – еще больше обрадовался старикан и сразу поспешил уточнить: – Так вы и есть те самые имперские егеря?
– Не совсем егеря… Скорей воины более высшего уровня…
– Какое счастье! – воскликнул Эрхайз, отбрасывая щит в сторону и подвешивая свой меч к поясу. – Мы ведь именно вас и разыскивали!
Дана несколько удивилась такому спичу, но продолжила в прежнем стиле:
– …К тому же вот этот мой коллега – ашбун. Можно сказать, почти здешний. По меркам остального мира – он целитель третьего уровня, которому в иных государствах мира Зелени подчиняются порой и короли.
После этих слов неожиданно повели себя все три родственницы рыцаря. Они откинули капюшоны своих шубок, которые до того длинным и густым мехом скрывали лица, и, опустившись на колени, запели нечто, очень напоминающее гимн. А сам рыцарь нервно задергался, пытаясь стащить с себя боевой шлем:
– Гулит! Да помоги мне быстрей!
Стоящий до этого столбом парень бросился к барону, освободил того от мешающего железа, и только после этого старик пробасил, склоняясь в легком поклоне:
– Извините, не могу в таком виде преклонить колено.
– А что, это так обязательно? – с некоторым недовольством проворчал Деймонд. – Я стал целителем всего несколько дней назад, так что о подобных знаках почтения вообще слышу впервые.
– Но как же так? – поразился барон. – Об этом знает каждый жрец… извините, я хотел сказать, каждый целитель! Если вы, конечно, и в самом деле…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
