костюме и со светлыми волосами, аккуратно зачесанными назад. Кен улыбнулся ей.
— Дженна. Рад тебя видеть.
— Шериф Бенсон.
Она протянула руку и тепло улыбнулась ему. Она повернулась к Джастину, и ее улыбка на долю секунды исчезла, прежде чем вернуться.
— Мистер Эттлборо. Я не знала, что ты принимаешь участие во всем этом.
Джастин опустил голову.
— Просто дружеское дело. Я обещаю, — он повернулся ко мне и улыбнулся. — Увидимся позже, Фрейя.
Он кивнул Кену и ушел, обходя Дженну стороной.
Кен тоже встал.
— Фрейя, это доктор Дженна Мортон, психиатр. Я оставлю тебя в ее очень умелых руках и через некоторое время свяжусь с тобой.
— Ты пришлешь ко мне Алекса?
— Я сделаю все, что в моих силах.
Я задумчиво смотрела, как он уходил, прежде чем неохотно согласилась поговорить с психиатром.
Я провела в больнице еще два дня, и мне разрешали выписаться, если в течение следующих нескольких недель я проведу еще несколько сеансов в офисе доктора Дженны в городе. Все мои слабые намеки на то, что мне нужно уехать из города, были тщательно проигнорированы. Она сказала, что хочет попытаться разобраться с тем, что случилось со мной, прежде чем это перерастет в ПТСР, и я не могла отделаться от мысли, что Алексу следовало пройти такое же лечение. Усилия по лечению его посттравматического синдрома, когда он вернулся, должны были быть более агрессивными. Зная Алекса, я могла сказать, что правильные слова от правильных людей могли бы помочь — и, вероятно, все еще могут.
Утром в день моей выписки из больницы я дала Кену свои показания. Я предупредила его, какого рода информацией и о ком я хотела бы поделиться, и он решил, что это выше его должностных полномочий, и вызвал подкрепление. Здесь присутствуют несколько крупных людей в черных костюмах, которые, так получилось, из ФБР. Я держалась поближе к Кену, поскольку он единственное знакомое лицо, которое я знала в комнате; он относился ко мне так, словно я его младшая сестра, и я бесконечно благодарна ему за это. Не думаю, что смогла бы пережить этот допрос, если бы не он. Костюмы пугали, но Кен стоял на своем, поддерживая меня. Каждый раз, когда я пугалась, он клал свою тяжелую руку мне на плечо и ободряюще сжимал, и именно так я справилась с этим процессом.
В результате я предоставила им доступ к моей доверенной компании, которой я поручила поделиться с ними информацией, которую я спрятала. Поскольку я делилась этим по собственной воле, они только заберут информацию и оставят деньги мне — я не арестована, так что нет необходимости конфисковывать деньги. Честно и беспристрастно.
После этого заявления я почувствовала себя на две тысячи фунтов легче — я не сидела на бомбе замедленного действия, готовой взорваться в любой момент, и я помогла людям. Я довольна и тем, и другим.
Кен поцеловал меня в лоб и ушел с костюмами, говоря, что ему нужно закончить давать показания в участке.
Алекс не навещал меня. Совсем. Ни до того, как меня выписали, ни после. Я позвонила Джастину, когда была в больнице в первый день, поскольку Кен избегал этого вопроса, как чумы, и он утверждал, что не видел его и ничего о нем не слышал с тех пор, как они вместе спасли Кайлу из огня.
Кен уже уехал в участок. И я не могла позвонить Кайле, не после того, как усомнилась в ней, и не после того, как почувствовала себя виноватой в ее нападении. Для того, чтобы она простила меня, потребуется нечто большее, чем простой телефонный звонок с просьбой об одолжении забрать меня из больницы.
Алекс — пропал без вести. Итак, в списке моих близких друзей остался только Джастин.
— Привет, Джас. Ты можешь забрать меня из больницы? — спросила я его, когда он ответил после второго гудка.
— Конечно, — прощебетал он без колебаний. — Буду через несколько минут.
Пока я сидела там и ждала, вышла медсестра, которая была со мной, когда я проснулась.
— Извините! Фрейя, верно?
— Верно, — медленно произнесла я.
— Вот. Это оставили для тебя.
Я взяла протянутый конверт и в замешательстве посмотрела на него.
— Спасибо, — пробормотала я.
Перевернула его и достала открытку.
Это безвкусная открытка «Выздоравливай скорее» с розовым плюшевым мишкой, держащим воздушный шарик. От ее содержимого я замерла.
Фрейя,
Твои вещи в "Танцующем пони". Я не думал, что ты захочешь пойти в дом, а технически это все еще место преступления. Я боролся за то, чтобы получить то, что сделал, так что это немного. Мой грузовик там, можешь им воспользоваться. Он мне не понадобится.
— Алекс
Мое сердце подскочило к горлу, когда я перечитала открытку еще несколько раз. Я пыталась читать каждое слово так, как будто у него есть другое значение, но мне ничего не приходило в голову.
Джастин остановился передо мной и посмеялся над открыткой в моей руке.
— От кого это? Держу пари, это Донна. Розовый — ее любимый цвет.
— Алекс мертв? — прошептала я.
— Что? Нет!
Он выглядел сбитым с толку.
Я протянула ему открытку и наблюдала, как расширялись его глаза, когда он читал ее.
— Что за черт? — прошептал он.
— Какого хрена, в самом деле.
Он нахмурился и открыл свой пикап, пропуская меня внутрь.
— Тогда, наверное «Танцующий пони»?
Я медленно вдохнула и выдохнула, чувствуя, как жизнь наполнила мои легкие.
— Наверное, да.
Глава Двадцать шестая
ФРЕЙЯ
Я провела четыре ночи в "Танцующем пони", и все четыре ночи заканчивались тем, что я просыпалась вся в поту, все еще погруженная в воспоминания о крови Эрика, медленно ползущей ко мне, и мягком закате, сияющем сквозь темно-красную жидкость, постоянно проигрывающуюся в моем сознании. На пятый день по просьбе Эммы появилась доктор Дженна Мортон. Ее улыбка профессиональная, но понимающая. Я думаю.
— Итак, как у тебя дела? — спокойно спросила она, усаживаясь в винтажное кресло у окна, как будто я не выглядела как ад на земле — или как будто я пыталась выжить в нем. — Как ты себя чувствуешь теперь, когда у тебя было немного времени, чтобы осознать все это?
Она села на стул у окна, и ее светлые волосы сияли, как нимб.
— Отлично, — прошептала я с кровати.
Я не принимала душ с тех пор, как приехала сюда, и лучше спрячусь под одеялом, чем позволю ей почувствовать мой запах. Я не понимала,
