прозвучало в Варкиной голове.
«Больно, – одними губами прошептал Варка, – не могу больше».
Ни ножа, ни булавки у него не было. Из последних сил он впился в ногу ногтями. Не помогло.
– Пой!
Варка удивился, почему Илка не подскочил от жуткого вопля, и только потом понял: вопят тоже у него в голове.
– Чего? – шепнул он.
– Пой. Вслух. Громко.
– Да не могу я…
– Погибнешь.
– Не могу… – Конечно, погибнет. Человек, у которого все так болит, жить не может.
– Оставлю после уроков и двадцать строф из Верноподданного Варавия наизусть.
Угроза была страшной. Уплывающее сознание всколыхнулось, как вода в стоячем болоте. Оставит. Это он может. Крыса все может. Не слушаться – себе дороже. Опять вызовет мать и начнет ее мучить… Мать…
Баю-баю-баинъки,
Спи, галчонок маленький…
Орлан, гордо паривший над Косинским кряжем, заполошно забил крыльями и перепуганной курицей в панике устремился в родное гнездо. О людях он был не особенно высокого мнения, но такие звуки – это слишком даже для них.
Баю-баю-баюшки,
Спи, мой белый заюшка…
Варка лез и цеплялся, подтягивался и лез. Слова колыбельной рвались из горла на хриплом выдохе, и вместе с ним, точно выводя мелодию, пел чужой, немыслимо прекрасный голос. Пел или только звучал в ушах…
Баю-баю-баюшки,
Не ложись на краюшке…
Хорошо, что колыбельная такая длинная. И уступ на этот раз хороший попался, широкий. Навалившись животом, Варка вполз на приглянувшийся уступчик и боком скатился в мягкую траву. У самого лица заиграли алые сполохи. Маки.
Только не разлеживаться… Боль не то чтобы прошла. Всего лишь отступила, коварно притаилась где-то внутри. Он подтянул под себя колени, медленно поднялся.
Впереди было небо. Очень много яркого неба, в котором одиноко сияла вершина Белухи со всеми ее странно близкими снежными полями и ледопадами, рассеченными гребнями голых скал. В отдалении цеплялись за облака три острых пика – Три Брата.
– Эй, ты там не помер? – спросили внутри головы.
– Нет еще.
– Тогда тяни.
– Чего тянуть-то? А, ну да…
Кругом торчали скалы, все те же обломки каменных столбов, но между ними буйно росла трава, и места было довольно, чтобы пасти небольшое стадо коз. Варка отвязал от пояса шнур, для надежности перебросил его через подходящий камень и стал тянуть. К концу шнура оказалась привязана сумка крайна, а к сумке – конец толстой веревки. Веревку Варка закрутил вокруг того же камня, а свободный конец пропустил за спиной и уперся покрепче, на всякий случай.
– Давайте! – заорал он.
Веревка задрожала, натянулась, и довольно скоро рядом оказался очень недовольный крайн. Без долгих слов он закатил Варке такого «леща», что в глазах опять потемнело.
– За что?! – взвыл Варка.
– За то! «Не могу… не могу…»
– А зачем вы меня чумой пугали, – не остался в долгу Варка, – я, может, от этого ослабел и последних сил лишился.
Но крайн с ним спорить не стал. Перегнувшись через край, он призывно махнул рукой.
– Не, – сказал Варка, – его вытаскивать придется. У него руки слабые, и высоты он боится.
– Стало быть, крыса за окошком – тоже твоих рук дело? Тр-равник! Животных мучаешь. Гадость какая.
– Я ее не мучил. Она дохлая была! – обиделся Варка.
– А дохлая крыса – не гадость?
Пока пререкались, вытащили Илку, которого после подъема все тянуло полежать на травке. Но крайн это стремление безжалостно пресек.
– Давайте, давайте, уже недолго осталось.
* * *
Место было чудесное. Каменная чаша, до краев наполненная травой, ползучим шиповником, трепетом горных маков, шумом прохладного ветра и бегущей воды. С одной из стенок чаши водопадом срывался ручей. Но крайн к воде не пошел. Бросив сумку, он бегом кинулся к противоположному краю, вскарабкался на нависшую над ним скалу и замер, силясь рассмотреть что-то внизу. Встревоженный Варка, на ходу хлебнув из ручья, присоединился к нему. Илка, ворча, полез следом.
– Вот они, Волк-камень и Волчья Глотка, – сказал крайн, хватая ртом прохладный воздух.
Варка осмотрелся. Площадка, на которой они стояли, словно нарочно была создана для того, чтобы бросаться с нее, раскинув широкие крылья. Видно было очень далеко: слева и справа зловещая круговерть острых вершин, хребтов и гребней; позади – старая знакомая, ледяная Белуха, впереди – бесконечный простор, голубая дымка и в ней – отдаленные пологие склоны. Но крайн смотрел вниз. Варка тоже заглянул через край площадки и понял, почему Илка вдруг лег на живот и уцепился руками за траву. Внизу, прямо под ними, не так уж и глубоко, вилась, лепилась к скале знакомая белая дорога, по которой легко проехали бы в ряд десять конных. Но дальше, рядом с дорогой, чернела пропасть. Взгляд падал вниз в бесплодных попытках зацепиться за зеркально-гладкую поверхность сброса на той стороне, но не достигал дна. Широкая ровная полоса битого щебня с каменистыми отвалами и поросшей чахлой травкой обочиной казалась всего лишь ниткой, случайно приставшей к телу горы.
Она стекала вниз, извиваясь, сползала в голубую дымку, к холмам долины, пустая и мирная. Никаких вражеских войск, никаких телег и одиноких всадников.
– Хватит прохлаждаться, – внезапно заявил крайн, – время дорого.
– Хватит? – удивился Илка. – Так мы еще и не начинали.
Но крайн, не слушая его, шагнул в сторону, раскачав, толкнул вниз повисший над осыпью камень. Камень покатился, загрохотал, увлекая за собой товарищей по несчастью, и, вздымая облака пыли, обрушился на дорогу.
– Давайте, трудитесь. Этот, этот и еще вон тот.
– Что ж мы все голыми руками, – пробурчал Варка спустя полчаса, – давайте, может, круг какой построим или еще чего.
– Человек! – выругался крайн. – Учишь его кругу Созидания, а он только и думает, как бы применить его для разрушения. Вот этот давайте еще спихнем. Ну-ка, все вместе, раскачали и толкаем…
– Это уже не камень… это уже целая скала…
– Ну же! Мужчины вы или нет?!
– Мы – дети, – пропыхтел замученный Варка, – несовершеннолетние.
– Ребенок, – хмыкнул Илка, – правильно говорит дядька Антон, на тебе пахать можно.
– А на тебе – навоз возить.
Волчья Глотка наполнилась пылью и грохотом, многократно усиленным гулким эхом. Не стоит кидаться камнями, стоя на «живой» осыпи. Вниз катились громадные обломки, съезжали целые пласты породы. Склон рушился, оседал, тонул в поднимавшейся снизу пылевой туче. Илка и Варка замерли, молча глядя на дело своих рук.
– От края отойдите, – посоветовал господин Лунь, – вниз нам еще рано.
Когда пыль рассеялась – дороги не было. Завал громоздился чуть не на сотню саженей, огромный и страшный, как сбывшийся кошмар.
– Вот так, – сказал крайн, – сразу видно: день
