— Твою, Славутич, твою, — покачал головой Изекиль. — И потом не «почти», а уже погубил. Ей больше не подняться. Ни! За! Что!
— Как ты мог?! Ты же Великий! Ты же член Круга!
— А что, разве я обещал тебе заботиться о Руси, вступая в Круг? — Улыбка сбежала с губ черного мага, и лицо его мгновенно стало хищным и злым. — У тебя стало плохо с памятью, Славутич. Вступая в Московский Круг, я поклялся вам уничтожить Круг Северный. И я это сделал. Я обещал обеспечивать защиту Великих, и я это делаю. Я обещал подбирать новых членов только из преданных Родине уроженцев земли русской — я исполню и эту клятву. Но вот беречь Русь… Нет, Славутич, я этого не обещал. А теперь извини. Мне нужно послать десять тысяч безоружных смертных на немецкие пулеметы. Это будет великий акт самопожертвования с их стороны…
Изекиль злорадно расхохотался — и исчез.
— Будь ты проклят во веки веков!!! — отшвырнул от себя бюст Ленина Славутич.
Огромная стеклянная глыба опрокинулась, проползла немного по зеленому сукну стола, ненадолго замерла, а затем ухнулась вниз, разлетевшись на тысячи осколков. Хотя, может, сперва разлетелась, а уж затем стеклянным дождем просыпалась вниз: в этот миг Великий совершенно не контролировал свои силы и желания.
— Прости, прости меня, Святогор, — зашептал он, закрыв глаза. — Прости, не исполнил твоей воли. Не удержал, не уберег. Потерял Русь Великую. Нет больше Правды на земле грешной, нет больше Совести человечества. Потерял. По гордыне своей погубил…
Последний раз он видел учителя немногим больше сорока лет назад. Старик вызвал Славутича в сосновый лес возле Сергиевской обители и долго, долго сидел в молчании на высоком замшелом пне, опираясь на посох, что вырезали сотни лет назад из узловатого соснового корня. Длинная, седая борода свешивалась на грудь и сминалась на коленях, рубище из выцветшей мешковины было перехвачено обычной пеньковой веревкой.
— Устал я, Славутич, — наконец заговорил он. — Устал безмерно. Почитай, семь веков волоку на себе ношу сию. Ты, Славутич, одесную от меня в Круге сидел, сам все лицезрел. Случались века, мыслилось — не удержали, рухнуло все, сгинула Русь Святая, настало на Земле безвременье черное: вороны, на мертвечине вскормленные, к власти приходят, и нет более на них ни укорота, ни слова праведного… Однако же миновало. Выстояла Русь перед наветами колдовскими, перед набегами варваров и со стороны восхода, и со стороны запада; пред охотниками за сребром выстояла, и пред охотниками за душами людскими. Устояла. Но уходят годы, и перестал я понимать ведунов новых и смертных, ныне народившихся. В мои времена не о корысти мыслили, не о благах мирских. В скитах да пещерах века коротали, дерюгой одевались, кострами грелись. Не о своем благе кручинились, а о крепости земли родной, предками нам завещанной. Ее слава была нам высшей радостью, ее покой — теплом и сытостью. Не те ныне годы пришли. О своей, личной славе колдуны мыслят и негой своей заняты, о высших целях не радея. Смертные лишь мошну набивают, да не совестью и честью, а златом, мехами, женами друг пред другом хвалятся. Чужд мне сей мир, задержался я в нем. И посему желаю слова тебе сказать, семь веков тому назад от славного и благородного Муромца услышанные. Стар, молвил мне Муромец, стал Круг Киевский, и сам Киев стар. Нет в нем былой удали, а со столицей своей и держава хиреет. Однако же народилася на земле отчей новая столица, молодая да славная. Посему благословляю: забирайте алтарь родовой, десятками ведунов, несчетными родами смертных намоленный, переносите в столицу новую, в Москву златоглавую. Пусть Московский Круг ныне за Русь отвечает. А мне на покой пора. Настала, Славутич, и моя пора изречь слова эти вещие. Стар стал ныне, Славутич, Круг Московский, и сама Москва постарела. Нет в ней былой удали, молодой хватки да отчаянной. А со столицей своей и держава хиреет. Однако же народилася на земле отчей новая столица, молодая, да славная. Оделись камнем берега невские, вскинулись к небесам шпили золоченые, закачались на волнах корабли воинские. И круг в городе сем зародился новый, молодой и горячий, хотя и речем мы о нем — Круг Северный. Посему благословляю тебя, Славутич: забери алтарь родовой, десятками ведунов, несчетными родами смертных намоленный, перенеси его в столицу новую, над водами морскими выросшую. Пусть Северный Круг ныне за Русь отвечает. А мне пора на покой. Один раз я алтарь переносил. Для ведуньего века и этого много. Исполни сие для меня, ученик любимый. А я уже устал. Ухожу.
Так Славутич стал главой Московского Круга. Главой потому, что Великий Ахтар, за свой век привыкший повиноваться Святогору, так же послушно принимал и решения его ученика. А третьего мага в Круге не оказалось: не искал Святогор себе преемника. Думал — с его уходом уйдет из Москвы алтарь, а затем и сам Круг рассыплется. Но Славутич никак не решался исполнить волю учителя. Он уже давно с ревностью следил за ростом и силой Северного Круга, за его нахрапистостью и бесшабашностью. За тем, как, признавая новую столицу, постепенно переключаются на нее энергетические потоки со всей Руси, лишая подпитки древний алтарь и Московский Круг. У Славутича рука не поднималась самому, по собственной воле передать питерцам алтарь и древние тайны, тем самым подводя приговор минувшим эпохам, своему прошлому и себе самому.
А потом появился Изекиль. И предложил вернуть Москве былую власть и силу простым, но безотказным способом: уничтожить Северный Круг и перенести столицу России назад, в Москву. За это древний колдун просил право войти в Круг, обещая взамен блюсти его интересы: отвечать за защиту Великих, не спорить с решениями прежних магов, вводить в Круг только тех посвященных, что уродились на земле русской и которых признает алтарь. И Славутич, памятуя прежнее величие, согласился.
Адепт смерти выполнил обещание. Он наслал на Санкт-Петербург орды демонов, которые свалили еще неопытный молодой Круг — а Славутич не вмешался. Правда, при этом потекли реки крови — но Славутич понадеялся, что все это ненадолго. Изекиль сдержал слово: столица была возвращена в Москву. Но это не уняло бесовскую вакханалию, захлестнувшую Русь. Брат шел на брата, сын — на отца, кровь текла потоками, и энергетические реки, вытолкнутые с привычного русла, хлестали во все стороны, почти не доходя до алтаря. Великим пришлось приложить немало сил, чтобы снова доказать право Москвы на любовь и уважение. Они вылавливали учеников Изекиля одного за другим, сжигая в пламени заклятий или отправляя в жернова машины смерти, демонами же и созданной. Они выпалывали слуг колдуна, как терпеливый огородник вычищает свои грядки — Изекиль ничуть не протестовал. Славутич думал, что старый колдун выполняет свое обещание не спорить с решениями Великих. Оказывается, он просто пожертвовал своими сторонниками, чтобы подготовить новую западню за то время, пока Русь выбирается из старой…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
