— Уже решила? — обрадовалась Катя. — Какой у тебя ответ?
— Двенадцать. А у тебя?
— И у меня — двенадцать! Молодец, Тонечка, так быстро решила!.. А у тебя, Наташа?
— И у меня — двенадцать, — смущенно улыбаясь, ответила Наташа. — Но только, кажется, я вопросы не совсем верно написала…
Катя даже немножко рассердилась.
— Да как же это может быть! — сказала она. — Уж если верно решила — значит, и вопросы верные. Выдумываешь, лишь бы только волноваться! Ну идемте, девочки.
Все с шумом побежали по коридору, забыв о том, что в других классах еще идут экзамены.
А навстречу им почти бегом бежала Оля.
— Ну что, как? — спросила она, запыхавшись от бега и от того, что была, как и все школьницы, в шерстяном форменном платье. — Скорей говорите, у нас через десять минут начнется экзамен!
Девочки обступили Олю, но Катя не дала им рассказывать.
— Все благополучно, Олечка, иди, а то опоздаешь, — сказала она, вдруг как-то особенно остро почувствовав, что Оля не только вожатая, но и сама еще школьница. — И, пожалуйста, не думай про нас. Мы не подведем.
— Ну ладно уж, — сказала Оля и, зажмурившись на секунду и встряхнув головой, добавила: — Ой, девочки, как страшно!..
— И тебе? — удивилась Валя Ёлкина.
— А я что, не человек? — усмехнулась Оля и, перекинув за плечо свою толстую косу, убежала.
Мишины гости
Как на крыльях, летела Катя в этот день домой. Хотелось поскорей рассказать дома, что на экзамене было совсем не страшно, а даже приятно и весело, что ассистенткой была Людмила Федоровна и что все девочки решили задачу. А еще очень радостно было думать о том, что самый трудный экзамен уже за плечами, и сегодня можно до самого вечера ничего не делать, а просто отдыхать. Нет, все-таки молодец Мишка, что родился в такой хороший день!..
Когда Катя подошла к дверям своей квартиры, там уже стоял какой-то мальчик, круглолицый, с белыми бровями и с веснушками на носу — наверно, один из Мишиных гостей.
— К вам уже можно? — спросил он у Кати, не решаясь, видимо, позвонить.
— Приходи в шесть, — сказала Катя. — А то, пожалуй, еще ничего не готово.
Но Мишины гости, которых он пригласил за целую неделю до дня рождения, оказались крайне нетерпеливым народом. Хотя им всем было сказано русским языком, чтобы они пришли ровно в шесть часов вечера, стук в дверь раздался, когда еще не было четырех часов.
— Уже можно? — спросили за дверью.
— Еще нельзя! — ответил Миша.
— А когда будет можно?
— Я же сказал — в шесть!.. Ой, ребята, что мне подарили! Целый ящик столярных инструментов. Там все есть — и пила, и молоток, и топорик, и рубанок, и эта… как ее… стамеска.
— И все — настоящее?
— Ну да, как же! — сказал кто-то из гостей. — Игрушечное, конечно.
Миша обиделся.
— Нет, не игрушечное! Нет, не игрушечное! — закричал он. — Все, хоть и маленькое, а самое настоящее. Пилу я уже попробовал: вот такую доску распилил!
— Взаправду пилит?
— Ого! Еще как… Видишь, у меня уже палец завязанный?
После этого разговора мальчикам еще сильнее захотелось поскорей попасть к Мише в гости. Один даже стал барабанить каблуками в дверь. И только когда Ирина Павловна, выйдя на площадку, попросила мальчиков подождать хотя бы до пяти часов, если уж им так не терпится, — они послушались и ушли.
Без двадцати минут пять снова послышались за дверью нетерпеливые голоса:
— Уже можно?
— Еще нельзя! — отозвался Миша через цепочку. — Еще нет пяти часов. Подождите на лестнице.
Но тут в переднюю вошла мама.
— Какой же ты негостеприимный хозяин! — сказала она, стараясь говорить серьезно и едва сдерживая улыбку. — Разве так встречают гостей?
И она открыла дверь. В переднюю ввалилась целая толпа Мишиных одноклассников. Бабушка, выглянувшая из комнаты, даже руками всплеснула:
— Гостей — со всех волостей!
А мама сказала нарочно громко:
— Добро пожаловать, дорогие гости!
Миша растерялся. Приглашая гостей, он не рассчитал, что для них потребуется так много места. В широком и длинном классе эти мальчики занимали всего несколько парт, и казалось, что их не так уж много. А тут гости заняли сразу всю переднюю. Хорошо еще, что на улице было тепло и они пришли без пальтишек, а то на вешалке не хватило бы места.
— Вы что же, — спросила мама, — сговорились прийти все вместе или случайно встретились возле нашего дома?
— Сговорились, — серьезно, баском сказал маленький рыженький мальчик в вельветовых штанах и в рубашке с галстуком. И он сунул Мише в руки какой-то пакет.
Миша развернул и закричал:
— Ой, с карманчиками! Я как раз такой и хотел!
— Какие там карманчики? — спросила бабушка.
— Для марок, — объяснил Миша. — Альбом с карманчиками.
— А марки мы всем классом собирали, — сказал рыженький мальчик.
Миша бросился в комнату показывать новый подарок Тане и Кате, накрывавшим на стол к чаю.
— Ну что же ты за хозяин такой! — сказала опять мама, ведя за собой Мишиных товарищей. — Гостей бросил, а сам убежал.
Миша растерянно смотрел на мальчиков, не зная, что ему с ними делать.
— Идите к нам в комнату, — предложила Катя. — Только ничего не трогайте из моих вещей. А то я вас!..
Мама укоризненно покачала головой:
— И ты тоже любезная хозяйка, нечего сказать.
Миша увел своих приятелей, и они так дружно затопали, что на столе зазвенели чашки.
Через минуту из-за двери донесся деловой стук молотка и повизгивание пилы.
— Как бы они нам весь дом не распилили, — с некоторой тревогой в голосе сказала мама.
Катя осторожно приоткрыла дверь и заглянула в соседнюю комнату.
— Нет, ничего, — сказала она. — Распиливают крышку от старого лото. Такие смешные!
Она тихонько засмеялась. Сегодня ее все почему-то веселило и радовало.
Вместе с Таней она принялась раскладывать по тарелочкам угощенье, а Ирина Павловна и бабушка начали разливать чай.
— Значит, Тоня Зайцева быстро решила задачу? — спросила у Кати Ирина Павловна.
Она уже наизусть знала все подробности сегодняшнего экзамена, но видела, что Кате очень хочется еще поговорить о событиях нынешнего дня.
Катя не заметила этой маленькой хитрости.
— Да, представь себе, мамочка! — живо подхватила она. — Я даже глазам не поверила. Только сдала работу, выхожу в коридор и вижу — Тонька! А потом и Наташа! Правда, здорово? За Наташу я волновалась потому, что она сама очень волновалась. А за Тоню по-настоящему было очень страшно. И вдруг все так удачно! Ну, Тоньке-то, конечно, Настя помогла как следует подготовиться. Каждый день с ней задачи решала. А вот теперь я до того боюсь за Тонин русский устный! Ведь по русскому устному занимаюсь с ней я!
— Что же, разве ты меньше, чем Настенька, с этой твоей Тоней возилась? — спросила бабушка. — Каждый день чуть ли не по два часа во дворе с ней сидела…
— Ах, бабушка, да ведь ты не знаешь, как Настя все основательно делает: уж она ничего не пропустит…
— И ты не пропустишь.
— Нет, я могу и пропустить. Ты же сама всегда говоришь, что я рассеянная.
Бабушка усмехнулась:
— На свои дела рассеянная, а на чужие очень даже аккуратная… Иринушка, ну что, как будто все готово? — Она по-хозяйски осмотрела стол, посередине которого красовался большой, посыпанный сахарной пудрой крендель. — Пожалуй, можно уже и ребят позвать?
— Да, конечно, — ответила Ирина Павловна. — А то чай остынет. Танюша, позови их и посади.
Гости шумно расселись вокруг стола и вдруг почему-то притихли. Все опасливо посматривали на свои чашки чая и тарелочки со сладостями, но никто не начинал есть и пить.
— Ну, что же вы? — спросила Таня у мальчиков, видя, что они так ни к чему и не притрагиваются.
— Им горячо, — объяснил за товарищей Миша.
— Ну подуйте.
И Мишины товарищи, надув щеки, принялись так усердно дуть, что у всех покраснели уши. Это было ужасно смешно, и Катя невольно засмеялась. Мама издали, улыбаясь, погрозила ей пальцем. Но Миша немножко обиделся за товарищей. Свернув шариком серебряную конфетную бумажку, он бросил шарик в Катю, и сразу же еще несколько бумажек полетело через весь стол.
— Это еще что такое? — строго сказала Таня. — Прекратить сию минуту! Или мы попросим нашего уважаемого Михаила Сергеевича выйти из-за стола.
— Почему же меня одного? — спросил Миша и сразу замолчал. Он понял, что невежливо требовать, чтобы гостей выставляли из-за стола.
Звяканье чайных ложечек и звон чашек заглушили звонок в передней, — в комнату неожиданно вошел Сергей Михайлович.
Он был в светло-сером летнем костюме, который особенно любила Катя. Папа всегда казался ей в нем молодым и веселым.
