из-за того, что он не опровергает, а Дан… Он тоже молчал, просто потому, что не знал, как эту вспышку оправдать или прощения у нее попросить. Пусть и сдержался, и не понял никто, кроме нее, да разве для него кто-то кроме Юли еще имеет значение?!
Еще три перекрестка в этой гнетущей тишине, пока нервы не выдержали. Стиснул руль до хруста, до побеления костяшек пальцев.
— Я… Феникс, я не специально… Блин! Юля, я знаю, что не прав, и лоханулся! — повернулся к ней, пока на светофоре красный. — Любимая моя! Юлька! Черт! — тяжело вздохнул. — День слишком долгий, устал… Пробило, когда этот танец увидел… Но я же знаю, что ты не… Я тебе верю, Юля… — а она на него смотрит и молчит.
И этим молчанием грудь Дану вскрывает, как консервным ножом. И почему-то только холодней становится, хотя он уже вырубил кондиционер.
— Ты так ни разу и не сходил к психотерапевту, — обронила едва слышно.
— Дай мне телефон того специалиста, что рассказывала, — тут же протянул ей свой мобильный, положил Юле на колени. — Забей номер или перебрось контакт. Я завтра же запишусь, малая, слово даю! Со мной пойдешь, если хочешь проверить, — опять пальцами хрустнул, что самому по ушам резануло в этой гребан*й тишине. — Юля…
Им сзади сигналить начали, а ему пофигу, что уже зеленый, от жены оторвать взгляд не может. И она на него смотрит с каким-то непонятным выражением. Но уже не столько злая, сколько словно что-то рассмотреть пытается в его глазах.
— Поверни сюда, Дан. Хочу в парк, — вдруг, впервые за всю их дорогу, попросила Юля.
И он свернул, нарвавшись на еще одну порцию сигналов, ну и ругательств, наверняка, из проезжавших мимо машин. Но ему пополам, главное сейчас в том, что в ее голове творится, разобраться. Не споря и не напоминая, что недавно она домой отвезти требовала, поехал к парковке у парка. Тут, конечно, не лучший вариант подъезда был, про ремонт городские власти не вспоминали несколько лет, наверное, не главный же вход, скорее самые чащи. Да и с освещением похуже, фонарей в разы меньше. Но не то сейчас существенно… А то, что Юля снова молчит, правда, теперь на него неотрывно смотрит, даже как-то слишком внимательно. И только когда он затормозил на полутемной дорожке, не видя смысла ехать дальше, отстегнула ремень. Но не порывалась выйти, что и ему не казалось разумным, уж слишком диковато чащи смотрелись, повернулась к нему всем телом и как-то настороженно спросила:
— Что у тебя с плечом, Дан?
Глава 27
Ей было обидно до жути, до кислого привкуса во рту. Прикусила губу так, что кожа лопнула, а расслабиться не могла. Ну как же так?! Сколько можно?! А как хотелось верить, что такого больше никогда не будет!
И эта чертова глухая стена какого-то вымученного молчания, что окутало салон, по нервам бьет, пусть и пытаются что-то говорить, а Юле, будто ком поперек горла! Так обидно, что выяснять ничего не хочется, через усилие каждое слово. Раздражение, злость в самой плещутся, стекают за грудину, за сердце неприятным холодком, напоминая ядовитый туман на болоте, отравляя и душу, и сами отношения… Как раньше!
Еще раз посмотрела на мужа.
Хотя… нет, не так же. Не было ни вспышки, ни криков, ни обвинений со стороны Дана. В этом плане все иначе, да… Он пытался себя контролировать, прилагая максимум усилий. Ни слова не сказал. Но она-то видела, как его скручивает в бараний рог и подкидывает на сиденье этими чертовыми эмоциями. С чего? Юля же ни разу повода не дала!
Обидно дико! Саму телепает.
— Малая… Я знаю, что ты не предала бы. Знаю! Блин! — Дан тоже отстегнул свой ремень, как-то неловко. И, кажется, пропустив ее вопрос про плечо мимо ушей. Тоже заметил, что она на взводе. Повернулся к ней лицом, ухватил за руки, Юля не выдергивала. Момент, когда он целовал ее пальцы и тату с его именем, — единственное хорошее за последний час, если честно… — Я тебе верю, Юлька! Понимаешь?! Знаю, что…
— Тогда какого черта бесишься?! — психанула, не заметила, как голос поднялся на крик. На себя уже разозлилась, прикрыла глаза на мгновение, стараясь отдышаться и вернуть контроль.
В машине снова звенящая, напряженная тишина, которая давит, корежит обоих. И вина во взгляде Дана. От этого ни черта не легче, не хотела такого выражения в глазах любимого видеть.
Проблема их ссор не только в Дане. Всегда не в нем одном. Потому что находит коса на камень. В Юльке своих проблем и заскоков достаточно, знает же. Это вечное недобитое стремление всем и каждому доказать, что лучше других, что сама на все способна, вырваться, достигнуть небывалых высот в чем угодно. И гордыня… Ну да, Юля уже пришла к тому этапу, когда стараешься быть с собой честной: она тоже не то чтобы очень по жизни была склонна к компромиссам. И очень часто ее характер играл во вред ей же. Ведь в прошлый раз, когда Дан пришел со своими обвинениями, она что, поговорила с ним? Попыталась рассказать или выяснить что-то? Как он, вообще, до такой мысли дошел, спросила?
Нет. Юля смертельно обиделась, молча развернулась и ушла, только на пороге обронив Дану, что его бросает. Хлопнула дверью от души.
Да, с одной стороны, понять можно, устала от его вечных сомнений и ревности. Но с другой… они это и не обсуждали никогда. Только орали, и чем дальше, тем меньше Юля пыталась какой-то диалог наладить из-за личных претензий или обид. Даже когда Дан именно за этим и приходил, чтобы все проговорить, чтобы выяснить, возможно, надеясь услышать хоть слово от нее, которое помогло бы ему с демонами своих комплексов справиться, она замыкалась и отталкивала его.
Они оба нуждались в поддержке друг друга, чтобы преодолеть это, и вина на обоих, что столько раз справиться не удавалось.
Потому сейчас Юля очень постаралась взять себя в руки и, несмотря на эту душащую обиду, начать говорить, даже если сразу не об эпизоде в зале. Слово за слово и до основного дойдут, она переступит через ком в горле. Да и потом, реально же видела, что не так что-то с любимым. И ее это беспокоило. Утром все хорошо же было, да и в обеденный перерыв, когда вместе в кафе сидели.
— Так что с плечом, Дан? — не возвращаясь пока к предыдущей теме разговора и своей вспышке, тихо повторила
