Когда Александр Михайлович ушёл, М.С. Горбачёв посмотрел ему вслед и сказал, что не слишком верит экс-прокурору.
— Здесь не обошлось без участия тех, кому уж очень хотелось помешать моему избранию генсеком. Да и сегодня кому-то выгодно ворошить старое. Надо разобраться во всём. Я давал тебе письмо моего старого знакомого, заместителя министра внутренних дел, который прямо утверждает, что была команда покопаться. Санкционировало её высокое руководство. Я доберусь до истины, Крючкову уже даны поручения. Попробуй с Владимиром Александровичем поговорить с этим заместителем министра внутренних дел. Он, правда, болеет и, мне сказали, находится в больнице.
Визит к заместителю министра внутренних дел дал немного. Он был тяжело болен, с трудом говорил, и, как намекали врачи, дни его были сочтены. Единственно, что он сказал определённо, так это то, что команда о проверке деятельности ставропольского руководства шла от очень высоких лиц из ЦК. И задание имела союзная прокуратура.
Мы с Владимиром Александровичем попросили замминистра позвонить нам, если он вспомнит ещё что-то. Действительно, через неделю он позвонил, но сказал о том, что министр внутренних дел В. Бакатин подготовил приказ о его увольнении, и он просит передать Горбачёву, что не по-людски выгонять человека, находящегося в больнице.
— Скажи Бакатину, этому… (дальше шли не слишком почтительные выражения), что я раньше выгоню его. Человек одной ногой в могиле стоит, а этот новоиспечённый… (дальше опять следовали столь же лестные слова) готов на трупах танцевать.
Встретиться больше с заместителем министра внутренних дел уже не пришлось, потому что он был очень плох, а недели через три умер, унеся с собой тайны, которые интересовали Горбачёва.
Кому было выгодно спустя много лет вернуться к старому делу, генсек догадывался, а может быть, и знал достоверно. Он не сомневался, что этим заняты политические оппоненты и они могут долго дёргать за этот крючок в его биографии, распускать различные слухи, в основе которых, видимо, что-то было. Иначе вся эта нервозность Горбачёва, мобилизация сил непонятны. Во всяком случае, с тех пор Гдлян и Иванов попали под пристальный контроль, а это просветлило и некоторые стороны так называемого «узбекского дела», ту кухню, в которой оно было поспешно сляпано.
Горбачёв любил сражаться в преференс. Говорят, этим он занимался и у Марата Грамова в Москве на Малой Филевской, когда его разыскивали люди Черненко.
В. Печенев:
— Возможно, с этим пристрастием молодого Горбачёва как-то связаны распространяемые одно время в западной печати, а также в устной форме и у нас (мне, бывая на юге, приходилось «по секрету» узнавать о них), слухи о якобы сомнительных связях ответработников Ставрополья в 70-е годы с местной и грузинской мафией. На этой почве, говорят, у Горбачёва произошёл конфликт с Шеварднадзе в тот период, когда последний вёл в Грузии борьбу с коррупцией. Возможно, это же имеет в виду Лигачев, когда упоминает в своей книге, что в 80-е годы МВД искало «компромат» на Горбачёва в связи с его работой на Ставрополье.
Документ для уяснения
ТАИНСТВЕННЫЕ ИНИЦИАЛЫСтатья М. Дейча в журнале «Столица», 1992, № 13
Марк Дейч (недавний корреспондент радио «Свобода», которое, как известно, глушилось на территории СССР; в необъективности обвинить его трудно — демократ до мозга костей).
«Это дело началось в 1986 году с ареста работника ставропольского ликёро-водочного завода Анатолия Мартиросяна. При аресте у него было изъято ценностей на 600 тысяч рублей.
Мартиросян написал явку с повинной. Он рассказал о хищениях на заводе и о том, как с 1976 года щедро «подкармливалось» руководство края и страны. По запискам директора ликёро-водочного завода Тамары Карловой (эти записки приобщены к делу) Мартиросян в огромных количествах развозил спиртное начальству. Вот лишь некоторые получатели: секретари крайкома Мураховский (будущий председатель агропрома страны) и Казначеев (будущий министр социального обеспечения РСФСР); будущий секретарь Саратовского обкома Афонин; председатель крайисполкома Таранов; начальник УВД генерал Коновалов; прокурор края Булыгин (ныне адвокат); военком края генерал Дзилихов; председатель комитета партконтроля Шульга; председатель горисполкома Маркарянц (в конце 80-х годов — председатель Совета Министров Армении). Был среди получателей алкогольной продукции и заведующий хозяйственным отделом Ставропольского крайкома Алексей Пшиков. На очной ставке с Мартиросяном он признался, что получал бесплатный алкоголь для так называемого «гостевого дома» — там потчевал своих гостей Михаил Горбачёв.
Кстати, Михаил Сергеевич лично представлял директора завода, Тамару Карлову, к двум орденам — Октябрьской Революции и «Знак Почета». И он же лично эти ордена ей вручал.
Оговорюсь: упоминая имя первого и последнего Президента СССР, я вовсе не хочу подлить воды на мельницу его противников. Напомню, что Горбачёв был в числе высшей партийной номенклатуры и был вынужден жить по её законам. Безусловно, ещё на заре своего восхождения он мог отказаться от соблюдения этих неписаных законов. В этом случае КПСС имела бы другого генсека. У нас же не было бы ни перестройки, ни президента. Кое-кто заявляет теперь, что так оно было бы лучше. Я так не считаю.
Тамару Карлову арестовали в том же 1986 году. Из тюрьмы она пыталась переправить письма своему мужу — тогдашнему работнику прокуратуры края. Письма содержали инструкции: кому и на что намекнуть, чтобы облегчить участь Карловой. Среди тех, к кому должен был обратиться её муж, — более 80-ти высших должностных лиц края и страны. Помимо тех, кого я уже назвал, в письмах значились, к примеру, министр хлебопродуктов СССР Будыка и первый секретарь Ростовского обкома КПСС, будущий министр внутренних дел СССР Власов. А кое-кто был обозначен в письмах только инициалами — например, «М. С.» и «Р. М.». Карлова недвусмысленно давала понять, что, если ей не помогут, она всех сдаст.
Из тюрьмы, где содержалась Карлова, письма, конечно же, не ушли. Они приобщены к делу. А сама Карлова в 1988 году была… освобождена — вроде бы по болезни. В настоящее время она на пенсии и даже сумела обменять свою квартиру в Ставрополе на квартиру в Москве. Живёт в столице.
Дело по ставропольскому ликёро-водочному заводу было завершено в 1989 году. Несмотря на колоссальную работу следственной бригады, ни один из номенклатурных чинов к суду привлечен не был. Суд в Ставрополе установил, что государству нанесён ущерб по меньшей мере в 1 млн. рублей. Однако осуждены были лишь стрелочники, да и то на короткие сроки. Но даже и это кому-то показалось слишком. По инициативе начальника следственной части Следственного комитета МВД России полковника Титарова был внесён протест и приговор отменён.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
