За разрешением она обратилась к Воронею, и тот дал вполне подходящий ответ:
– Нет. Понимаешь, надо создать вокруг тебя правильное мнение. Раз уж даже Ила оценил твои возможности, нам нет нужды ставить тебя в ряд с остальными танцовщицами и начинать путь наверх оттуда. Так мы только навредим плану. Надо заявить о тебе сразу как о звезде. Тогда антураж в глазах зрителей сам поднимет тебя на фоне остальных. Любое твое движение будет восприниматься как нечто – в противовес другим, не заявившим, что их точно такие же движения так же важны и не менее профессиональны.
– А ты уже начал заниматься этим?
– Ага. А ты не видишь? – Вороней погладил свою аккуратную бороду.
Он входил в новый образ, став для всех ее мастером-импресарио. А Октис теперь должна была играть роль его собственности – послушной договорницы.
– Ну да. А что на счет меня? Ты так и оставишь меня как есть? Октис Слезой из Змеиного полка, Актисей из Змеевой долины?
– А что в этом такого? Ты же хочешь отомстить. Неужели не лучше мстить настоящим именем? До этого тебя здесь никто не знал, и плану это не будет мешать.
– А после?!
– А что после? Все узнают, что Октис отомстила за свой народ. Твоя карьера танцовщицы на этом, конечно, закончится. Или ты хочешь продолжить – танцевать и совращать своими изгибами других князей?
– Н-е-т. – Она помедлила, словно собирая из отдельных звуков слово отрицания. И все из-за того, что очнувшаяся в ней самовлюбленная танцовщица вознамерилась сказать «да». – Но мне тоже нужно какое-то прикрытие. Что если меня будут искать с намерением отомстить и наказать? Через меня они могут и на тебя выйти, если им это будет нужно. Да и репутация торговца смертью… одно дело, когда ты отомстил за свою семью. Другое дело, когда тебя знают как княжеского убийцу. Пускай даже – князя Загори, будучи в Эдре. Я хотела бы, чтоб Октис знали как перволинейную, а не как торговку смертью, умудрившуюся даже не сохранить инкогнито.
– Ну, тогда надо придумать тебе красивый сценический псевдоним…
– Дашь мне имя? – Улыбнулась она. – Какое бы ты мне имя выбрал, если бы брал меня в жены?
– Дай-ка подумать. – Он наигранно призадумался. – Ты бываешь очень надоедлива. Ты не умеешь готовить, хреново стираешь, хозяйский быт тебе незнаком. До недавнего времени ты умела только колотить людей, а теперь еще научилась двигать телом на сцене. Иногда ты расцветаешь добротой и мягкостью характера, но в основном ты колючая и жестокая. Я назвал бы тебя болотной травой – Актисей.
– Дурак! – Она завалилась на него, но колотить собралась лишь в шутку. – Дождешься, и я вернусь в прежнее расположение духа. Увидишь тогда и мою колючесть, и жестокость!
Их продолжительная дискуссия, развернувшаяся в постели на всю ночь, сразу свелась только к тому, что Вороней предлагал новое имя, а Октис предсказуемо отнекивалась от него. Ее доводы несогласия делились на несколько типов: «это кличка для коровы», «это имя для проститутки», «а это – вообще не звучит!» Когда же она не могла придумать причину, то просто передразнивала новый предложенный вариант. Октис не могла знать, но добрая половина несговорчивых танцовщиц со змеями именно так когда-то и получала имена от новоиспеченных мужей.
В итоге они пришли к худому согласию на почти провокационном имени Аса. Аса тоже была травой предпочитающей низины, влажность и тень. Но, в отличие от актиси, она имела широкое применение. Некоторые даже умудрялись делать из нее одежду, бечевку, в том числе и для обмотки загорского ножа. Но в основном аса считалась лечебным и дурманящим средством. Помимо того, что это имя носили и вполне обычные женщины, не претендующие на обезболивающие и дурманящие свойства, бывало, оно принадлежало и мужчинам. Один из древних князей Аса вошел в сказания, как весьма предприимчивый воевода. Он умело отразил сначала натиск одного из последних сильных формирований цахари, а затем и общую атаку соседних княжеств, рассчитывавших поживиться бывшим ослабленным союзником.
Октис это импонировало. Со временем имя Аса даже начало нравиться ей куда больше своего – детского или переиначенного на строгий мотив. Хоть долгое время она не сговаривалась с Воронеем, тот все же сумел подобрать подходящий вариант. Тень свадебного обычая ее народа, словно музыкант на дудке, заиграла на ее потаенных мыслях и чувствах, контроль над которыми она уже давно списала в отставку.
***
Их план вышел на новую ступень. Октис еще не закончила необходимое обучение, а Вороней уже обязал ее впредь носить только городское платье и при случае представляться танцовщицей Асой. Помимо того, он вновь потащил ее к портным, прихватив заодно и старика Илу. Ей пошили сразу два сценических костюма: с юбкой и штанами. Лифы обоих костюмов стилизованными лямками умело прикрывали заметный шрам на ключице. Внимание от всего остального должна была отвлекать вереница дешевых, но эффектных металлических побрякушек.
Октис не могла не заметить, что на Асу Вороней потратил уже множество золотых. Но, так как по плану ей и взаправду придется какое-то время выступать, по-видимому, он считал, что сможет вернуть вложенные средства. Потому она оставила денежный вопрос без дальнейшего рассмотрения и больше к нему никогда не возвращалась.
Вороней покинул все свои давно облюбованные питейные заведения, выбирая теперь места классом выше. Там он представлялся уже только как импресарио танцовщицы. Сначала он несколько раз появлялся один, а после создания нужной интриги приводил за собой и свое сокровище. Все, что от нее требовалось – только сидеть подле него, не совершая лишних движений. Под косыми взглядами завсегдатаев Октис легко передавалось витающее в воздухе напряжение, от того на исполнение роли безмолвной ведомой размалеванной куклы ей и не требовалось никаких усилий.
Для всего искушенного, но заинтригованного общества Виде дело оставалась за малым – дождаться самого выступления и узнать, наконец, кто же эта Аса: просто очередная танцовщица, чуть крепче обычного, или же событие, как уверяет ее хозяин. Уже на третий день ее почти безмолвного сопровождения к ним за стол, раскланявшись, подсел местный богатый купец.
– Итак, Орони, – имя Воронея продолжало деградировать на местном наречии, – возвращаясь к нашему разговору о том, чтобы, наконец, – он перевел взгляд на Октис и кивнул, но далее предпочитал делать вид, что не замечает ее, – посмотреть на твою прекрасную Асу в деле…
– Вы хотите устроить ее выступление? – Манерно уточнил импресарио.
– Не только ее. Я открываю… вернее, мой племянник открывает в городе магазин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
