я их покинул и вернулся в свои Погорельцы, чтобы со своими женщинами договориться об уходе за ними. Сегодня третья смена женщин будет поить, кормить раненых, но у нас нет врачей и лекарств. Трое раненых уже умерли, авот я и отправился к Екатерине Васильевне за помощью.
– А помочь раненым я ничем не могу, Альфред! Есть у меня знакомые врачи, ну, а лекарств мы без тебя не достанем! Ну, так что Альфред, ты сможешь помочь Николаю и женщинам села Погорельцы выходить, поставить на ноги этих раненых красноармейцев?
Поинтересовалась Екатерина Васильевна. Она стояла у печки, сложив руки под грудью и, видимо, уже давно слушала рассказ Николая Семеновича. Васька поднял свой тяжелый взгляд на женщину и произнес:
– А вы случайно не знакомы с таким минским хирургом, как Павел Свистунов?
– Это не тот ли Пашка, что учился в 88-й школе и пошел учиться в Минский медицинский институт. Потом он, кажется, работал хирургом в Республиканской больнице?
– Екатерина Васильевна, я с этим человеком встретился один только раз, и мы с ним немного поговорили. Он рассказал мне о том, что командовал медсанбатом 100-й дивизии, оборонявшей Минск в последнюю неделю июня. По несчастливой случайности он был вынужден остаться в оккупированном нами Минске! Вот и все, что я о нем знаю. Но во время разговора мне показалось, что он человек честный, патриот своей родины и ему можно доверять!
– Ну, что ж, Альфред, если вы так мало о нашем Пашке знаете, то я постараюсь вам помочь в этом вопросе! Телефон пока еще работает, благодаря вам, господин майор, оккупационные власти его пока еще не отключили. Так что я перезвоню своим подругам и тогда сообщу вам их мнение.
С этими словами генеральша Пучков покинула кухню и отправилась в гостиную, где стоял телефонный аппарат. Альфред Нетцке повернулся к Николаю Семеновичу и сказал:
– Когда я вас увидел после побега из лагеря, то на вас была форма командира РККА и, если судить по споротым с воротника шпалам, вы были…
– Майором артиллеристом, я был начальником штаба 154-го гаубичного полка 8-й пехотной дивизии. Надо же было так случится, что войну я встретил в поезде, когда возвращался в свой полк после отдыха в Судаке на Черном море. Жена и дочь там так и остались, они решили провалятся на пляже под солнцем до начала учебного года в сентябре. Никто тогда не знал и не гадал, что начнется война. Я о ней узнал в поезде, которым возвращался в Лиду, там стоял мой артиллеристский полк. Наш поезд вдребезги разбомбили в пригородах Минска 25 июня. Мне тогда здорово посчастливилось, я не был даже ранен во время этой бомбежки. На вокзале отметился у военного комиссара и от него ждал нового назначения, так как Лида была уже взята немцами. Мне и еще нескольким командирам привокзальный комиссар приказал отправляться на пополнение командного состава 64-й дивизии. Он даже выделил нам полуторку и шофера, но этот шофер, видимо, плохо знал этот город. Мы долго плутали и когда покинули пределы Минска, то нас атаковал немецкий штурмовик. Машина была сожжена, шофер убит, а нас семерых командиров, в тот момент никто из нас не имел оружия, экипаж немецкого танка взял в плен. Ну, а дальше вы уже все знаете, бежал из плена и осел в Погорельцах.
– А где это село Погорельцы находится? – Поинтересовался Альфред Нетцке.
В тот момент у него в памяти всплыло содержание небольшого листка бумаги, в котором Минское отделение СД сообщало об аресте подозрительного человека. Это человек на одном из допросов вдруг признался в том, что он состоял членом группы Минского НКВД, занимавшейся закладкой схронов с оружием и продовольствием. Эти схроны тот человек называл «базами». В этом документе перечислялись возможные места закладки таких баз. Село Погорельцы стояло вторым номером в этом списке. Но вся беда заключалась в том, что этот человек не назвал точных адресов закладки партизанских баз, а лишь упомянул села и деревни, вблизи котоорых эти базы были заложены. Человек умер во время последнего допроса от кровоизлияния в головной мозг, когда конвоир ударил его в голову прикладом своего карабина!
– Село Погорельцы, находится, примерно, сто двадцать километров на Запад от Минска. Кругом нас одним леса и колхозные поля, рядом нет крупных дорог или шоссе. Я бы сказал, что это белорусская глубинка, там приятно было бы отдыхать, можно рыбу половить, если бы не эта проклятая война!
– Альфред, я нашла твоего хирурга Свистунова! Это наш Пашка, я училась вместе с ним в одном классе школы. Он меня сразу же признал, как только я до него дозвонилась! Он действительно командовал медсанбатом 100-й дивизии и случайно остался в Минске! И он с радостью согласился снова с тобой встретиться.
Глава 16
1
Встреча с московским связным должна была состоятся в шестнадцать часов по минскому времени, минута в минуту. Допускалось только пятиминутное опоздание. За это короткое время Альфред Нетцке должен был опознать связную, вступить с ней в контакт, произнеся первую половину условленной фразы на немецком языке: «Роль девушки моей мечты…» и получить ответ на русском языке: «… исполняется знаменитой немецкой киноактрисой Марикой Рикк»! Если же связной по какой-либо причине не появлялся в назначенное время для встречи, опаздывал больше, чем на пять минут, то встреча автоматически переносилась на неделю.
Встреча со связной должна была произойти в Александровском сквере, расположенном в конце улицы Карла Маркса, и практическим в паре сотен метров от особняка Абвера-РСХА. То есть, штандартенфюрер СС Альфред Нетцке мог провести встречу со связной во время перерыва на обед или во время простого перекура и тотчас же вернуться на свое рабочее место. К тому же близость расположения особняка к месту встречи со связной позволяла ему контролировать обстановку в самом сквере и на подходах к нему еще до самой встречи. По крайней мере, Альфред Нетцке точно знал и даже мог наблюдать собственными глазами, что происходит в Александровском сквере в ту или иную минуту!
Сегодня полдня он занимался проблемами Николая Деревянко, обеспечивая Павла Свистунова лекарствами и необходимым инструментарием для проведения хирургических операций. Найти такое количество лекарственных препаратов и хирургического инструментария оказалось трудным делом даже для штандартенфюрера СС. Понятно, что Альфред Нетцке не должен был раскрывать своего инкогнито, поэтому он не мог обращаться в немецкие аптеки и в госпитали с просьбой предоставить ему такое большое количества лекарственных препаратов.
