— Здорово! — заметил Бен-Зуф. — Вот вам и лестница. Уж не взыщите, какая есть!
Капитан Сервадак и его товарищи начали осторожно спускаться. В этой «лестнице», как называл ее Бен-Зуф, не доставало многих ступенек. Исследователям понадобилось около получаса, чтобы пройти пятьсот футов. На стенках кратера зияли там и сям обширные, но неглубокие пещеры. Потрясая факелом, Бен-Зуф ярко освещал их, но ни одна не разветвлялась и не уходила внутрь горы, образуя длинные проходы, как в верхних ярусах Улья Нины.
Во всяком случае, у галлийцев не было выбора. Они должны были воспользоваться любыми средствами спасения, какие только предоставляла им судьба.
Надежды капитана Сервадака как будто должны были осуществиться. По мере того как путники проникали все глубже в недра огнедышащей горы, температура постепенно поднималась. Однако то не было повышение температуры, обычно наблюдаемое в рудниках. Быстрое потепление вызывалось какой-то местной причиной. Глубоко под почвой ощущался источник тепла. Продолжая исследование, они ясно чувствовали, что спускаются не в каменноугольные копи, а вглубь настоящего вулкана. Этот вулкан не потух, как можно было опасаться, — где-то внизу еще бурлила лава. Если по какой-то неведомой причине она уже не переливалась через края кратера, то все же распространяла тепло по всей подземной части массива. Ртутный термометр, захваченный лейтенантом Прокофьевым, и барометр-анероид капитана Сервадака указывали, что наши путники находятся ниже уровня моря и что температура в недрах горы постепенно повышается. На глубине шестисот футов ртутный столбик отметил шесть градусов выше нуля.
— Шесть градусов, — сказал капитан Сервадак, — этого недостаточно для людей, которым предстоит замуроваться здесь на долгие зимние месяцы. Давайте спустимся еще глубже, ведь воздуха здесь достаточно.
В самом деле, воздуху было много: он поступал и через обширный кратер сверху и через широкий пролет на боковом склоне горы. Его как бы втягивало в эти глубины, и дышалось здесь даже легче, чем на поверхности. Поэтому путешественники могли без всякого опасения опускаться до тех пор, пока не встретят сносной температуры.
Путники находились теперь на четыреста с лишним футов ниже Улья Нины. Это соответствовало глубине в двести пятьдесят метров ниже уровня Галлийского моря. В этом месте термометр показал двенадцать градусов тепла по Цельсию — температура вполне терпимая при условии, что она останется на этом уровне.
Трое исследователей могли, конечно, спуститься без труда еще глубже по отлогому руслу, проложенному лавой. Но зачем? До их чуткого слуха уже доносилось глухое шипенье и клокотанье, — это означало, что главный очаг подземного огня был недалеко.
— Останемся здесь, — решил Бен-Зуф. — Кто из колонистов озябнет, пускай лезет в пропасть, коли придет охота! Ну, а для меня и здесь достаточно жарко. Честное слово алжирца!
Вопрос теперь сводился к тому, можно ли устроить хоть какое-нибудь жилье в этой части горного массива?
Гектор Сервадак и его спутники уселись на скалистый выступ и оттуда, при свете разгоревшегося факела, стали осматривать место привала.
По правде говоря, трудно было представить себе что-либо менее удобное. Главное жерло вулкана, расширяясь книзу, образовало нечто вроде глубокой пещеры. Правда, в ней могла разместиться целиком вся галлийская колония, но приспособить пещеру для удобного жилья было довольно затруднительно. Кое-где имелись впадины и пещеры поменьше, годные для складов провизии, но совсем не подходящие для комнат капитана Сервадака и графа Тимашева. Небольшой уголок для Нины еще можно было подыскать. Итак, галлийцам предстояло находиться вместе круглые сутки. Главная пещера должна была служить одновременно столовой, залом и общей спальней. До сих пор колонисты жили точно кролики в норах, теперь им придется зарыться под землю и уподобиться кротам во всем, кроме долгой зимней спячки.
Однако при помощи ламп и фонарей легко было осветить эту темную пещеру. Галлийцы не ощущали недостатка в горючем: на складах имелось еще несколько бочонков масла, а также некоторое количество спирта для варки, пищи.
Что касается предстоящего заточения на время долгой галлийской зимы, то не всегда же колонисты будут сидеть взаперти. Одевшись потеплее, они смогут делать вылазки в Улей Нины или на береговые скалы. К тому же потребуется запасать лед, чтобы добывать из него воду, столь необходимую для всех жизненных нужд. Каждому придется поочередно выполнять эту довольно тяжелую обязанность, взбираясь на высоту девятисот футов и спускаясь оттуда с тяжелой ношей.
Наконец, после тщательного осмотра исследователи решили, что маленькая колония должна перебраться именно сюда, в это темное подземелье, и устроиться в нем как можно удобнее. Единственная пещера послужит общим жильем для всех. Ведь в сущности капитан Сервадак и его товарищи разместятся здесь не хуже, чем зимовщики в полярных областях. Действительно, ни на китобойных судах, ни в факториях на крайнем севере Америки не принято расселяться по отдельным каютам или комнатам. Обычно все там пользуются одним просторным помещением, где труднее завестись сырости. В условиях севера не в почете углы и закоулки, где скопляются водяные пары. Большую высокую комнату легче проветрить, легче натопить, следовательно, жить в ней здоровее. В фортах под общий зал отводится целый этаж, на кораблях — межпалубное пространство.
Все это лейтенант Прокофьев, знакомый с обычаями полярных стран, разъяснил в нескольких словах своим товарищам, и те-примирились с участью зимовщиков, раз уж им суждено здесь зимовать.
Все трое поднялись обратно в Улей Нины. Они сообщили колонистам о принятом решении, и те его одобрили. Все дружно принялись за работу; прежде всего очистили пещеру от еще теплого пепла, густым слоем покрывавшего пол и стены, затем начали без промедления переносить вещи из Улья Нины.
Нельзя было терять ни минуты. Все буквально замерзали, даже в самых глубоких галереях старого жилища. Холод еще более подстегивал усердие носильщиков, и никогда еще переправа имущества, необходимой мебели, коек, различной утвари, запасов со шкуны и товаров с тартаны не совершалась с такой быстротой. Правда, людям приходилось лишь спускать тюки вниз, да и уменьшение силы тяжести сильно облегчало их труд.
Пальмирен Розет волей-неволей тоже перебрался в подземелье, но не позволил перенести туда свою пресловутую трубу. Действительно, она не создана была для этой темной бездны и осталась зимовать на своем треножнике в главном зале Улья Нины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
