— Нет, Шаман, так не пойдет. На нас долг, и мы хотим его отдать.
Фома кивнул.
— Пусть будет так, — сказал он, соглашаясь с орком, и больше до приезда человека не произнес ни слова.
Ромс появился к ночи. Остановил повозку у леса и стал осматриваться.
— Шаман! Вы где? — крикнул он.
— Здесь, — произнес Фома.
Голос неожиданно раздался совсем рядом из повозки. Человек от неожиданности вздрогнул.
— Я же тебя просил, Шаман, не пугай так. — Он оглянулся и увидел одного Фому. — А остальные где? — спросил карманник.
— Сейчас подтянутся. Нам нужно купить оружие и снаряжение. Знаешь, где все это можно добыть?
— Конечно. Доедем до форпоста, там у торговцев купим все, что нужно. Дороже, конечно, чем в городе, но в город соваться нам не с руки.
В повозку залезли два орка. От их тяжести она жалобно заскрипела.
— Тогда двигай к твоему форпосту, — дал указание Фома и уселся рядом с Ромсом.
Форпост оказался торговой деревенькой на границе со степью. Окруженная глиняным забором деревушка напоминала небольшую крепость. Ночью внутрь их не пустили. Они переночевали в повозке, а утром их никто не спросил, кто они и куда следуют. Охрану несли сами жители форпоста, среди которых встречались и орки. Имперской стражи здесь не было. Зато были постоялый двор и лавки торговцев. Оружейная, бронная, конюшня, лавка по продаже всякой всячины и двор работорговцев. В загонах находилось несколько десятков человек. Они лежали вповалку, взрослые и дети. Фома как увидел их, так сразу и остановился. Ушел в «скрыт» и прошептал Ромсу:
— Иди на постоялый двор.
Когда удивленный Ромс пришел туда, в трактире за столом уже сидел Фома.
— Что случилось? — встревоженно спросил карманник.
— Ничего, человек. Просто иди к загону с рабами и выкупи одну женщину. Она в порванном зеленом платье. Рядом с ней девочка. Женщину приведи сюда. Вот золотой. Торгуйся. Не подавай вида, что она тебе нужна.
Ромс еще раз удивленно посмотрел на орка, но промолчал. Взял золотой и направился к загону для рабов. За деревянными кольями, обвитыми прочными гибкими ветвями колючего кустарника, находились странные рабы. У всех были клейма на лицах.
Ромс медленно шел вдоль загона, безразлично оглядывая рабов. Потом до него дошло. Все они были когда-то рабами орков! И те их заклеймили! Как они сюда попали, оставалось загадкой. Он не слышал, чтобы рабы орков смогли сбежать или те продали их людям. Детей орки продавали, но вот взрослых людей — никогда. Он увидел ту, о которой говорил Фома. Миловидная, но уже растерявшая былую красоту изможденная женщина сидела и гладила по голове спящую девочку. При этом она тихо напевала грустную песню. Ромс прошелся несколько раз туда-обратно и лениво подошел к сидящему надсмотрщику за рабами.
— Мне нужна женщина, — сообщил он. — Дешевая.
— Здесь есть товар на любой вкус, господин, — засуетился надсмотрщик. — Для какой надобности? Согреть постель или быть служанкой?
— Если честно, то мне не нужна баба, которая служила подстилкой оркам, — презрительно сплюнул Ромс. — Они все были рабами орков. Гнилой товар.
— Да что вы такое говорите, господин! Рабы орков — самые лучшие рабы. Работящие, послушные, слова против не скажут.
— Они все грязные выродки, — не согласился Ромс. — Привыкли жить в дерьме и жрать дерьмо. Их в доме держать зазорно. В хлеву только со свиньями. — Он небрежно крутанул в пальцах золотую монету и спрятал ее.
Подошли два орка. Ромс сделал вид, что их не знает. Те обошли загон и, остановившись, стали обсуждать товар.
— Гнилой товар, — проворчал орк с обломанным клыком. — Видишь, сын, метки муйага. А муйага никогда не имели хороших рабов, только шваль одна. Лодыри и неумехи. Ни сбрую починить, ни лорхов пасти. Все они козопасы. — Он презрительно сплюнул, и оба ушли прочь.
Ромс сделал вид, что тоже собрался уходить. Но расстроенный надсмотрщик ухватил его за руку.
— Стойте, господин! Я отдам вам бабу и девку в придачу. Всего за две золотые короны.
Ромс хмыкнул.
— Ты надо мной смеешься? За гнилой товар — два золотых? Давай бабу и двух мужиков за один золотой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да это же грабеж! — воздел руки надсмотрщик. — Мы за каждого раба отдали по полтора золотых.
Ромс хмыкнул.
— Да хоть десять. Мне-то какое дело. Не хочешь, тогда я пошел.
— Постойте! Только из большого к вам уважения и потому, что вы первый покупатель. Я отдам женщину и девочку за полтора золотых.
— Да зачем мне девка? Что я с ней делать буду?
— Вы только посмотрите, какая она красивая и непорченая. Ее надо только отмыть — и все. Она будет согревать вам постель, а ее мать хорошо готовит. Еще знает знахарство.
Ромс остановился, почесал щеку.
— Ладно, давай и того мальца тоже за золотой.
— О боги, это разорение нам, господин. Давайте сойдемся на золотом за девку и ее мать.
Ромс сплюнул.
— Ладно, боги с тобой, жулик. Давай девку и ее мать.
— Я мигом. Не пожалеете, — засуетился надсмотрщик. — Эй, бездельники, — крикнул он двум толстым мужикам с дубинами на поясе. — Тащите вон ту, что поет, и девку.
Когда женщин привели к Ромсу, тот сморщился:
— Ну и вонь от них. Точно козопасы.
— Снимите с девки одежду, — приказал надсмотрщик.
— Не надо, — отмахнулся Ромс.
Он отдал золотой и получил грамоту, в которую вписали имена двух женщин. Взял в руки привязанные к шеям женщин веревки и потащил рабынь к трактиру. Женщины шли, понурившись и безропотно.
Ромс довел их до сидящих за столом орков. Женщины, как только увидели Шамана, вздрогнули, а потом обе рванулись к нему. Ромс ухватил покрепче веревки и дернул.
— Стоять! — приказал он.
— Отпусти их, Ромс, — тихо проговорил Фома.
Ромс отпустил концы веревок, и обе женщины упали к ногам Шамана. Они обхватили его ноги и под удивленными взглядами орков и немногих посетителей, заливаясь слезами, запричитали:
— Фомочка! Родной!
— Сядьте! — строго приказал орк, и женщины тут же послушали его и сели за стол.
— Я пойду и выкуплю остальных, — произнес Фома, — но не хочу, чтобы люди, как вы, бросились мне в ноги. Тогда цена рабов вырастет. Иди, Ларисса, и сообщи всем, чтобы не подавали вида, что меня знают. А ты, Керти, посиди. Приди в себя.
Девочка широко открытыми глазами смотрела на орка.
— Радзи-ил тоже здесь? — тихо спросила она.
— Пока нет, девочка, но мы скоро пойдем за ним.
Ларисса вышла к загону и пошла вдоль него. Надсмотрщик лениво поглядел на нее и отвернулся. Она была ему неинтересна. Женщина подошла к одному из мужчин и тихо проговорила:
— Верилий, здесь Фома. Он нас выкупит. Передай остальным, чтобы не всполошились и не показывали, что его знают.
Верилий дернулся, потом застыл и через пару рисок кивнул:
— Все сделаю. Дай мне час.
Рабы были опытными конспираторами. Жизнь среди орков научила их прятать свои желания, чувства и тайные дела.
Женщина плюнула на него и пошла прочь. Надсмотрщик проводил ее с понимающей ухмылкой.
Ларисса вернулась и, уже успокоившись, уселась на место рядом с дочерью.
— Через час можно будет идти выкупать, — сообщила она, затем с надеждой всмотрелась в лицо орка.
— Нет, они еще в тюрьме, — ответил он, поняв, о чем та хотела его спросить, и, опережая ее вопрос, спокойно ответил: — И их спасем. Кто-нибудь видел, куда ушли наши повозки? — спросил он. — Я там сумку с амулетами спрятал.
— Одну повозку я видела здесь. Остальные, наверное, в городе остались, — ответила молчавшая до этого девочка. — Но я не знаю, та это повозка или нет, с виду они все одинаковые.
— Ешьте, — он кивком головы показал на стол с едой, — а мы скоро вернемся. Ромс, проследи, чтобы к ним никто не приставал.
Человек молча кивнул. Орки поднялись и пошли следом за Фомой.
— Пошли сначала в лавки купим снаряжение, — проговорил Фома.
Они проследовали до центра поселка. На главной, самой широкой улице теснились глинобитные домики в два этажа. На первых этажах как раз и были расположены лавки торговцев. Ассортимент оставлял желать лучшего, но орки не были особо притязательны. Кожаные доспехи, топор, копье и большой кинжал — вот и все, что им было нужно.
