— И что? — отвлекла меня от раздумий Ксюша.
— И… я, — выныриваю из потока мыслей, — и я, вспоминаю, чему нас учили, снимаю подгузник, и кладу Миланку на сгиб локтя и мою. Это сейчас мне кажется, что ничего особенного, а тогда я очень собой гордилась. И ты справишься, поверь, тем более есть …
— Интернет!
Последнее слово мы произносим все вместе и смеёмся.
Вообще мне повезло с соседками. Обе спокойные адекватные, даже Ксюша, несмотря на свои двадцать очень рассудительная. Она, порой открыв рот, слушала нас с Аней, когда мы делились опытом друг с другом, или просто рассказывали о детях.
И роддом, самый обыкновенный, тоже был нормальный. Меня не напрягали ни совместные палаты, ни такой же туалет, ни душ, который работает по часам.
Я вообще была настолько благодарна врачам, что они сохранили мою беременность, и Давид, родился более менее в срок, избежав участи старшего брата, что мне совершенно было всё равно, на простенькие покрашенные стены, скудное меню столовой и постоянные ворчания бабы Глаши, которая мыла палаты.
Главное, что мы с сыном здоровы. Он стабильно набирает вес, и день нашей выписки неумолимо приближается.
* * *
— Вика, могу не успеть вернуться к вашей выписке, — говорит Руслан, пытливо разглядывая моё лицо, через экран телефона.
— Ты издеваешься! — вскипела я.
И больше от того, что он припас эту новость на конец. Видимо понимая, что я не стерплю, и весь наш разговор пойдёт насмарку, а так поговорили, обменялись новостями, а теперь можно и настроение испортить.
— Царица…
— Ты за две недели, не смог там решить своих проблем? — перебила я его.
— Серьёзно, Вика, будешь меня отчитывать и учить, как работать, — тон Руслана тут же поменялся, глаза моментально остыли, черты лица заострились.
— Я не отчитываю тебя, — пошла на попятный, понимая отчасти его, новая должность, статус, к которому он так стремиться, всё это требует вложение такого ценного ресурса как время, но…
— Мы так долго были порознь, — произнесла уже тише.
Руслан тут же оттаял, и глубоко вздохнув, прикрыл глаза, помассировал веки.
— Я тоже скучаю, — выдал он, — очень…
Я упрямо молчала, пялясь в окно, на яркий майский день, ощущая сейчас обиду на весь свет. Человека, которого я хотела бы видеть, на нашей с Давидом выписке, больше всего, не будет.
— Вика, посмотри на меня, — позвал Руслан, с той стороны экрана.
Я перевела взгляд на него.
— Оправдываться и обещать, что я постараюсь успеть, чтобы тебе стало легче, я не буду. Я не успею, я это прекрасно понимаю. И оправдываться перед тобой за свою работу тоже не буду.
— Но… — попыталась вставить я.
— Да, я понимаю, что тебе вся эта ситуация кажется несправедливой…
— Мягко сказано, — вставила я.
— Хорошо, что ты предлагаешь? — нетерпеливо вздохнул он, явно раздражаясь.
— А что я могу тебе предложить? Всего лишь семью. Это же не тот статус, к которому ты так стремишься. Тебе его мало. Для тебя же важно снова стать значимым в глазах общественности, и плевать, что это бесценное время ты отрываешь у своих детей, и у меня.
— Ты серьёзно сейчас, Вика, предлагаешь и дальше жить с голым задом!
— Ну да, тебе же для полноценной жизни нужен особняк, и миллионный счёт в банке, — устало усмехнулась я. — Меня и детей не достаточно.
— Давай ты остынешь, подумаешь, и мы поговорим потом, — выдавил из себя Руслан, и экран погас.
— Прости, — запоздало произнесла я.
Не знаю, что на меня нашло, но эта новость, что его не будет на выписке, «замкнула все клеммы».
Конечно, я так не думаю, и очень рада, что он снова нашёл себя, и я благодарна Громову, что он предложил столь высокую должность Руслану.
И конечно, за эти полтора месяца мы виделись. Я не была изолирована, и Руслан приходил ко мне, с Муриком, Миланой, с родителями. Эти встречи были непродолжительными, но всё же были. Ещё оставалась видео связь, и телефон.
Но ведь ничего из этого не сравниться с тихим домашним вечером, когда все твои близкие рядом. Именно потеря этой мечты, к которой я так долго стремилась, заставила меня быть неоправданно грубой с ним.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Досада душила, и я чувствовал неимоверную потребность, позвонить и извиниться, но так и не смогла себя заставить. Всё же горечь, от того что его не будет рядом, перевесила.
* * *
На выписку собрались все.
Мама с Тимуром на руках, папа, Милана, и даже Мара приехала.
Все с цветами и шарами. Такие яркие, и радостные.
Медсестра не растерялась, и вручила Давида, облаченного в праздничный конверт папе. Он в свою очередь крепко обнял её и отдал букет цветов и заготовленный презент.
Тимур тут же перекочевал ко мне на руки, крепко ухватившись за шею, а Милана, сжала мою ладонь, положив голову на плечо.
Мама с папой разглядывала нового члена семьи, который опять не потревоженный общим гвалтом преспокойно спал, накормленный накануне.
Я старалась не думать о Руслане, наслаждаться встречей с близкими. Не стоило портить всем настроение, в такой радостный день.
Мы вывались в тёплый и солнечный майский день, и по традиции сделали несколько фотографий.
Потом удобно устроились в заказанном авто, и поехали домой.
Мама приготовила праздничный ужин, и, уложив Давида в кроватку, все расселись за столом. То, что за ним не хватает главы семьи, все решили умолчать, обсуждая общие темы, и я честно держась, снова не желая портить праздник. Да и времени на подумать, погрузиться в мысли пока не было. Но я знала точно, как только все разойдутся, и станет тихо, неминуемая хандра от отсутствия Руслана, меня настигнет.
Так и происходит.
В тишине позднего вечера, когда все дети угомонились, все дела сделаны, я лежу в пустой кровати, слушаю дыхание Давида, что спит рядом в кроватке, и меня душат слёзы. Мне так отчаянно хочется, чтобы он был рядом, именно сейчас, что когда я засыпаю, я чувствую его присутствие, словно, вот он внезапно вернулся.
Вошёл в комнату, и я ощущаю его запах, смешанный с ароматом роз, потому что он принёс собой большой букет для меня.
В этом сне я вижу, как он скидывает пиджак, и устало разминает плечи, а потом склоняется над кроваткой, и смотрит на сына. Бесконечно долго любуется им. А потом поворачивается ко мне, и нежно оглаживает щёку, убирая выбившуюся прядь. И прикосновение его шершавых пальцев так осязаемо, что я, пытаясь сохранить это наваждение, накрываю его руку, и она живая, тёплая…
Я распахиваю глаза.
Он рядом.
Стоит, склонившись, как и во сне.
— Ты мне приснился, — шепчу я, улыбаясь.
Руслан присаживается рядом, и, склонившись, зарывается носом, в мои волосы, сжимает плечи.
Мне так хорошо, что все, что я хотела сказать ему, извиниться, объясниться, всё это не имеет значения.
Сейчас, за нас говорят наши прикосновения.
Наши руки, что сжимают друг друга в объятиях.
Наши губы, что трепетно, и всё же нетерпеливо скользят по коже.
Наше сбитое дыхание, горячей волной разбиваясь, о лица друг друга.
Наши сердца, что стучат так громко и быстро, готовые разорваться от счастья быть рядом.
Боже! Ведь стоило пройти всё это, чтобы встретить того, от присутствия которого, твоё существо поёт от радости и счастья.
— Я так люблю тебя, — шепчу ему, разглаживая любимые черты на родном лице.
— А я просто не живу, если ты не рядом, царица, — отвечает Руслан, ловя мои пальцы, и целуя каждый.
— Ты прости меня за грубые слова… — всё же решаюсь я.
— А ты прости, что всё же не постарался приехать быстрее.
— Но ты всё же приехал, — улыбнулась я.
— Это Громов, когда узнал, что тебя выписывают сегодня, вертолёт вызвал, так что я долетел, — усмехнулся Руслан.
Я польщено улыбнулась. Лишний раз убеждаюсь, что Герман хороший человек.
— Вика, я хочу, чтобы ты знала, что вы, это всё, что мне нужно для счастья, и никогда не сомневалась в этом, — Руслан разглядывает моё лицо, пытливо выискивая в нём ответ.
