Наступила ночь. Обоз встал на окраине лагеря, и сервы-возницы вместе со слугами рыцарей поставили палатки, а затем разожгли костры. Соломой Седрик обтер своего бедного мерина и повесил на его морду торбу с овсом. С припасами в войске саксонского пфальцграфа все было хорошо, а охранники обоза, как водится, имели доступ ко всему самому лучшему. И это был плюс, который хоть как-то примирял Зальха с тем, что он не на острие наступления, а вынужден идти в арьергарде.
Привязанный к одной из телег старый мерин медленно, словно нехотя, перебирал губами овес, а Седрик направился к ближайшему костру, от которого доносился аппетитный запах ячменной каши с бараниной. Здесь расположились такие же, как и он сам, молодые отпрыски бедных рыцарских родов, блондинистый крепыш Отто Ребиндер, рыжий и сухопарый умник Гуго Ландсберг и худой словно палка долговязый Эдуард Лиделау. Все они, подобно Седрику, жаждали большого сражения, и за ужином еще раз посетовав на судьбу и трусость бодричей, не желающих выйти против германцев на "честный бой" семь-восемь тысяч против тридцати, молодые воины легли спать.
Седрик расстелил на земле снятый с одного из возов полог, положил под голову потертое седло, скинул прохудившиеся на носке сапоги и размотал сырые портянки. Потом он пристроил сбоку свой меч и кинжал, с завистью покосился на отличную палатку Байзена, и стал проваливаться в сон. С озера тянуло сыростью. Всхрапывали лошади и перекликались караульные воины. Рядом с Зальхом храпел Отто Ребиндер, а невдалеке шумели листвой деревья. Все хорошо… Хорошо… Хорошо…
Крепкий и спокойный сон юноши был прерван после полуночи. Что-то разбудило его, и он не мог понять, в чем дело. Вроде бы, все как обычно. Однако что-то не так.
Тихо он откинул в сторону полог и проморгался. Рядом багровыми углями тлел затухающий костер, и прохладный ветерок заставил его поежиться. Тревогу никто не поднимал и только верный мерин, на котором батюшка изъездил половину Европы, почему-то бил копытом.
"Старая кляча! — со злостью подумал Седрик. — Надо встать и всыпать ей пару тройку ударов палкой по костлявому хребту, чтобы не чудила. Хотя нет. Лучше попробую успокоить животину, а то помрет еще и придется мне к Зверину идти пешком".
Юноша хотел подняться, но рядом кто-то захрипел и, слегка повернув голову, он увидел, что над спящим Гуго Ландсбергом возвышается человек, руки которого находятся под его накидкой. Тело товарища дернулось, и Гуго резко дернул ногами. Затем снова раздался хрип, а неизвестный человек сделал шаг по направлению к Отто Ребиндеру, и в его руках что-то блеснуло.
"Это кинжал!" — дошло до Седрика и его правая ладонь легла на рукоять меча. Все мысли юноши куда-то улетучились. В голове было пусто, а короткие волосы на голове Зальха зашевелились. Он не знал что делать. Однако это знало его тело.
— Враги! — вскакивая на ноги и выхватывая из ножен клинок, прокричал Седрик и бросился на ночного убийцу.
Человек с кинжалом, нечто совершенно неразличимое, практически тень, отскочил в сторону с его пути. После чего босой ногой юноша толкнул в бок Ребиндера и снова закричал:
— Тревога! К оружию!
Гуго проснулся. Раздались встревоженные голоса обозников и воинов охранной сотни, а затем зазвенела сталь, и крик Седрика подхватывали все новые люди. В костры кидался собранный на утро хворост и, оглядевшись, Зальх понял, что неведомый убийца исчез. Однако он был не один. Враги уже находились в германском лагере, и вроде бы их было немного, но казалось, что они повсюду.
— Берегись! — услышал юноша окрик одного из воинов сотни и резко обернулся.
На Седрика бежал русоволосый дикарь в добротной кожаной броне и у него был топор. Без раздумий, как учил отец, Зальх скользнул навстречу противнику и принял разогнавшееся тело на клинок. Оружие прадеда не подвело и вспороло мясо язычника. Противник навалился на германца, и они покатились по холодной земле, которую прикрывала редкая травка. На лицо и одежду Седрика потоком полилась кровь, и он что-то закричал. Затем он столкнул с себя тело венедского ровесника, первого убитого им человека, и поднялся.
В лагере царил хаос. Горели палатки и мало что понимающие воины Фридриха Саксонского, еще не отойдя ото сна, вступали в бой с врагами. Седрик не знал, что ему делать и чьи приказы выполнять, куда бежать и кого рубить. Рядом находились только Гуго Ребиндер и Эдуард Лиделау, которые стояли рядом с мертвым Ландсбергом. Ступни ног холодила еще не прогревшаяся земля и, воспользовавшись краткой передышкой, юноша намотал на ноги портянки, и обул сапоги, а потом натянул на себя пропотевший дырявый поддоспешник и кольчугу. Он сделал это вовремя, так как невдалеке раздался командный рык Густава фон Юнга:
— Все ко мне! Байзен убит! Принимаю командование сотней на себя! Живее! Бодричи наступают!
Седрик схватил щит и шлем, нахлобучил шапку на голову и бросился к своему мерину, но Лиделау дернул его за рукав:
— К дьяволу лошадей, Седрик! Сейчас ночь, куда ты скакать собрался!? Потом своего дохляка возьмешь! Поспешим!
Тройка молодых воинов помчалась на голос ветерана, и вскоре они оказались рядом с небольшим костром, возле которого Юнг собирал воинов. Под ближайшей телегой Седрик заметил плащ рыцаря и подумал, что осторожный Густав ночевал здесь, среди возниц, которых бодричи не тронули. Юнг, который уже был в полном боевом облачении, увидев их, и спросил Зальха:
— Где ваш четвертый?
— Убит, — ответил Седрик.
— Понятно. Слушайте меня. Боевое охранение вырезано. Варвары наступают от леса, и если мы останемся на месте, нас сомнут. Поэтому отступаем в центр лагеря. На обоз плевать. Перегруппируемся, соберемся в кулак и отобьем повозки. Все за мной!
Юнг устремился к шатру пфальцграфа, а молодые аристократы и два десятка воинов, которые сбежались на зов рыцаря, бросились за ним. За спиной германцев из темноты на лагерь накатила волна из человеческих тел и, оглянувшись, в свете костров, Седрик разглядел врагов. Вид наступающих венедов, которые кричали непонятные слова, среди которых прорывались имена демонов "Святовид!" и "Перун!", был ужасен. Поджилки Зальха затряслись, но он не остановился и машинально отметил, что варвары превосходно вооружены и почти у каждого воина есть броня.
"Что-то они не сильно похожи на дикарей", — на бегу, подумал Седрик, но сосредоточиться на этой мысли не получилось, ибо не время и не место.
— Шевелитесь! — перекрывая рев венедских глоток, прокричал Юнг. — Если хотите жить, бегите!
Древняя кольчуга, которую Зальх не успел подогнать, звенела и колыхалась. Зажатый в руке меч едва не пропорол бедро впереди бегущего воина, а щит бил по левому боку. По всему лагеря кипели жаркие схватки, но небольшой отряд Юнга в них не встревал и проносился мимо вспыхивающих шатров, беснующихся лошадей и сражающихся людей. Воины шли за тем, кто указывал им путь, а Густав понимал, что остановка равнозначна гибели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
