— С удовольствием.
Он взглянул на нее:
— А когда вы собираетесь в Нью-Йорк?
— Не скоро, но как-нибудь приеду. А что еще, кроме гамбургеров, вы умеете готовить?
— Мартини. Поедем в Нью-Йорк со мной?
— Не сейчас, — просто ответила она. — Но я обещаю съесть гамбургеры на вашей кухне, когда приеду. А я приготовлю десерт. Что вам нравится?
— Сладкий пирог — татин.
— Я плохо умею делать сладкий пирог татин.
Они улыбнулись друг другу, и всю следующую неделю он не переставал удивляться себе, сидя на собраниях и летая по стране, как часто он вспоминал ее улыбку и слышал ее голос с обещанием приехать в Нью-Йорк. Он все еще помнил это, когда снова вернулся в «Дарнтон» в следующую пятницу.
— Уже заканчиваете?
— Почти. Вы приехали на все выходные?
— Только на один день. Мне очень жаль, но завтра я должен быть в Нью-Йорке.
— Мне тоже жаль.
Она продолжала подписывать письма и вкладывать их в конверты.
— Готово. Давайте выпьем с вами что-нибудь на террасе. Сегодня такой теплый день. Не скажешь, что на улице ноябрь, правда?
Погода действительно была теплой, но Лора, как всегда, была холодна Карриер почувствовал внезапный приступ гнева: неужели она не видит, на что он ради нее идет — бросает все дела и по десять раз в месяц приезжает сюда? И что имеет за это? Миленькую фразочку: «Мне тоже жаль». «К черту, — думал он, когда они сели на мягкий диван на террасе. — Она не нужна мне. Она не единственная женщина на свете».
— Лора, — вслух сказал он. — Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж.
Молчание было внезапным и долгим. Солнце уже село, и небо вокруг них было огненно-красным с островками серо-фиолетовых облаков.
— Как вы можете жениться на ком-то, с кем вы даже не спали? — весело спросила она, потом быстро добавила: — Извините меня, Уэс, я сказала глупость. Мне очень стыдно. Просто вы застали меня врасплох.
— И вы сказали первое, что пришло вам в голову.
— Извините меня за мою грубость.
— Но вы не были грубы, я понимаю вас. Я действительно застал вас врасплох, поэтому я тоже приношу свои извинения. Что касается того, что я не спал с вами…
— Пожалуйста, я уже сказала, что мне стыдно за эти слова. Не это важно.
— Это очень важно, во всяком случае для меня, я давно мечтаю лечь с вами в постель. Но я очень терпеливый человек, Лора, и я всегда добиваюсь того, что хочу. И я не волнуюсь. А вы? Очень скоро, как только вы справитесь со своим злым демоном, вы захотите от меня не только дружбы и моего присутствия на конференциях, а…
— Это нечестно. — Ее лицо покрылось румянцем.
— Да, вы правы. И я приношу свои извинения.
Он взял ее лицо обеими руками и легко поцеловал в губы.
— Это самое дурацкое предложение на свете. Мы только и делаем, что извиняемся. Лора! Я хочу жениться на вас и заботиться о вас. Я хочу, чтобы вы никогда не выглядели как тогда, когда рассказывали мне о старике, о котором вы заботились, учась в колледже, о том, который умер…
— А как я выглядела?
— Убитой горем, — лаконично ответил он. — Не долго, у вас необыкновенное присутствие духа — но я хочу, чтобы вы никогда больше не грустили. Вы заслуживаете счастья, роскоши и жизни, в которой нет места для тревог, и я могу дать вам такую жизнь. Я могу дать вам все. И я хотел бы, чтобы вы были всегда рядом со мной, куда бы я ни поехал. Я даже собираюсь попросить вас помогать мне немного в работе. Вы очень обязательный человек, и вы отвечаете за то, что обещаете и не обещаете сделать. В семейной жизни это может мешать, но в бизнесе это бесценное качество.
Она улыбнулась:
— Вы хотите сказать, что готовы терпеть неудобства в семейной жизни, если будет процветать бизнес?
— Это неправда. — Он заглянул ей в глаза. — Вы не должны быть со мной всегда такой настороженной. Если мы любим друг друга…
— Любовь, — повторила Лора. — Разве о ней шла речь?
Он рассмеялся:
— Да, конечно, я должен был начать именно с этого, а не оставлять под конец. Но я не уверен, что моя любовь не вызовет у вас подозрений. Три раза она заканчивалась разводом. Я думал, что вы предпочтете простое предложение руки, без потока слов, которые настолько избиты, что никто их не воспринимает всерьез.
Лора на мгновение положила голову ему на плечо:
— Девушкам иногда нравятся потоки слов, даже если они вынуждены ответить «нет». Он замешкался только на секунду:
— Тогда вы услышите их в следующий раз.
Они помолчали. Небо потемнело и стало такого глубокого медного цвета, что трава и высокие сосны напротив отеля казались оранжевыми. Обняв рукой Лору за плечи, Карриер перебирал густые волосы у нее на затылке. «Победить злого демона, — думала она. — Конечно, я смогу это. Я уже перестала скучать по Бену. Я скучаю по нему, только когда чувствую себя одинокой, поздно ночью, и тогда я представляю, как он живет в Амстердаме, и задаю себе вопрос, вспоминает ли он меня хоть изредка. И это дело времени, чтобы забыть Поля и перестать видеть во сне Остервилл и Бостон, Ленни и Эллисон, родителей Поля, даже остальных двоюродных братьев и сестер, которые всегда были где-то рядом, оживляя воспоминания и делая их похожими на сюжет какого-то романа».
Если я наберусь терпения, скоро все станет похожим на роман, который я когда-то читала, а потом отложила в сторону. И тогда я смогу ответить на чувства Карриера, а не мучиться каждый раз, когда он целует меня.
— Тем не менее, — задумчиво сказал он, как бы продолжая разговор, — вы уже не такая беззащитная, какой были четыре месяца назад. Видимо, вы сами пытаетесь освободиться из клетки, в которую себя заточили.
Она шевельнулась:
— Что вы имеете в виду?
— Я расскажу вам одну историю. Когда мне было двадцать пять лет, через год после того, как я сделал свой первый миллион, от меня ушла жена. Я впал в безумие, которое долго не покидало меня. У меня отняли то, что составляло смысл моей жизни, что, казалось, было абсолютно моим. Единственным объяснением, которое я мог найти своему состоянию, было то, что какой-то злобный мифический зверь наказывал меня за то, что я всегда имел все, что хотел. — Он помолчал немного, затем продолжил: — Я думаю, что кто-то забрал у вас то, что было вам дорого, и с тех пор вы чувствуете себя жертвой, против которой ополчились силы природы и весь мир. Естественная реакция на это — отчаянье и непроницаемая стена вокруг себя, и никакой любви.
Она улыбнулась:
— Возможно… — Мысленно она заглянула себе в душу.
— Вы думаете, что стена — это все равно что клетка?
— Со мной было именно так. Я совсем замкнулся в своем отчаянии из-за того, что меня лишили самого ценного, и решил защитить себя, чтобы никто не смог еще раз сделать мне больно Я отгородился от всех стеной, которая стала и моей клеткой.
