Отбросив концепцию «хождения в народ», народовольцы взялись за револьверы и бомбы. Правительство после покушения (неудачного) 2 апреля 1879 года на императора Александра II ввело военное положение во всех юго-западных губерниях Российской империи. Но это не оказало воздействия на террористическую активность. В течение года, несмотря на введение военного положения, обстановка для властей все ухудшается. Киевский губернатор в конфиденциальной записке на высочайшее имя писал: «Революционные элементы сильны и энергичны. Министры, генерал-губернаторы, губернаторы появляются на улицах под вооруженной охраной. Представители власти носят револьверы, точно они прибыли на берега Миссури… Сам император не может отыскать безопасного угла на всем пространстве своих обширных владений. Нигилисты… выросли в опасного врага. С ними считаются как с воюющей стороною… И после каждой атаки крамолы обаяние государственной власти меркнет все сильнее и сильнее…»
В одной из программных статей «Земли и воли» говорилось: «…мы не боимся борьбы, и в конце концов взорвем правительство, сколько бы жертв не погибло с нашей стороны».
Общественное мнение, как правило, всегда было на стороне народовольцев. Их моральный авторитет принимал просто-таки религиозно-мистический характер, поднимался до небывалых высот. Сказывалось то, что за убеждения и действия, за авторитет, они платили кровью и жизнью. И чужой, и своей. Возможно, именно постоянный фактор жертвенности, дух смерти в делах народовольцев обеспечил им столь высокий авторитет. Право на смерть, свою и чужую, становится движущей силой, энергетикой террористической деятельности. Естественно, не только народовольцев, но и последующих поколений — сколь бы недопустимыми или неприемлемыми нам ни казались их цели. Так усилиями и жертвами российских революционеров впервые в рамках общества была создана структура, которая оспаривала у государства право осуществления легитимного насилия…
В тех случаях, когда приходится сталкиваться не с разовой вспышкой безумия, которая вылилась в террористический акт, а с систематическими действиями, — предпринимаются значительные усилия для выявления маньяков и прекращения дальнейших терактов. Сейчас ФБР усиленно старается позаимствовать практику Интерпола, организации, в которой накоплен значительный опыт расследования таких дел. Многие наработки, связанные, например, с воссозданием психологического портрета преступника, определением направленности его действий, отработки розыска по выявленной или предполагаемой мотивации (а в каждом безумии, отметил еще Шекспир, есть своя система), признаны во всем мире и используются в практике служб безопасности многих стран. Весьма часто удается «вычислить» маньяка-террориста после первого же преступления; ключевую роль здесь играет анализ мотивации преступления на основании требований террориста. Точно так же надо отметить, что в Интерполе высоко ценят и внимательно изучают опыт российских и украинских коллег, которые раскрыли и нейтрализовали ряд опаснейших маньяков-преступников. Одно из показательных дел — успешное расследование преступлений бомбиста, вошедшего в историю как «Унабом».
В то же время о таком важном достижении следственной практики джи-менов знают и потенциальные террористы, и нередко стараются максимально завуалировать свою истинную мотивацию. И тогда процесс расследования может затянуться на годы, если не десятилетия — как произошло в случае с Тедом Казински, «самым хитрым бомбистом» в практике ФБР: от первого его теракта до разоблачения прошло 17 лет.
…Первые взрывы произошли в 1979 году; террорист рассылал жертвам посылки с книгами или просто пакеты, в которых были упрятаны самодельные взрывные устройства. Жертвами стали люди разных профессий, живущие в различных городах, так что только после третьего взрыва в ФБР пришли к выводу, что это действия одного и того же маньяка. Расследование возглавило отделение ФБР в Сан-Франциско. Работы начались с анализа остатков взрывных устройств. Оказалось, во всех бомбах наличествовали детали из дерева или просто щепки, использование которых не могло быть вызвано технологической необходимостью. Кроме того, в атрибутике жертв покушений и в обратных адресах (фальшивых), которые были проставлены на посылках, присутствовала некая «древесность». Так, третья жертва теракта — Перси Вуд (Wood — дерево по-английски) жил в городе Лейк Форест («лесное озеро»), бомба была упрятана в книгу издательства с логотипом древесного листа. Еще одна жертва, рекламщик Т. Моссер жил на улице под названием Осиновый проезд. Полутора десятилетиями спустя «древесная мания» проявилась вновь (был убит известный лоббист деревообрабатывающей промышленности Гилберт Меррей), но для хода расследования эта специфика действий террориста дала мало — разве что добавила определенные черты в психологический портрет маньяка. Слишком широк круг людей, для которых дерево, лес, лист и тому подобное могло иметь особую значимость и стать определяющей чертой и маниакального поведения, и существенным ориентиром в розыске. Затем было выдвинуто предположение, что бомбист (чаще всего его именовали «Унабом») ополчился на «умников» и авиацию — большинство жертв были связаны либо с университетами, либо с авиакомпаниями.
Убитый Перси Вуд был президентом авиакомпании «Юнайтед Эйрлайнс», еще один взрыв едва не произошел в багажном отсеке лайнера рейса Чикаго—Вашингтон — взрывчатка не сде-тонировала, а только загорелась. Примененное в этой диверсии устройство с оригинальным барометрическим детонатором экспертами было уверенно идентифицировано с предыдущими. ФБР провело громадную работу: были составлены весьма обширные списки всех, кто в последние годы был уволен из авиакомпаний и кто имел основания для конфликтов или ненависти. Затем на проверку нескольких тысяч людей были отряжены специальные отряды. Но этот след никуда не привел, а в силу принятых мер предосторожности остался не замеченным маньяком.
Пока производилась отработка этого следа, произошло еще несколько взрывов. Тщательное изучение остатков позволило отметить, что все семь бомб были отмечены одной и той же монограммой «FC». Версий о значении этих букв было предостаточно, — от личных инициалов до резкой брани (fucking computers) в адрес любимого детища того времени, пи-си — а некоторые основания для предположений о ненависти «унабома» к компьютерщикам уже были.
Наиболее правдоподобной представлялась версия инициалов или аббревиатуры названия компании, и эти версии отрабатывались тщательно. К сожалению, они не принесли результата — да и могло это произойти только по счастливой для джи-менов случайности: несложно прикинуть, сколько в двухсотмиллионной Америке людей с инициалами «FC». Ни к какой фирме или компании, как выяснилось позже, буквы эти отношения не имели.
Надо сказать, в этом многолетнем, сложном и дорогостоящем расследовании элемента везения на стороне ФБР не было. От самого начала и до самого конца был труд, в общем-то правильная разработка стратегии поиска, использование технических средств и вычислительной техники. Несколько достижений программистов, отработанные в его ходе, стали «хрестоматийными» для профессионалов — и непременным фабульным «фокусом», используемым в многочисленных фильмах и сериалах. Например, сопоставление дат терактов со всевозможными календарями, от лунного до знаменательных дат, с данными метеосводок, даже с сетками телевизионного вещания. Эти методики впоследствии сослужили хорошую службу в расследовании других преступлений, но в деле «Унабома» продвижения не было достигнуто.
Не дал результатов и географический анализ.
Первые взрывы были более или менее привязаны к Чикаго. Затем смертельные посылки пошли адресатам из университетов штатов Юта, Теннесси и Калифорния. Однако проверка всех нескольких тысяч людей, которые совершили переезды по этому маршруту, не дали оснований кого бы то ни было заподозрить. Точно так же не принесла результатов и попытка «просветить» возможных отправителей и адресатов записки «Ву! Это сработало! Я же говорил тебе!», обнаруженной среди фрагментов взрывного устройства в Калифорнийском университете. «Ву» (Whoo) — не самое распространенное имя или прозвище, в основном его носят выходцы из континентальной Азии. Разыскать и допросить всех подходящих людей с этим именем или фамилией было, следовательно, не самым сложным занятием для аппарата мощнейшей службы безопасности, — но и на этот раз удача отвернулась от джи-менов.
А среди некоторых аналитиков и скептиков в ФБР появилось …ну, если не убеждение, то предположение о том, что все «следы», которые вскрывались по ходу поисков, подстроены самим террористом. Это, считали они — намеренно ложные следы, и возможная реакция ФБР на них просчитывалась маньяком заранее (что дало веские и, как оказалось, правильные основания предположить потенциально высокий его интеллектуальный уровень), и выбирались они с намерением как можно дальше увести расследование от истины. Реальных же следов преступник старается оставить как можно меньше: например, в его «бомбах» не было обнаружено ни одной детали, которая позволила бы достаточно четко определить место и время приобретения; даже винты и шурупы, используемые для крепежа, «Унабом» изготавливал вручную из металла, взятого со свалок. Каких именно — установить, несмотря на то, что джи-мены брали пробы чуть ли не со всех многочисленных в США, и по каждому образцу проводился тщательный анализ (вплоть до спектрального и хроматографического), установить не удалось.
