Тут пришла сама Снегурочка.
Роги вдруг осознал, что глаза у него открыты, и в иллюзорный лес (не Тереза ли его создала?) внезапно проникла живая женщина в белоснежном одеянии, отороченном таким же мехом и усыпанном сверкающими ледяными кристалликами.
А Тереза пела – пела так, как в дни своих триумфов. Ее изумительный живой голос естественно вплетался в записанную музыку и пение. К ней вернулась вся магия, которая считалась утраченной навсегда, и Роги замер, качаясь в этих завораживающих волнах, боясь поверить, что это не иллюзия.
Снегурочка радовалась, что ей позволят уйти в мир людей. Она подсматривала за юношей и конечно же влюбилась в него и в его песни. От звука его голоса у нее таяло сердце. «Тает!» – вскричал Мороз и рассказал, что ее ждет, если ей ответят взаимностью. Но она думала только о юноше, только о любви, только о своем счастье.
Мороз удалился в ледяное логово, а Весна преобразила лес. Тесная хижина, казалось, распахнулась в цветущий зеленый круг, и восхищенная Снегурочка оказалась в толпе веселых парней и девушек, которые плясали и пели, завлекая ее в свой круг.
Пролог кончился, и опустился воображаемый занавес.
Тереза стояла между двумя горящими лампами и улыбалась Роги. Точно у Золушки, ее великолепный белый наряд снова превратился в простую фланель с опушкой из заячьего меха, с нашитыми на нее блестками и снежинками из фольги. Но красива Тереза была по-прежнему и все так же источала победоносную магию.
– Как тебе опера? – спросила она.
– C'est fantastique! [Фантастично! (фр.)] – воскликнул Роги. – Но как ты проецируешь иллюзию? Вот не думал, что твоя созидательная метафункция настолько развита.
– У меня нет. Но у Джека – да.
– Маленький?
– Он отыскивает образы декораций и других действующих лиц в моей памяти и воплощает их. А теперь – действие первое!
Позднее Роги снова не сумел вспомнить перипетии оперного сюжета. Запомнил он только щемяще прекрасную Снегурочку: девушка умоляла свою мать Весну подарить ей то, что обрекало ее на гибель, – но иначе она все равно умрет. Весна исполнила просьбу дочери, и Снегурочка наконец полюбила молодого человека, горячо в нее влюбленного. Они должны были сочетаться браком вместе с другими молодыми парами на ежегодном весеннем празднике плодородия.
И тут сказка приблизилась к трагической развязке. Празднующие запели песню сева, в которой требуется выкуп за будущий хороший урожай.
А мы дадим девицу, девицу.
А нашего полку прибыло, прибыло.
А нашего полку убыло, убыло.
Потом Снегурочка спела блистательную арию, в которой она признавалась в любви.
– В очах огонь, – восклицала она, – и в сердце и в крови во всей – огонь!
Внезапно ее поражает солнечный луч, она тает и погибает.
Ее обезумевший от горя возлюбленный бросается в реку, не слушая местного царя, который объясняет, что присутствие Снежной Девы среди людей оскорбляло солнечного бога Ярилу и, останься Снегурочка жить, он лишил бы их землю света и тепла.
Затем на вершине своей священной горы появляется сам Ярило, держа в одной руке сноп, а в другой светящуюся человеческую голову. Народ поет в его честь гимн, завершающий оперу.
Роги хлопал так, что у него заболели ладони. Беременная дива, абсолютно измученная, обливаясь счастливыми слезами, упала в его объятия, и он уложил ее на нары прямо в костюме.
– Ты переутомилась, – сказал Роги, пряча тревогу.
– Нет же, нет! Я прекрасно себя чувствую. Все было замечательно, Роги. Я пела, пела!
Он снял с ее головы венец и подложил ей под затылок набитую мхом подушку.
– Ты пела потрясающе! А финал… не знаю, понял ли я его смысл…
Тереза закрыла глаза.
– Эта сказка восходит к древнему славянскому религиозному обряду. Чтобы умиротворить солнечного бога, обеспечив себе хорошую погоду и богатый урожай, племя приносило в жертву девушку. Жаль ее, конечно, зато так хорошо для остальных людей, которым нужно выжить, преуспевать и плясать в солнечных лучах.
Она открыла глаза и спокойно посмотрела на него.
– Разве ты не рад, что у нас больше нет таких богов?
ГЛАВА XXV
Сектор 15: звезда 15-000-01 (Телонис), планета 1 (Консилиум Орб) Галактический год: Ла Прим 1-378-470 6 января 2052
Он танцевал с кузиной Адриеной, своей ровесницей, которую считал наименее противной из всех своих юных родственниц. Марк всегда любил танцевать и танцевал прекрасно, пока его партнерши не пытались проецировать романтичные обертоны. Ему никак не хотелось отвлекаться на секс – такое занудство! Танцы же предоставляли безопасную возможность слияния мужской энергии с женской. В полной гармонии с одинаково настроенной операнткой вроде Адриены Марк позволял себе на краткие мгновения отключать свой бесценный самоконтроль без всякой опаски, и его нарочито невозмутимое лицо озарялось чуть кривой улыбкой редкого очарования.
Старшая дочь Адриена Ремиларда и Шери Лозье-Дрейк была высокой некрасивой девочкой, обычно державшейся резко и властно. В глубине души Адриена считала своего кузена Марка самым красивым, самым обаятельным мальчиком во всей Вселенной. Но она скорее умерла бы, чем позволила ему догадаться об этом, а потому, когда он пригласил ее на танец, она укрылась за самым непроницаемым психоэкраном и разыграла скучающее равнодушие. Ему это понравилось. Оркестр заиграл построенный на диссонансах джаз-вальс «Я – одна улыбка», и она закружилась в его объятиях, завороженная тайным экстазом, ничего не видя вокруг, и даже не сразу заметила появление лилмиков.
Однако ультрачувства Адриены никогда не отключались полностью, даже когда она находилась в состоянии, близком к оргазму. И они почти невольно сфокусировались на необычных аурах припозднившихся гостей бала, данного в честь принятия представителей Конфедерации Землян в Консилиум. Адриена вся напряглась, и упоение исчезло.
– Это ОНИ! – прошептала она, испуганно глядя через плечо Марка.
Он не сбился с темпа, но бездумность в его серых глазах тотчас сменилась настороженностью.
– Черт! Ты права, Адди. Все пятеро, и не в простеньких греческих хламидах на этот раз, а разоделись кто во что горазд!
– Но зачем они явились?
– Бог знает. Может, просто хотят светски пообщаться.
Фурор, который вызвало появление воплощенных лилмиков на дневном приеме в Консилиум, не шел ни в какое сравнение с изумлением, воцарившимся теперь в бальном зале. Днем земляне не сполна оценили беспрецедентную честь, оказанную их расе, когда пятеро Надзирателей материализовались в человеческом облике на трибуне Председательствующих в Зале Консилиума. Реакция экзотических Первых Магнатов и их соратников была смешанной. Крондаки несколько растерялись; восторженные гии забалансировали на грани паралича сердца; полтроянцы испустили непроизвольные вопли и вскрики одобрения, а симбиари возмутились от макушек до пят, точнее, до перепонок на ногах и за довольно проницаемыми психоэкранами кисло напомнили друг другу, что галактические менторы не снизошли до того, чтобы почтить их расу своим присутствием, когда первые Симбиарские Магнаты прошли в Консилиум.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
