купила.
Мин перешла улицу, неся пакет в одной руке. Она отдала Чун-Ча записку, и они вдвоем вернулись к своей машине. Чун-Ча села за руль и дважды прочитала зашифрованное послание под пристальным взглядом Мин.
– Что-то не так, Чун-Ча, – сказала Мин, когда Чун-Ча сложила бумажку и сунула ее в карман. – Ты выглядишь неважно.
– Со мной все хорошо, Мин. Все в порядке.
* * *
В молчании они доехали до своего коттеджа. Там Чун-Ча зажгла камин и заварила для них с Мин чаю. Они присели на пол перед огнем.
Наконец Мин сказала:
– Почему ты забрала меня из Йодока?
Чун-Ча продолжала смотреть на пламя.
– Ты рада, что я так сделала?
– Да. Но почему меня?
– Потому что ты напомнила мне… меня. – Она повернулась к Мин и увидела, что девочка во все глаза смотрит на нее. – За много лет до тебя, Мин, я тоже была в этом месте. Я не родилась в Йодоке, как ты, но я попала туда совсем маленькой и не помню своей жизни до Йодока.
– Как ты там оказалась?
– Меня туда отправили. Потому что мои родители высказывались против вождей нашей страны.
– Почему они это делали? – спросила потрясенная Мин.
Чун-Ча уже собралась покачать головой, но потом сказала:
– Потому что когда-то у них было мужество.
Мин широко распахнула глаза, словно не могла поверить в то, что услышала.
– Мужество? – переспросила она.
Чун-Ча кивнула:
– Чтобы говорить то, что думаешь, когда другие этого не хотят, требуется немало мужества.
Мин обдумала ее слова, прихлебывая чай.
– Наверное, да.
– Это то же самое, как ты дерзила в лагере. Для такого нужно мужество. Ты не позволила охране сломать тебя.
Мин кивнула:
– Я ненавидела охранников. Всех там ненавидела.
– Они заставляли тебя ненавидеть всех, особенно таких же, как ты. Это делают специально, чтобы заключенные не восстали. Их стравливают между собой. Так охрана облегчает себе работу.
Мин снова кивнула:
– Потому что люди доносят друг на друга?
– Да, – сказала Чун-Ча. – Да, – повторила она с чуть большим сочувствием.
– Тот мальчик на пляже… – начала Мин.
– Что он?
– Ты думаешь, он позволил бы мне собирать ракушки с ним вместе?
От ее слов Чун-Ча внутренне содрогнулась.
– Я не думаю, что это хорошая идея, Мин, – медленно сказала она.
– Почему нет?
– Просто это плохая идея. Я вернусь через пару минут.
Чун-Ча прошла к себе в комнату и присела за маленький столик возле стены. Вытащила записку и перечитала ее еще раз.
Мужчина подтверждал ее опасения насчет присутствия Роби и Рил. Он предлагал отложить операцию и дождаться другой возможности.
Как руководитель миссии, Чун-Ча понимала, что отменить план нельзя. Другой возможности у них не будет. Когда американцы погибнут, при них останется послание на английском, в подробностях освещающее преступления, совершенные Америкой, – преступления, за которые Северная Корея отомстила, отняв жизнь у жены и детей президента. Это должно было серьезно ударить по американской общественности. Потому что американская пресса наверняка бы напечатала все это, невзирая на то, в каком свете выставляет свое правительство. В Северной Корее такое было бы немыслимо.
Она посмотрела на дверь. Мин сидела за ней – скорее всего, недоумевала, что происходит.
Чун-Ча поднялась и прошла в другую комнату. Мин так и застыла перед огнем с пустой чашкой в руках. Чун-Ча присела рядом с девочкой.
– Хочешь, я научу тебя паре фраз на английском? – спросила Чун-Ча.
Мин удивилась, но сразу закивала.
Чун-Ча развернула ее лицом к себе и сказала по-английски:
– Меня зовут Мин. – Потом добавила на корейском: – Теперь повтори.
Иностранные слова давались Мин с трудом. Но они продолжали повторять их, пока у нее не получилось.
– Теперь скажи: «Мне десять лет».
Мин справилась с пятой попытки.
– Теперь все вместе. «Меня зовут Мин. Мне десять лет».
Мин сказала это и подождала, пока Чун-Ча продолжит ее учить, но та замерла, уставившись в пространство.
– Что дальше? – спросила Мин.
Казалось, Чун-Ча приняла какое-то решение, потому что она снова повернулась к Мин.
– Теперь скажи: «Ты поможешь мне?»
Сначала Мин повторила одними губами, потом попробовала сказать вслух. Они трудились до тех пор, пока она не начала бегло произносить все три фразы.
– Ну вот, теперь ты можешь говорить по-английски, – сказала Чун-Ча.
– А что значит последняя? – спросила Мин. – «Ты поможешь мне?»
– Это обычное приветствие. Если со мной что-нибудь случится… – Чун-Ча тут же поняла, что совершила ошибку.
Лицо Мин побелело.
– Что с тобой случится?
– Ничего, Мин, ничего. Но никогда ведь не знаешь. Поэтому, если все-таки что-то произойдет, обязательно скажи эти слова. Повтори-ка еще раз. Я хочу убедиться, что ты их запомнила.
Они еще много раз повторили реплики Мин. Укладывая девочку спать в тот вечер, Чун-Ча слышала, как она бормочет их себе под нос снова и снова.
– Меня зовут Мин. Мне десять лет. Ты поможешь мне?
Чун-Ча закрыла дверь в комнату Мин и прижалась к ней лбом. У нее перехватило дыхание, и слезы подступили к глазам.
Она еле слышно прошептала:
– Меня зовут Йе Чун-Ча. Я молода, но очень стара. А ты мне поможешь?
Глава 70
После ужина в тот вечер Элеонор Кэссион встретилась с Роби и Рил в гостиной рядом со своей спальней.
– Я хотела вас поблагодарить, – начала она.
– За что? – спросила Рил.
– Ваш разговор с Томми произвел на него впечатление. Сегодня он сказал мне, что постарается контролировать свой гнев в школе и попробует завести друзей. Я понимаю, что это только маленький шаг, а нам предстоит большая дорога, но, на мой взгляд, это положительные изменения.
– Рада, что помогла, – сказала Рил.
– Надеюсь, вам здесь нравится. Не знаю, какова была ваша последняя миссия, но вряд ли она проходила в таком идиллическом месте.
– Совершенно точно нет, – ответил Роби.
Она посмотрела на него:
– Если моя дочь будет слишком вам досаждать, прошу, дайте мне знать. Она довольно самоуверенная и считает себя уже взрослой и самостоятельной.
– Со мной все будет в порядке, миссис Кэссион, – сказал Роби. – Но да, она очень уверенная в себе молодая леди.
– Да уж, – кивнула Элеонор. – Даже чересчур уверенная, на мой взгляд.
Немного позднее Роби вышел осмотреть задний двор и остановился перед клумбой с увядающими цветами, которую вскоре надо было перекапывать. На улице было прохладно, и он застегнул молнию на ветровке.
У него за спиной хлопнула дверь, и Роби обернулся. Клэр Кэссион шла в его сторону. Она была в очередных джинсах-скинни и длинном вязаном свитере. В переднем кармане он увидел очертания ее смартфона.
