— Вот, Минки готова, — она с вызовом вскинула подбородок, — Впрочем, Крейг только на нее и рассчитывал, — соврала Герми, — я получила то, зачем пришла. Вы можете себя не утруждать, — с легким презрением добавила она.
— У Минки запрет. А моя мать, как видите, не в силах его снять…
— У нее не бывает просветлений? — с грустью уточнила Герм.
— Нет, состояние стабильно ухудшается, — вздохнул мужчина, оглянувшись на мать, проверяя хорошо ли она заколдована.
— Мне жаль, но вы знаете почему. Вы знаете, кого она видит, — надавила Гермиона на него. Признаться, она ожидала чего угодно, но никак не того, что мать Скабиора окажется сумасшедшей, которой везде мерещится мертвый сын. Черт, волшебница передёрнула плечами, прогоняя неприятное чувство. С одной стороны ей, конечно, жалко Гленну, а с другой Герм не могла избавиться от мысли, что она это все вполне заслужила. Гораздо хуже то, что она теперь не сможет снять запрет для Минки. Разве что Империо наложить, но вторгаться в уже нарушенное сознание может быть очень опасно для Гленны. Герми нахмурилась. Она сейчас и впрямь подумала о то, чтобы решить вставшую проблему Империо, непростительным заклинанием, да ещё и в мирное время?! Девушка крепко зажмурилась. Где-то внутри головы хмыкнул голос Скабиора, который назвал бы это оптимизацией оставшегося до суда времени. Герми открыла глаза и встретилась взглядом с реальным двойником егеря. Тот внимательно изучал ее лицо, стараясь разгадать мысли волшебницы.
— Давно она в таком состоянии? — Гермиона решила проявить немного участия. Быть может, раз Гленну мучают кошмары наяву, то вдруг встреча с живым сыном ее исцелит?!
— Весь последний год, — Каллум тяжело вздохнул, — и в Мунго возил, и во Францию, — покачал головой, — безрезультатно.
Что- то промелькнуло в его глазах, будто бы внезапная надежда вдруг стала реальна. Гермиона почему- то решила, что он подумал о том же, о чем и она.
— Причина в магии?
— Нет, с магией все в порядке. Колдомедики сошлись во мнении, что психика сильно пострадала.
— Не на пустом же месте, возможно, что-то случилось? — въедливо вцепилась в него Герм, стараясь привести Каллума к нужному ей заключению.
— У нас с женой появился четвертый ребенок. Мальчик, до этого рождались только девочки. Не знаю, что произошло, но как только она увидела Дуга, то впала в истерику. Все кричала, что это Крейг, и мы должны его спасти. Пришлось положить ее в Мунго на обследование, но точный диагноз никто не озвучил. Сказали, что нервное истощение, — пожал плечами Каллум, немного нервно поигрывая палочкой в руке.
— Мне жаль, — Гермиона постаралась звучать как можно более искренней. Второй раз за сутки она говорит это МакНейру. Однако старший, очевидно, умел принимать сочувствие с достоинством.
Каллум грустно усмехнулся:
— Спасибо, мисс Грейнджер, но скорее всего ваше сочувствие продиктовано обстоятельствами. Я так понимаю, Крейг вам все рассказал? — мужчина глянул на неё вопросительно. — Минки, пожалуйста, успокойся, — обратился он к эльфке, что все еще сидела на коленях, подобострастно глядя на него. Каллум подал ей руку, помогая встать. Минки подошла к Гленне и поудобнее переложила подушку. Гермиона поморщилась, наблюдая за их взаимодействием. Каллум подчеркнуто вежливо обращался с Минки в мелочах, совсем не замечая того, что сердце бедняжки разбито в дребезги уже много, много лет?
— Рассказал, что его похоронили в семейном склепе, но они с Пием смогли сбежать, а мадам МакНейр подбадривала их Авадой вослед, — Гермиона вспомнила глумливую интонацию Скабиора и решила воспользоваться именно ей, говоря все это. — И что никто не вмешался, ни отец, ни вы, — смерила МакНейра холодным взглядом. — Только Минки бросилась под смертельное заклинание.
— Все так, — вдруг согласился Каллум, — Добавлю только, что матушка всегда была вспыльчива, как и Крейг. Он тогда вообще был неуправляемый, только сдал ТРИТОНы и страшно гордился оценками. С ним было невозможно найти общий язык. Кстати, а почему вы не попросите самого Пия? — Гермионе показалось или Каллум говорит о Пие с плохо скрываемым презрением?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Потому что он умер, — в вызовом подняла глаза Герми. Каллум как-то отстраненно кивнул. Ну и пусть она все раскрыла, все свои карты. Пусть знает, что он единственный шанс для брата, Гермиона надеялась, что где то за этой непроницаемой маской всё-таки есть чувство, если не братской любви, то хотя бы вины. Не выглядел он, конечно, хоть сколько-то виноватым, но она использует каждую чёртову возможность!
— Вот как, — задумчиво протянул Каллум.
— Я не ослышалась, или вы сейчас пытались списать покушение на убийство на пылкий нрав своей матери? А Крейг по-вашему выходит, что даже заслужил такое, — Герм замолчала на секунду, подбирая слово, — наказание за непослушание?
— Он был подростком, они склонны излишне драматизировать, — усмехнулся Каллум. Гермиона опешила, несколько секунд смотрела на мужчину и… вдруг поняла, что тот просто пытается ввести ее их себя, за одно узнать, как много Скабиор успел ей рассказать. А она начала потихоньку закипать, как дурочка попавшись, и показывая свое неравнодушие к бывшему егерю. Гермиона призвала себя успокоиться. Каллум разглядывал ее чуть насмешливо, отмечая каждую новую эмоцию на лице.
— Вы могли бы искупить свою вину перед братом, если бы пришли на суд и признали его, — переняла правила игры, Герми, нагло поглядывая на МакНейра.
— Мог бы, — усмехнулся ужасный е… брат егеря. Мерлин, вот сейчас он стал максимально похож на Скабиора. Стоя вот так, заправив руки в карманы сюртука и издеваясь над ней. Он помедлил и продолжил, — вы понимаете, какой репутационный урон это принесет для моей семье?
Чего?!! А потом Герми вспомнила, что Каллум со Слизерина и все встало на свои места.
— Простите, не совсем поняла вашу позицию, — совершенно себя не сдерживая, злобно оскалилась Герми. — Оборотни это волшебники, — с нажимом произнесла она, — обладающие мутацией ликантропии. Каким образом волшебник может нанести урон своей же семье?
— В случае запятнанной крови, — холодно глядя на нее, произнес МакНейр.
— Ну вот, а ранее говорили, что никто из вашей семьи не поддерживал идеи Волдеморта, — мрачно усмехнулась Герми. Попался! Каллум недовольно поморщился, оценивающе глянув на девушку.
— Не знаю, как в вашем чудесном краю, а в Министерстве за такие слова сейчас можно получить куда больший репутационный урон, — Мерлин! Эта перепалка отчаянно напомнила ей тот день, когда она впервые пришла к Пию. Только Каллум не вызывал у нее и малой толики того желания, что обрушилось на нее в доме оборотня. Значит, все дело даже не во внешности. Она действительно любит Скабиора за то, какой он есть. За все хорошие, и плохие черты. Любит и никому не отдаст! Гермиона аж гневно ноздри раздула, ожидая ответа.
— Не угрожайте мне, мисс Грейнджер, — обманчиво мягко звучал его голос.
— И в мыслях не было, мистер МакНейр, — в тон ему ответила она.
— И все же, мне не понятна ваша мотивация? Столь отчаянно бросаетесь на защиту преступника, — Каллум обходил ее по дуге, рассматривая со всех сторон. Вряд-ли он нападет, конечно, но Герм положила руку на палочку, поворачиваясь вслед за ним.
— Я занимаюсь разработкой реформы министерства, которая бы позволила оборотням интегрироваться в волшебное сообщество и перестать быть изгоями. Могу продолжить и дальше, но, думаю, вам неинтересно, — опять оскалилась Герми, совсем распалившись. — Крейг мне нужен для того, чтобы создать прецедент суда над оборотнем с положительным исходом. Ранее все сводилось к отправке прямо в Азкабан, без аконитового зелья, и вскоре проблема отпадала сама собой.
Каллум внимательно послушал ее тираду, однако сказал совсем другое:
— А я ведь читал вашу историю. Помнится, был такой эпизод, когда егеря вас привели в Малфой-мэнор?
— Да, этим егерем оказался Крейг, — поняв к чему он клонит, Гермиона пошла на опережение.
— И вы не хотите отомстить, упрятав егеря за решетку? — с удивлением вскинул темные брови Каллум. Вот ведь проныра! Да черт с ним!
