После того как в НСДАП победила ориентация Гитлера на Англию (в противовес ориентации Отто Штрассера на Россию[1655] и колониальные народы), судьба Германии во второй мировой войне геополитически была предрешена. Была предрешена роль Германии, которую Ханс Гримм определял не в последнюю очередь как роль «британского форпоста на Востоке»[1656]. Неоднократный отказ Германии в прошлом «таскать для Англии каштаны из огня» был ошибкой — прямо заявляет Гитлер в «Mein Kampf»: еще в 1904 г. немцам следовало напасть на Россию, чтобы добиться благоволения Англии[1657]... Именно таким образом Германская империя должна была сделаться мечом Британии на континенте, используемым против Востока. «Конечная цель политики Гитлера... состояла в присоединении к Британской империи»: он хотел любыми способами войти в мир англичан — самый привилегированный из миров — сначала на правах поверенного в делах, а затем и в качестве руководителя (писал Н. Зомбарт, ссылаясь на Карла Шмидта)[1658].
Расизм завоевал уважение — начиная со времен кайзера — именно благодаря престижу его британских моделей. И этот вывод легко подтверждается документами. Добровольная зависимость от англосаксонских ориентиров пережила и вильгельмовскую империю, и Третий рейх. Так, один бывший заместитель шефа имперской прессы нацистской Германии даже в 1955 г. приписывал «большинству немцев тридцать три почтительных поклона» перед англичанами[1659]. Оценивая себя, немцы два века оглядывались на Англию. Генрих фон Трейчке, например, отмечал «космополитизм» немцев в отличие от врожденной «ограниченности» англичан. «Им [немцам] придется работать над собой, пока... они не станут думать и о себе самих», — такой вывод делал Трейчке[1660]. Гете также ставил англичан в пример: «Если бы немцам, по образцу англичан, привить меньше любви к философии и больше энергии, меньше интереса к теории и больше — к практике...»[1661]. Тот же Гете в беседе с Эккерманом заметил: «Немцы бьются над разрешением философских проблем, а тем временем англичане, с их практической сметкой, смеются над нами и завоевывают мир»[1662] . Однако недостижимое должно было стать реальностью — при посредстве «патологического комплекса неполноценности национал-социалистов по отношению к англичанам... превратившегося в высокомерие»[1663].
Ведь Англия как самое раннее национальное государство, как первая индустриальная держава и как империя с самыми протяженными заморскими владениями была субъектом как кальвинистского сознания избранности, так позже и социал-дарвинистского сознания права сильного: «Постепенное угасание низших рас — не только закон природы, но и благо для человечества, — подбадривал англичан сэр Чарлз Дилк. — ...Наша британская кровь... немало потрудилась над распространением людей нашей расы по всему миру». «Империю сформировали расовые инстинкты», — уверял, начиная с 1889 г., Джордж Паркин как примас миссионеров империализма[1664]. Подобные заявления вполне соответствовали британским представлениям об избранности, которые опосредованно (через кальвинистское пуританство) проистекали из ветхозаветных источников.
Пуританские корни продолжали определять характер английского национализма. Англия была первой страной, где все население поголовно обладало национальным сознанием. «Господь, наш Бог, Высочайший... Он проложил нам путь до краев земли», а «если кровь есть цена... Господь Бог, мы заплатили ее сполна», — писал в 1893 г. Киплинг. Вполне в соответствии с ветхозаветным духом Израиль стал для Англии Мильтона, Англии XVII века, образцом при покорении Ирландии[1665].
Для подобных английских расистов как библейского, так и социал-дарвинистского толка кельты были почти такой же низшей расой, как «ниггеры». Согласно «научным» представлениям англичан, по степени развития мозга ирландцы приближались к малайцам. Самым же большим мозгом обладали, конечно, англичане — если верить исследованиям в области мозга Сэмуэля Мортона. Низкий уровень развития ирландцев объяснялся их происхождением от «иберо-монтолоидной расы». Эта смесь якобы и породила ленивых и шумных, невоздержанных ирландцев[1666].
«Если б только каждый ирландец прикончил по негру — и был бы за это повешен...» — мечтал в 1881 г. профессор оксфордского университета Эдвард Фримэн. Этот же профессор высказывался за то, чтобы предоставлять «нетевтонским [non-Dutch] арийцам» американское гражданство лишь в третьем поколении, а неарицам — вообще не давать гражданства, не говоря уж о неграх, этих «огромных черных обезьянах», как он называл их. «Евреи не могут не лгать», — еще один тезис этого уважаемого оксфордского профессора; ему же принадлежит и следующая фраза: «Каждая нация вправе притеснять своих евреев»[1667].
Другой оксфордский профессор истории Джеймс Энтони Фрод учил своих студентов, что туземцы — неполноценны в расовом отношении, и что рабство является для них благом. Все эти идеи полностью соответствовали учению Карлейля[1668]. Следуя этой же традиции, автор школьного учебника «Введение в историю Англии», переизданного десять раз (до 1954 г.), Флетчер (кстати, тоже преподаватель оксфордского университета) решительно порывал с «пустыми мечтаниями демократии» об «Индии, полностью оставленной на милость евреев, чиновников-индусов, пищущих по-английски, и мадрасских адвокатов»[1669].
Даже якобы научная антропология в 1900-х годах определяла англосакса как прирожденного «господина по натуре» с «врожденным чувством превосходства»[1670]. В «социал-дарвинистском» духе эта антропология поощряла прежде всего волю среднего класса — уже выказавшего свои пробивные способности — к подъему. В Германии же потенциальные сторонники социал-дарвинизма принадлежали к менее обеспеченным слоям среднего класса — группе, по большей части подверженной антисемитизму[1671].
«Нормы, принятые в области человеческих взаимоотношений, могли по крайней мере частично не браться в расчет — в отношениях с чужими и неравноценными культурами»[1672]. Причины очевидны. Автор книги «Британское лидерство и паблик-скул» так объяснял сложившуюся ситуацию: само понятие лидерства в этих учебных заведениях для элиты элитной нации выявляло его иррациональность: право руководить являлось лишь результатом социального положения лидеров. «Английский джентльмен присваивал себе... право командовать... исходя из инстинктивных побуждений [а не из интеллектуальных способностей]. Именно инстинкт формировал те особые, специфические манеры, вызывавшие такое почтение у низов». Писатели, не учившиеся в паблик-скул, писали об этих школах с нежностью, а юноши из рабочих кварталов могли только мечтать о них, заключал автор книги «Империализм и культура масс». «Приоритет инстинктивного обуславливал... зависимость понятия «лидерства» в паблик-скул от иррациональной идеологической обработки». Выпускники паблик-скул определяли образ Англии — и даже ее представление о себе, имевшее в историческом плане решающее значение.
В строптивых туземцах незачем видеть людей: их следует истреблять как врагов Господа, по примеру героев Ветхого Завета, — такой вывод делал англиканский богослов, профессор истории и популярный британский писатель Чарлз Кингсли. Богословы, с порога отметавшие идею происхождения человека от обезьяны, аплодировали (по выражению одного либерального критика британской империи) претензиям на «право тигра», утверждавшее, что сила означает право[1673]. Однако «право», добытое силой, еще нуждалось в освящении волей Всевышнего, «провидения». И поэтому в 1937 г. Ханс Франк оповещал Третий рейх: «Христос... сегодня был бы немцем»; немцы — истинные «орудия Бога для уничтожения зла»; «мы сражаемся во имя Бога с евреями и большевизмом. Бог хранит нас»[1674]. Идея выживания сильнейшего почти полностью отвечала германскому «праву» англосаксов, «привычных к командной власти»[1675] — привычных, так сказать, завоевывать землю молотом. И даже если бы они не происходили из «рода бога-молотобойца», они бы все равно стремились унаследовать «его всемирное царство». В свою очередь, «Гитлер, скорее всего, был рад считать свой политический цинизм разновидностью британского цинизма». Именно поэтому (как отмечал Штробль) критика Британии «за попытки следовать ее примеру» не имела ни малейшего воздействия на нацистов. И Гитлер был убежден, что он следует ему.
Во всяком случае, Адольф Гитлер не оставил подобные притязания без признания: «англичане — тоже чисто германский народ», — аттестовал он их в одном монологе в ставке. (До войны даже члены СС публично восхищались «чистой нордической кровью» англичан.)[1676]
