– Их просто перебили англичане!
– С этим конкретным примером я, признаться, специально не разбирался, но суть-то ясна: пришельцы СМОГЛИ их перебить, а те НЕ СМОГЛИ себя отстоять.
– Не люблю разговоры про «отсталые» народы, – вздохнул Семен, – не нравятся они мне. Когда где-нибудь в Москве я вижу наглую харю за рулем «мерседеса», я отказываюсь признавать, что зверобой Вася Громов из поселка Верхне-Пыльгино сильно отстал от этого чувака. Те же «отсталые» чукчи без малого двести лет сражались с русскими и побеждены так и не были! А как-то раз у меня проходил преддипломную практику сынок директора одной горнорудной компании. Так рядом с ним воин по имени Черный Бизон выглядел бы утонченным интеллектуалом!
– Семен Николаевич, я же не раздаю нравственных оценок, не навешиваю ярлыки и вам не предлагаю это делать. Просто пытаюсь объяснить, что, если процесс запущен, он будет идти, независимо от того, нравится это кому-то или нет. А это значит, что мамонты вымрут, а бизоны будут истреблены. Пройдет время, и ученые станут из кожи лезть вон, чтобы хоть как-то восстановить поголовье тех же бизонов, и мечтать найти уцелевшую хромосому мамонта, в надежде вырастить мамонтоподобный гибрид. Скажу больше: если не произойдет «срыв», то в конце концов человечество окончательно оборвет пуповину, связывающую его с природой. Для кормления она станет не нужна – только как источник эстетических переживаний. В моем родном мире на девяноста процентах территории планеты нога человека не ступала сотни лет – там девственные леса и прерии, болота и пустыни. Правда, постоянного населения у нас мало – чуть больше пятидесяти миллиардов, но согласитесь, что и этого более чем достаточно, чтобы распахать и застроить все до последнего клочка.
На сей раз Семен молчал довольно долго. Потом сказал:
– Ладно, ответьте мне на такой вопрос. В полном соответствии с Планом, строго по инструкциям, вы обрекаете на смерть тысячи живущих. И при этом возитесь со мной, любимым: вытаскиваете, спасаете, что-то объясняете… Зачем?
– Вы совершенно напрасно иронизируете: наши правила проверены опытом тысячелетий. И вырабатывались они именно для того, чтобы любое действие производилось с наименьшими потерями. Особенно потерями среди тех, кто представляет безусловную ценность и для своего народа, и для человечества в целом.
– Это вы имеете в виду творческие личности? И я, что ли, такой? – усмехнулся Семен.
– Разумеется! Кроме того, ваше присутствие здесь зафиксировано приборами, и нам придется отчитаться о вашей дальнейшей судьбе. Образно выражаясь, пoходя творить бессмысленное зло сотрудники Миссии не имеют не только желания, но и возможности.
«А вот это уже похоже на правду, – почти обрадовался Семен. – Это хоть что-то объясняет. Что такое „отчетность“, „учет и контроль“, нам очень даже хорошо известно. Может быть, у них и „приемная комиссия“ имеется? Или „комиссия по списанию“? Я, значит, попал в ведомость под каким-то (инвентарным?) номером, и отделаться от меня теперь целая проблема. Прямо как от того веника, который наш институтский завхоз забыл включить в свой „акт на списание“. Злополучный веник „повис“ на его „подотчете“, а составлять отдельный „акт“ из-за такой ерунды ему не хотелось. Тогда он уговорил меня включить веник в список снаряжения, полученного на складе для полевых работ, а потом списать его как „пришедший в негодность в результате длительной эксплуатации“. Мой акт комиссия приняла – никто даже не потребовал предъявить остатки веника. За нами, наверное, сейчас следят или разговор записывается – то есть, по сути, этот Нит-Потим не меня развлекает, а как бы готовит документацию для… Для чего? Для объяснения появления аномалии „творческой активности“ в глухом районе планеты? Или?..»
– А вот скажите… Может быть, конечно, это покажется вам праздным любопытством, но уж больно интересно: кто это за мной прилетал? Со стороны посмотришь – натуральные люди с птичьими крыльями! Это я потом понял, что у них какие-то хитрые складные дельтапланы с двигателями.
– А что вас смущает? Обычное снаряжение наших сотрудников из числа местного населения. Надо же им как-то перемещаться в пространстве.
– Это понятно, но зачем такой камуфляж?!
– А как же иначе? Они, конечно, стараются этого избегать, но время от времени людям на глаза все-таки попадаются.
– Так вот откуда взялись в памяти народной люди с птичьими крыльями! Ангелы и демоны! И после этого я еще должен сомневаться, что вы работали в моем мире?!
– Семен Николаевич, вы упорно нас недооцениваете. Мечта о крыльях, о полете живет в человеке изначально, как и мысль о Боге. Других крыльев, кроме птичьих, люди никогда не видели и именно с ними ассоциируют возможность полета. Существа полуптицы-полулюди созданы народной фантазией задолго до нашего появления. Они в ней останутся и после нашего ухода. И никто даже не заметит, в какой момент летающие люди стали реальностью, а когда перестали быть ею.
– Да-а-а, не хило… Ни с какого бока не подкопаешься! Ладно, отправляйте меня домой – в душ хочу!
– У вас там жилье со всеми удобствами? Можете попытаться телепортировать себя прямо в ванную комнату!
– Ну, не-ет! – усмехнулся Семен. – Она у нас такого размера, что не промахнуться просто невозможно. Я уж как-нибудь так…
Глава 12. Выбор
До «средства доставки» Нит-Потим провожал его лично. «Честь, наверное, немалая, – самодовольно думал Семен. – Посмотреть хоть, что у них тут за база».
Глаза и уши были свободны, но смотреть и слушать оказалось почти нечего. Путь был недолог и пролегал по коридору с низким полукруглым потолком, по которому тянулись светящиеся панели. В стенах плотно прикрытые двери опять-таки с полукруглым верхом и без ручек, под ногами шершавое, чуть пружинящее покрытие. Цвета мягкие, приглушенные – голубой, серый, зеленый. Сочетание света, цвета и имеющихся в наличии форм и объемов производили приятное впечатление, но зацепиться глазу было решительно не за что. Несколько раз их обгоняли или попадались навстречу люди – в общем, вполне обычные. Одеты либо в свободно свисающие хитоны, либо плотно облегающие комбинезоны с множеством карманов. Лица либо «кроманьонского» типа, либо как у Нит-Потима – удлиненные и бледные. На Семена особого внимания никто не обращал – так, шевельнут ноздрями, глянут со слабым удивлением и двигаются дальше.
Семен посмотрел на свои голые волосатые ноги, обутые в расхлябанные драные «мокасины», на облезлую, кое-где изрядно засаленную рубаху и почувствовал, насколько нелепо и неуместно он выглядит здесь. Впрочем, такое чувство было ему знакомо по прежней жизни: примерно такие ощущения испытывает человек после нескольких месяцев гор и тайги во вполне цивилизованном аэропорту, где бродят толпы чистой нарядной публики. На тебе прокопченная одежда с разводами от высохшего пота, тяжелые болотные сапоги, а мимо ходят девушки в коротких платьях и туфлях на высоком каблуке. В тех аэропортах люди реагировали примерно так же, как здесь – смотрели со слабым интересом, но без особого любопытства, прекрасно понимая, откуда ты такой взялся. Из своих наблюдений Семен сделал глубокомысленный вывод, что экземпляры, подобные ему, по этим коридорам ходят нередко. «Только от „сотрудников“, наверное, не так сильно воняет», – с некоторым злорадством подумал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
