Рядышком с польской пани на каком-то угловатом стульчике пристроился демон Марбас. Он спал до того момента, как я проснулся и практически одновременно со мной поднял веки своих глаз. Какой-то момент мне пришлось-таки побарахтаться в этой трижды проклятой темноте преисподней его взгляда, пока я не нащупал твердого дна, чтобы удержаться на своих ногах.
— Ну, слава богу, наш шалун проснулся и теперь его можно отшлепать по тощей и костлявой заднице! — Добродушно, но со злобой во взоре, прогудел мой друг демон.
— Прекрати, Марбас! Ванька, своими деяниями заслужил гораздо большего! За вчерашние подвиги его нужно было бы повесить на первом же суку! Ни один человек в здравом уме не сможет такого придумать, чтобы на охрану французского наследника, да еще под видом французов на территории Франции, отправить целое русское войско! А наш Ванька придумал и у него эта авантюра получилась! Весь Санкт-Петербург сейчас на ушах стоит, а государь Петр Алексеевич даже поинтересовался, не может ли наш Ванька часть французского военного флота в Балтийское море прислать, чтобы наше войско на побережье Швеции десантом высадить?!
— Да, но только мне пришлось мадам де Ментенон к разрешению конфликта с новым караулом по охране наследника подключать. Когда гвардейский лейтенант граф Роже-Этьен де ла Фуа со своим караулом появился в Версале, то первым делом он выкинул другой гвардейский караул из дворцового казарменного помещения и поставил своих часовых к дверям покоев герцога Анжуйского, то во дворце поднялась настоящая паника. Даже вмешательство королевского камердинера, Мосье Бонтана, не разрешило конфликта, вот и пришлось мне свою мадам де Ментенон привлекать. Она познакомилась с графом дела Фуа и, признав в нем наличие древней дворянской крови, позволила новому гвардейскому караулу принять под охрану наследного принца.
— А кто это такой граф Роже-Этьен де ла Фуа? Новый Ванькин собутыльник, что ли?! — Сквозь зубы поинтересовалась Яна.
Я, все еще лежа в своей постели и умиляясь запахами, оставленными Николь, тихо прошептал:
— Граф Роже-Этьен де ла Фуа — это наш старый вахмистр Епифаненко!
В помещении тут же наступила полнейшая тишина!
3
Лето в Париже одна тысяча пятнадцатого года выдалось жарким до невозможности. Каждое утро я свой рабочий день начинал под контрастным душем, а прежде чем ложиться в постель снова отправлялся в душ. Старался, как можно более времени проводить в своем кондиционированном особняке и только изредка появляться на вонючих парижских улицах и общаться с французами, которые так сильно пахли, как в свое время созданный французскими парфюмерами мужской одеколон.
Николь оказалась замечательной ночной служанкой, под ее внимательным женским оком моя спальня превратилась в настоящее райское местечко. Там стало так уютно и комфортно, что в иные времена мне не очень-то хотелось покидать прохладу и уют этого помещения.
Но следует честно признать, что уж очень-то осложнилось мое личное положения в доме с появлением в спальне любимой служанки. С первого же момента своего появления в спальне Николь начала прилагать громадные усилия для того, чтобы окончательно сломить мое сопротивление ее попыткам навсегда забраться в мою постель. Она страстно стремилась занять, якобы, полагающееся ей местечко под моим боком в нашей, по ее словам, постельке, как она мне часто это говорила на ушко, его целуя и страстно прикусывая своими остренькими зубками. Эти поцелуи и прикусывания приводили меня в состояние полнейшей невменяемости. Ну, как можно было бы иначе реагировать на то, что она вытворяла, когда раздетой начинала тебя целовать сверху донизу, а ты для самоуспокоения накладывал на себя заклинание, обездвиживая свои руки, ноги и рот.
Иногда, чтобы в этот или тот вечер случайно не перешагнуть последний барьер, разделяющий меня и Николь, я убегал куда-нибудь поспать на стороне, но на второй этаж к польке Яна никогда не поднимался. Утром же на людях показывался страшным престрашным, с всклокоченными волосами, синяками под глазами и трясущимися руками. Приходилось долго торчать в ванной комнате, чтобы более или менее привести себя в порядок, чтобы мне было бы можно показываться на людях. Среди прислуги сразу же пошли слухи о том, что французские женщины настоящий пуп земли и по ночам дают прикурить всяким там русским графам. Я начал подумывать о покупке какого-либо французского замка за пределами Парижа, чтобы мне было бы, куда бежать от своей любимой женщины!
В один из таких дней меня неожиданно посетил мушкетерский лейтенант Бенин Довернь де Сен-Мар. Взвод мушкетеров этого лейтенанта я кормил на протяжении всей дороги от Руана до Парижа. Тогда лейтенант де Сен-Мар страстно хотел стать моим ближайшим другом, но по возвращению в Париж он куда-то запропастился и пропал из моего поля зрения. Видимо, какая-то нужда все-таки заставила этого француза вспомнить о существовании русского графа, и в этой связи он решил навестить своего попутчика.
Когда я увидел Бенина де Сен-Мара, то внутренне удивился тому обстоятельству, что этот француз нисколько не изменился, как был, так и остался подвижным мальчишкой в форме королевского офицера мушкетера. Я протянул ему руку для рукопожатия, и он, горячо схватив ее, чуть ли не бросился ее расцеловывать. Это его сегодняшнее поведение совершенно не походило на его же поведение, когда мы с ним путешествовали по руанской дороге. Тогда этот француз мальчишка нисколько не испугался появления большого количества жандармов и с малой кучкой мушкетеров отказался выдать меня этим жандармам, а приготовился стоять и бороться на смерть с превосходящими силами жандармов. После рукопожатия я пригласил де Сен-Мара пройти в помещение, где было достаточно прохладно и где можно было бы выпить кофейку и прохладительных напитков.
Там нам прислуживала моя Николь, которая без единого слова появилась перед нами и на маленький столик поставила две маленькие чашечки с настоящим латиноамериканским кофе, два бокала с холодной и кристально чистой водой, а также немного сладостей и выпечки. Но лейтенант был, видимо, настолько озабочен своими внутренними делами, что не обратил внимания ни на красоту Николь, ни на угощения, которые она выставила перед нами.
Помешивая ложечкой кофе в чашечке, я не торопился задавать каких-либо вопросов, полагая, что лейтенанту требуется время на то, чтобы свои мысли привести в порядок, чтобы начать наш разговор. К слову сказать, де Сен-Мар быстро справился со всем этим, он поднял голову, посмотрел мне в глаза и тихим голосом произнес:
— Граф, я пришел к вам за помощью в решение одного личного вопроса!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
