И наконец, есть и еще одна трудность, но уже несколько иного плана. Если даже в известной степени абстрагироваться от сугубо внутрипартийной борьбы и сосредоточить внимание на ее национальной составляющей, можно скатиться к банальному освещению политики украинизации. Она интересна сама по себе и к тому же непосредственно касается нашего предмета, но отражает лишь одну сторону национальных отношений и национальной политики ВКП(б) – КГГ(б)У. Между тем украинское движение было представлено и в Коммунистической партии Украины, а деятельность его адептов, коммунистов-националистов (или, в зависимости от акцентов, националистов-коммунистов) была гораздо шире и многообразнее, нежели просто поддержка или критика официального курса партии в национальном вопросе.
С каких же позиций следует подходить к изучению деятельности украинского национального движения в КП(б)У, внутрипартийной борьбы и национальной политики? Это будет возможно сделать с тех же позиций, с которых мы исследовали развитие украинского движения в предыдущих главах, а именно с точки зрения строительства украинской национальной общности и в контексте противостояния украинского проекта всему русскому. Поскольку партия являлась составной частью советского общества (все 1920–1930-е гг. проходили под знаком ее утверждения в данном качестве), то противоборство украинского и общерусского начал имели место и в ней. Конечно, противостояние по этому национальному (в нашем контексте, а не в привычной трактовке этого термина, которому больше соответствует термин «межэтнический») принципу было в ней не таким явным, как вне партии; оно было сознательно или даже неосознанно закамуфлировано коммунистическим мировоззрением или же коммунистической риторикой. Однако это противостояние в значительной степени питалось теми же корнями, что и противостояние украинскости и русскости в «миру» – вне партии.
Можно сказать больше. В беспартийной среде, в слое научной и творческой интеллигенции, «ответственной» за выработку и распространение национальных идеологий, в 1920-х гг. не было противостояния национальных проектов в чистом виде, как это имело место раньше, поскольку проект большой русской нации вместе со старой Россией сошел со сцены. Но хотя украинский проект и стал осязаемой реальностью, и был близок к своему воплощению, он продолжал сталкиваться с определенными трудностями, мешавшими его реализации. Главным препятствием (помимо относительной слабости движения и его поражения в Гражданской войне) было постоянное сопротивление (в основном скрытое, хотя порой и сильное) тех групп и слоев общества, которые, даже не будучи великороссами, в той или иной степени сохраняли общерусское сознание, идентичность, являлись носителями русского языка, культуры, мировоззрения или же не считали строительство особой украинской национальной общности чем-то нужным или важным. То есть, если отвлечься от конкретики и оперировать символами, на пути украинского движения стояла общерусскость, имевшая, как выяснилось, глубокие и прочные корни.
Но в 1920-х гг. это противодействие носило статический характер, было инерцией от полученного ранее импульса развития. Никаких активных форм, альтернативных украинскому национальному строительству, послереволюционное общество уже не могло ни выработать, ни предложить. Эти функции, наряду с прочими вопросами идеологии, взяла в свои руки партия. Все, что хоть как-то касалось выработки курса национальной политики, становилось ее прерогативой. Любые попытки не то что отстаивать, но даже высказывать иные взгляды на перспективы национального развития страны, своей основой предполагающие русскую систему ценностей, пресекались на корню, а непослушные карались как «великорусские националисты» и «белогвардейцы». Например, большевиками были уничтожены многие представители малороссийской интеллигенции – сторонники идеи общерусского единства. По целому ряду причин русская общественность утратила способность и возможность вырабатывать самостоятельные проекты и даже предъявлять на это право. Последние рефлексии в этом направлении нашли свое выражение в сменовеховстве, которое означало то же самое примирение с существующей действительностью, с правом большевиков решать судьбу России и стремление видеть в большевизме хотя и необычную, но в глубине своей все же русскую власть.
В отличие от российских коллег украинская общественность (носители украинской идентичности) продолжала сохранять свое видение стоящих перед ней целей, равно как и путей их достижения. Создание национальной «Украины» оставалось альфой и омегой их деятельности, и они были не только готовы отстаивать ее право на существование и развитие, но и не собирались уступать кому-либо инициативу в работе на этом «национальном поле». Именно этим обстоятельством объясняется то соперничество, которое вели друг с другом большевики и украинская интеллигенция вплоть до начала 1930-х гг.
Партия тоже стала ареной борьбы идентичностей. Но в отличие от послереволюционного общества в ней имелись и даже получили довольно большое распространение подходы к решению национального вопроса иного, наступательного плана, нацеленные на модернизационное преобразование общества. Преобразованию должно было способствовать то или иное решение национального вопроса вообще и соотношение украинскости и русскости в частности, или же коммунистическая перестройка непременно увязывалась с отказом от всего национального. И хотя данные теории или просто укоренившиеся взгляды не являлись проектами национального строительства в полном смысле этого слова, они имели с ними несомненное сходство, особенно если постараться просчитать возможные результаты их воплощения в жизнь. Имелись в партийной среде и «украинские» проекты национального строительства (их в большей мере можно относить к таковым), обладавшие как национальной, так и социальной, коммунистической мотивацией.
Вот с этой точки зрения подспудного или открыто декларируемого противостояния двух национальных начал, двух идентичностей, пусть и прикрытого коммунистической фразеологией, и следует подходить к изучению украинских настроений в КП(б)У и в соответствии с этим вести изложение конкретных фактов и событий. Объем информации по внутренней борьбе в компартии Украины, по сюжетам, связанным с выработкой курса национальной политики, крайне велик, поэтому следует отбирать только те факты, которые являются наиболее характерными и важными, в противном случае этим проблемам пришлось бы посвятить отдельную работу (и не одну). Какие же силы в партии выступали носителями указанных проектов и систем ценностей и кто именно представлял в ней украинское течение? Для того чтобы разобраться в этом вопросе, надо вернуться к началу 1920-х гг. посмотреть, что же представляла собой КП(б)У.
Не будет преувеличением сказать, что она не была монолитной организацией. В ней имелись течения, группы, отдельные лица, придерживавшиеся собственных точек зрения на важнейшие вопросы текущей политики, разумеется в рамках общей идеологической линии. Такого единства не было и в РКП(б) – ВКП(б). «Единственно правильная» линия только завоевывала себе право на «непогрешимость». Но «плюрализм» в КП(б)У подогревался в значительной степени благодаря национальному признаку. Здесь речь идет не об этническом происхождении членов партии, а о соотношении в ней русского и украинского начал. Третий элемент – еврейский, широко представленный в партии на этническом уровне, в национальном плане тяготел к русской культуре и языку. Те же представители политических кругов еврейского народа, в мировоззрении которых национальный вопрос занимал центральное место, объединялись вокруг буржуазных или даже левых и коммунистических партий, но с ярко выраженной национальной еврейской окраской (Бунд, Еврейская коммунистическая партия). Следует остановиться на некоторых вопросах, связанных с национальной ориентированностью партийной организации.
В 1920-х гг., особенно в начале десятилетия, была широко распространена теория «двух корней», из которых якобы происходила КП(б)У. Эта теория была изложена коммунистом М. Равич-Черкасским, автором книги по истории КП(б)У. Он считал историю компартии Украины «суммой двух историй: украинского пролетариата и русского пролетариата на Украине», а саму компартию – великим историческим синтезом «двух великих параллельных движений, охватывавших огромные массы рабочих двух национальностей»[846]. Это означало, что революционное движение на Украине развивалось по двум отдельным направлениям – общерусскому (пришлым) и украинскому (коренным населением). Первое направление представляли российские социал-демократы, большевики, а второе – украинские левые группы и партии (социал-демократы, эсеры). Соответственно, и революций на Украине было две – общероссийская и национальная украинская. В конце Гражданской войны оба революционных течения слились, образовав единую КП(б)У, которая стала наследницей и выразительницей обоих течений.
