— О чем ты? — Снейп вернулся к своим зельям.
— Что Вы теперь будете делать? Дальше… теперь у нас есть это «дальше».
— Да, — невесело ухмыльнулся Снейп. — Здесь, в Хогвартсе, и во многих других частях страны есть чем заняться. Нужно все восстанавливать. А в самом замке… Макгоннагал погибла.
— Что? — новость была настолько неожиданной, что Гарри понадобилась минута на осознание, это не могло быть правдой. — Она же не могла! Она…
— Она ничем не отличалась от остальных, разве что была искуснее в волшебстве! — зло бросил Снейп. — Ей пришлось сражаться с чересчур большим количеством противников, и они убили ее. Как и многие другие, она сражалась до конца…
Гарри лег на подушку. Шок не проходил, он остался с ним, расширяясь у него в груди, давя на легкие и на горло. Он отказывался верить, что его неизменный декан, декан факультета Гриффиндор, могла быть мертвой. Ему вспомнилась ее нечастая улыбка, ее вечная готовность помочь и выслушать, строгий взгляд и властный, но справедливый характер — все, что было так тесно связано с ней, и чего он больше никогда не увидит и не испытает. Он уставился на белое покрывало, под которым он лежал, и несколько раз моргнул. Снейп молчал, как будто был поглощен своей деятельностью, но Гарри знал, что все эти зелья он готовит практически на автомате и смог бы проделать это, хоть разбуди его посреди ночи. Но он был прав, что не вмешивался, Гарри не нуждался в утешении. Он мог преодолеть это сам и преодолел, но пустота в его душе стала чуть шире.
— О Хагриде что‑нибудь известно? — спросил он немного погодя с замирающим сердцем.
— Он и его большой брат боролись с вампирами к югу отсюда, потом направились вниз по течению единственной вытекающей из озера реки. Несмотря на раны, Хагриду удалось вернуться.
— А Гроуп?
— Ну, разумеется! Что вампиры, по–твоему, могли с ним сделать? — одна из склянок на столе зазвенела, Гарри поднял взгляд на Снейпа. — Об Аберфорте Дамблдоре пока ничего не известно. Еще вопросы?
Гарри бросил на него сердитый взгляд, но Снейп больше не смотрел на него. Возможно, он нажил себе новые неприятности с Министерством, но точнее Гарри понять не мог. Снейп встал с полным подносом всяких бутылочек и баночек и вышел. Сразу же в больничное крыло вбежала Джинни, она была очень бледна, но, кроме пары незначительных царапин, Гарри никаких повреждений не увидел. И это прекрасное солнце бросилось к нему в объятия, после чего он услышал хруст собственных ребер.
— Гарри, я была просто сама не своя! Меня не пускали к тебе сначала, но я теперь совсем здорова, ты не волнуйся! Рон и Гермиона, они тоже скоро придут, а Луна сидит с Дрейко. Как ты себя чувствуешь? Я так испугалась за тебя! — все это она выпалила на одном дыхании, потом заметила печаль в его глазах и помрачнела. — Ты уже слышал о Макгоннагал? Я только два часа назад кое‑как успокоилась, все не могла поверить. Конечно, я понимаю, на войне такое часто случается, но я не могла себе представить, что когда‑нибудь… ну вот, я несу полный бред, извини, пожалуйста.
— Я тоже чувствую потребность в том, чтобы нести бред, потому что пока не могу с этим смириться. В частности, по той причине, что эта треклятая штуковина все еще существует! Не те, что рисковали своей жизнью, но она!
— Теперь будет спокойнее. Инферналы и василиски все еще там, у Горы, ничего с этим не поделать, но позже, когда‑нибудь… Гарри, нам сейчас надо думать о живых, ведь так?
— Знаю, это всегда так, — Гарри устремил взгляд на криво висящую люстру с множеством тусклых свечей. — И что я, собственно, сделал? — с внезапной горечью спросил он.
— Ты? — она непонимающе открыла рот. — Очень многое. Как ты еще можешь это отрицать? Если бы не ты, мы все были бы сейчас мертвы или, что еще хуже, в плену у этих… существ.
— Без профессора ничего бы не вышло!
— Без тебя не было бы никакого профессора, — гневно возразила Джинни. — Ведь ты спас его.
— Джинни, это уже не поддается исчислению, кто из нас кого сколько раз спасал. Все так переплелось, но ведь это ты, именно ты додумалась до этого кинжала.
— Гарри, не валяй дурака, прошу тебя! За твоим поединком наблюдали мы все!
— Жалкий поединок, не правда ли?
Джинни закатила глаза.
— Я понимаю, почему в замке не царит победное настроение, но уж твои жалобы, Гарри! Это уже слишком! Тебя признал меч Гриффиндора, что еще надо? Вот он, кстати! — Джинни протянула ему, с этими словами, знакомый меч, уменьшившийся до своих обычных размеров. Гарри как‑то не приметил, что он все это время лежал на ночном столике.
Он дотронулся до рукоятки и ощутил тепло. Но никак не гордость. Он еще некоторое время изучал меч взглядом, потом аккуратно положил его обратно.
— Я никогда всего этого не хотел, — твердо сказал он.
— Все это — не твоя вина, — Джинни сжала его руки. — Теперь все точно будет хорошо! Ну, я имею в виду, до тех пор, пока ты не получишь диплом и не начнешь активную охоту на черных магов.
Гарри выдавил из себя улыбку, при этом мускулы слушались его с трудом.
— Прости меня, Джинни, прости мне этот безумный план и все остальное, тебе так пришлось поволноваться за меня!
— Ну, даже когда тебя не было рядом, я знала, что с тобой все в порядке, — улыбнулась она своей усталой улыбкой. — Об этом говорило мне сердце.
— Гарри! — раздался окрик у дверей. Гарри повернул голову и увидел Рона, Гермиону, Невилла и многих других и в глубине души порадовался тому, что мадам Помфри, хлопотавшая где‑то в другой части замка, не могла воспрепятствовать этому визиту.
Хогвартс–экспресс
«Капля точит камень не силой, но многократностью падения»
(Овидий)
Впоследствии у Гарри никак не укладывалось в голове, как народ еще сумел что‑то там праздновать, да еще со сливочным пивом, огненным виски и разными другими вещами. Праздничное настроение как‑то не передавалось ему. Впрочем, по прошествии трех дней он вместе со всеми глубоко ощущал ту скорбь, которая еще долго витала по уголкам замка, рассеивалась где‑то над лесом и оседала в долине. Но даже в этой скорби было что‑то мрачно торжественное. При массовом погребении — далеко не всех удалось вовремя отправить на родину — присутствовали самые разнообразные национальности: французы, немцы, датчане, итальянцы и все остальные, кто оказался втянутым в эту войну. Волшебники и волшебницы разных стран вместе оплакивали своих усопших. Гарри наблюдал похоронную процессию из окна полуразрушенного больничного крыла и сожалел о том, что не сможет проститься с Минервой Макгоннагал. Потом он еще видел, как зарубежные маги увозили оставшиеся тела, и ему вновь стало плохо, он лег. Все это время за ним ухаживала Джинни, часто заходили Рон с Гермионой. Луна забегала пару раз, говорила, что очень им гордится, и тут же убегала по своим делам, то есть продолжать волноваться за Дрейко, что очень раздражало мадам Помфри, по пять раз на дню твердившую ей, что тот скоро поправится. Иногда заглядывали и другие: Хагрид, семья Уизли, Андромеда Тонкс, которая приехала вместе с Тедом. Ввиду делового отсутствия Кингсли в больничное крыло проникала и вездесущая Амбридж, которая со своей приторной улыбкой, которую он терпеть не мог, осведомлялась у него, не может ли он перекинуться с ней пару слов по поводу своего бывшего учителя. Он бесконечно повторял одно и то же слово «Нет!», но она была неутомимой в своих расспросах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
