Ночью несколько раз шел дождь. Точнее, брызгал. Приметы дождя уже знакомы. На горизонте появляется темное облако, соединяется с морем. И вот уже туча застилает полнеба. Нужно внимательно следить за ней, чтобы угадать, когда она закроет небо и над тобой. Дожди здесь не сопровождаются шквалами. Наоборот, ветер на какое-то время вовсе стихает.
До сих пор мы не попадали в штиль, который длился бы свыше десяти часов. Во всем остальном счастье обходит нас стороной.
Если бы на «Джу» была грядка, то при этих непрерывных дождях можно было бы, пожалуй, вырастить два урожая. Давно хочется отведать свежих помидоров и перца. За всю свою жизнь я не вырастил даже одного цветка, не говоря уж об овощах, но было бы неплохо, если бы на лодке имелись горшки с растениями. Говорят, древние мореплаватели брали с собой в дальние путешествия семена и рассаду. А вот собирали ли они урожаи – не знаю.
Вместо желанных помидоров и перца развелись насекомые. Джу именует их собирательным словом «гады». Нам достались плодовитые гады. Быстро размножились. Не могу к ним привыкнуть. Чешется всюду и непрерывно. Одно утешение – скоро конец экспедиции. В Самоа обмоем лодку ядовитыми препаратами. Обольем, как пожарники горящий дом.
Друзья из института подарили мне гребенку. В предыдущей книге мы писали, что в плавание через Тихий океан непременно возьмем с собой гребешок. И на проводах в Софии получили сразу два. До сего времени я ими не пользовался, но сегодня вечером, кажется, придется.
Вчера выбросил паука. Сегодня обнаружил еще двух. Если так пойдет и дальше, то мы превратимся в бактериологическую бомбу. Есть в народе примета, будто паук предвещает приход гостей. Наши условия идеальные для опровержения этого поверья. Любые гости у нас исключены.
А если бы мы прихватили насекомых в Перу! Вот уж намучились бы с ними, пришлось бы целых три месяца терпеть их разгул.
Дневные привидения
Сегодня ночью снова слышал странный звук. Недавно мы уловили какое-то незнакомое тиканье. С ног сбились в поисках причины. Но впустую. Ночью зазвучало снова. Тш… тш… тш… В равные промежутки, как часы. Словно надоедливый мастер.
– Джу, может быть, это дух Полинезии, о котором Тур Хейердал пишет в своей книге о Фату-Хива?
– Нет, это наш домовой.
Ну конечно, даже в вопросе о сверхъестественном у нас разные оценки.
Это «тш… тш… тш…» чрезвычайно назойливо. О нем рассказывают, будто появляется оно неожиданно: в хижине, в лесу, в лодках. И никто никогда не мог установить, что это такое. Полинезийцы считают, что это дух. Какой именно, я уже забыл, но им достаточно знать, что он существует, чтобы его не искать и не нарушать этим ни его, ни своего собственного спокойствия.
Тур Хейердал долго недоумевал. Звук измотал ему нервы до крайности. Он облазил и перерыл все. После долгих попыток установить виновника Тур Хейердал однажды случайно сломал какую-то ветку, и из нее выскочило некое существо, похожее на сверчка. И запиликало. Тайна открылась. Пусть себе пиликает и наш домовой. Его голос делает сумрак темнее, а ночи полнее.
– Джу, это дух. Истинный дух. Ты заметила, что он ведет только ночной образ жизни? Да и где это слыхано, чтобы привидение скрипело днем? Не раздражай его, не кощунствуй, вдруг это злой дух.
Джу
Сломался двигатель
Сбылись худшие мои предчувствия. Ночью ветер совсем стих. Убрали паруса и легли спать. Утром чуть повеяло, и мы снова двинулись вперед, но очень медленно. Дончо решил проверить двигатель и сменить масло, пока нет волнения. Но добрый мотор, который до сих пор верно нам служил, неожиданно отказал. Непонятно, почему. Всего 10 дней назад мы на двигателе выходили из лагуны Бора-Бора, и работал он прекрасно. С того времени его не трогали и ничего особенного не происходило: волны нас не заливали, не было и продолжительного проливного дождя. Дончо забрался в моторный отсек и начал отвинчивать гайки. Отвинтил все, что поддалось, но остался с той же озабоченной физиономией. Двигатель даже не чихнул. Дончо налил в него что-то и сказал, что надо подождать до утра: если и завтра не заработает, то войдем в Апиа на парусах. По сути дела, иного выхода у нас и не оставалось. В это время послышалось могучее дыхание и плеск. Совсем рядом появились несколько кашалотов. Я бросилась к фотоаппаратам и кинокамере. Успела-таки их поснимать. Кашалоты всплывали на поверхность подышать и снова ныряли. Один из них вынырнул так близко, что я смогла его разглядеть. У кашалота была маленькая, похожая на космическую ракету, веретенообразная голова, вид свирепый. Под водой он показался мне зеленоватым.
Огромные животные! Когда они всплывали на поверхность, казалось, будто они раздвигают собой океан. Нам хотелось еще поснимать, и мы долго ждали, не появятся ли кашалоты вновь, но они так больше и не показались. Мы не вызвали у них интереса.
После обеда я занялась основательной чисткой. Назло безветрию и тому, что не ведаем, когда доберемся до цели, я выбросила за борт все запасы сухарей. Они кишели червями, а Дончо пожаловался, что съел несколько штук (сухари хранились под его койкой). На Таити я их осматривала. Сухари уже тогда имели легкий запах, но я решила, что они выдержат. Мы и так ели их очень мало. Они мне ужасно надоели, опротивели. Теперь же мы совсем от них отказались. Тому, что сухари испортились, нечего удивляться. Нельзя обмануть природу. Сухари выдержали 7 месяцев невозможных условий. В Болгарии их гарантийный срок хранения – 3 месяца. В отличие от атлантической экспедиции сейчас единственной верной нашей пищей остались консервы, компоты и планктон.
В этот и без того богатый событиями день порвалась еще и планктонная сеть. Заменили ее последней.
Прошли еле-еле 34 мили.
Как мы были уверены, что во вторник, 13 июля, будем уже на Самоа. А на Фиджи я втайне мечтала прибыть 30 июля – в день рождения Яны. Но во всех своих расчетах мы не учли ветер, и он всерьез обиделся.
Дончо
Зависим от ветра
Случилось нечто неприятное. Попытался завести двигатель. Делаю это регулярно, чтобы поддерживать мотор в полной боевой готовности. Повернул ключ зажигания, но стартер даже не дрогнул. Попытался завести вручную. Рукоятка не прокручивалась. И она и двигатель будто окаменели. Пытался сдвинуть рукоятку и ногой, и всем телом, и молотком. Никакого результата. Прихватило намертво.
Убрал паруса и принялся разбирать двигатель. Думал, может, цилиндры и поршни заржавели. Так уже было в Атлантике.
Немного керосину, залитого сверху, несколько часов терпения, и дело шло на лад, хотя и приходилось долго бить молотком по заводной рукоятке.
Через отверстие,[45] в которое закладывается горящая бумага, потекла вода. Как она туда попала, не могу понять. Вода проникла в цилиндры, и теперь положение безнадежное. Вероятнее всего, поврежден какой-нибудь клапан и при высокой волне вода через выхлопную трубу достигла цилиндров.
