жар горел в ее глазах. Она не хотела вновь плакать перед ней. – Иногда я думаю, что годами медленно умираю. Я исцелила того мальчика, потому что следовала своему чутью. Своему сердцу. Я не понимаю, как доброта может быть неправильной. – Приглушенный шум толпы заполнил тишину между ними. – Знаешь, – медленно продолжила Рен, – теперь я начинаю сомневаться, что это чувства привели меня к неприятностям. Может быть, все из-за того, что я была слишком занята разбором собственных действий и критикой. Ненависть к себе. Может быть, именно это сделало меня слабой.
Непроницаемое выражение лица Уны разлетелось на тысячу осколков.
– Я не хотела, чтобы ты пострадала, Рен. Тебя всегда было слишком легко обидеть.
«Я пыталась защитить тебя». Когда любовь превратилась в оружие, с помощью которого можно было уничтожить друг друга? Она обхватила колени руками и крепко сжала их. Если бы она не держала себя в руках, то разлетелась бы на части.
Спустя вечность Уна произнесла:
– Прости.
Рен вздрогнула от неожиданности.
– Что?
– Не заставляй меня повторять. – Уна сдавленно вздохнула. – Я должна была послушать тебя. Я должна была довериться тебе. И я не должна была говорить тебе все те ужасные вещи на балу. Я была неправа.
Рен наблюдала за пылью, кружащейся в полосах солнечного света. Она прижала руки к холодному камню. Это были настоящие вещи, на которые можно было опереться. То, что она слышала… Должно быть, ей показалось. За все годы, что они знали друг друга, она могла по пальцам пересчитать, сколько раз Уна извинялась перед ней. Она была слишком ошеломлена, чтобы ответить сразу. Но Уна ждала, и в неуверенном изгибе ее бровей было что-то незнакомое. Уязвимость.
– Ты выполняла приказы королевы, – сказала Рен. – Я понимаю, почему ты так поступала.
– Приказы… Я потратила всю жизнь на выполнение приказов. Я думала, что это лучший способ служить Дану. Что такое страна, как не сила ее королевы? – В ее голосе послышалась горечь. – Но теперь мне ясно, что я не смотрела на мир с широко раскрытыми глазами. То, чего королева хочет для Дану, – далеко не светлое будущее. Если она казнит Кавендиша, кровопролитие неизбежно. Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока этот змей Лоури поощряет ее напрасно жертвовать жизнями. Не теперь, когда эти жизни в моих руках.
– Почему ты говоришь мне это? – Голос Рен дрогнул от неуверенной, но упрямой надежды.
– Я знаю, у тебя есть какой-то план, – ответила Уна. – Я хочу присоединиться.
Рен молча смотрела на нее. Перед ней стояла Уна Драйден, самая преданная слуга королевы. Непоколебимая в своем стремлении к порядку и справедливости. Будущий генерал. Уна, которую Рен знала, не выбрала бы Хэла Кавендиша как меньшее из двух зол. И она, конечно же, не поддержала бы ни один из безрассудных планов Рен.
– И почему я должна довериться тебе сейчас?
Уна скрестила руки на груди.
– Я не буду винить тебя, если ты мне не поверишь, но, честно говоря, шансов на успех не слишком много. Ты с Кавендишем против целой страны. Сама посуди.
– Спасибо, – кисло пробормотала Рен. Она, по крайней мере, всегда могла рассчитывать на честность Уны. Она продолжила: – Знаешь, то, что ты присоединишься к нам, не очень-то повысит шансы. Зачем тебе жертвовать всем, ради чего ты работала?
– Я не хочу успеха, если его ценой будут невинные жизни. Кроме того, каким командиром… – Глубоко вздохнув, Уна покачала головой. – Какой подругой я была бы, если бы позволила тебе сделать это в одиночку?
Рен зажмурилась, отчаянно пытаясь сдержать слезы.
– Я не знаю, Уна. Они держат его под постоянным наблюдением Гвардии в Башне, и мы не можем просто ворваться туда…
«Или можем?»
– Я узнаю этот взгляд, – сухо заметила Уна. – О чем ты думаешь?
– Мы с тобой – те, кто поймал его, а значит, в глазах остальных мы – любимицы королевы.
– Верно.
– И ты капитан Гвардии.
– Верно, – с сомнением согласилась она.
– А значит, никто не станет задавать вопросы, если мы посетим его камеру. Проникнуть внутрь будет легко, и, если мы правильно рассчитаем время и замаскируем его, мы сможем выйти через парадную дверь.
– Это самый абсурдный и беспечный план, который я когда-либо слышала.
Рен приготовилась к отказу.
– Но поскольку его казнь завтра, – продолжила Уна, – он единственный, который у нас есть.
Рен прерывисто вздохнула. Они легко пройдут контрольно-пропускные пункты безопасности Северной Башни, но смогут ли они так же легко выбраться оттуда? Если они ошибутся, то будут висеть рядом с Хэлом. Хотя Рен была готова смириться с таким приговором, она не могла просить Уну о том же.
– Он абсолютно не гарантирует успех. Ты правда готова умереть ради Хэла Кавендиша?
– Я бы с радостью посмотрела на его казнь. Но сегодня я отложу в сторону свои чувства и буду терпеть его существование. Что имеет значение – так это правда и высшее благо. Но ты, кажется, думаешь, что его стоит спасти ради него самого.
– Я бы хотела ненавидеть его. Раньше так и было. – Рен опустила взгляд. – Но затем я узнала его ближе. Он терпеливый, и проницательный, и… добрый в глубине души. Ничто не сможет изменить того, что он сделал, но он хочет искупить свои грехи. Я доверяю ему и считаю, что для Дану и Весрии есть другой путь.
– И какой? Без справедливости у нас ничего нет.
– Справедливость привела нас сюда. Справедливость убьет всех нас.
– Что ты предлагаешь вместо нее?
– Прощение.
– Прощение? – усмехнулась Уна. – Это прекрасная мысль, но мы не можем изменить столетия войны. Она у нас в крови.
– Тогда диализ.
– Как всегда, непрактично. – Уна безэмоционально рассмеялась, прерывистый звук превратился во вздох. – Мне жаль, Рен. Мне правда жаль.
Именно это и прорвало плотину. Это тихое наивное «правда».
– Я прощаю тебя. И мне тоже жаль. Я никогда не хотела обидеть тебя. Я никогда не хотела требовать от тебя многого. После того как меня отстранили, я была так напугана, что не могла ясно видеть. Я не могла отказаться от Байерса и так волновалась, что ты будешь следующей. Была часть меня, которая все еще…
Уна поморщилась.
– Ты не обязана говорить это.
– Я должна. Это не исчезнет просто так. Я все еще любила тебя, Уна.
– Я знаю, – хрипло произнесла она. – Но я никогда не могла дать то, что тебе было нужно.
Конечно, она не могла этого сделать. Уже несколько недель Рен знала это. В Колвик-Холле она была слишком занята, чтобы много думать об Уне, а когда вспомнила, то поняла, что это была
