Абрамовичем. А то и с Березовским.
Вениамин Цадикович за прошедшие годы внешне почти не изменился, да и с внутренним содержанием все оставалось в норме. Не постарел, не растерял чувства юмора, даже некоторых иллюзий не утратил. Чего не скажешь об Ангарском. Они вместе когда-то защищали кандидатские.
Веня быстро продолжил - написал докторскую, успел до эпохи всеобщего развала. Вадим - нет.
— Ты сюда как попал? - спросил Ангарский после первой, - Институт открываешь?
— Если бы. Научная и преподавательская деятельность давным-давно накрылась. Приехал устанавливать контакты с местными торговыми организациями. Буду свою продукцию вам поставлять.
— Какую?
— Полиграфическую.
— Ну вы, блин, даете! Круто тебя развернуло.
— Это еще очень приличный бизнес. Не представляешь, чем я только не торговал. От постельного белья до пищевых добавок. Где меня только холера не носила за эти годы. От международной экологической комиссии до переговоров с таджикскими сепаратистами.
— И как они к тебе, еврею, отнеслись?
— Не поверишь, прекрасно. Я единственный кто на переговорах мог изъясняться на английском и арабском. Без меня они бы там по сей день сидели, молча плов кушали.
Вадим хохотал. Веньке пожалуй можно было бы поведать свою собственную историю. Нет. Не станет. Лучше повспоминать о прошлом, Гасана помянуть. Они были знакомы.
Потом они пошли прогуляться. Белые ночи, к сожалению, закончились. На улицах вовсю светили фонари - чисто северная эстетика - на большой земле такое, редко где встретишь. Венька затащил Вадима в ресторан, где они и гуляли почти до утра.
И что самое прекрасное, на завтра Кошкин еще оставался в городе, значит, сделает свои дела, вернется в Вадимову берлогу, и никто им не помешает, дальше справлять встречу. Он и вещи перетащил из гостиницы. Гуляем!
Часов наверное в десять, когда город накрыла тьма, и граждане помоложе потоком пошли из подъездов, а те что постарше опасливо затрусили домой; когда литра три пива уже упокоилось в желудках, зазвонил телефон. У Вадима появилась мысль, переждать звонок, а потом вообще отключить эту тарахтелку. Так хорошо сидели, хорошо говорили… Марго вчера не позвонила.
Обязательно нагрянет с беспроволочным визитом сегодня. Он тянул время, раздумывая, как поступить, но наткнулся на вопросительный Венькин взгляд. Пасуешь? Получается, пасую.
— Жена? - спросил Веня.
— Кому еще в такое время?
И снял трубку.
— Слушаю.
— Это я.
— Слушаю, - автоматически брякнул Ангарский. Он просто не ожидал, просто застопорился.
Самое смешное, спроси она его с ходу о чем-нибудь, он бы опять повторил свое "слушаю". Слова вылетели из головы.
— Я хочу тебя увидеть, - донесся из трубки чуть дрожащий голос Ольги.
— Приезжай, - прорвался Вадим сквозь вербальный барьер. - Адрес не забыла?
— Нет.
— Только… тут у меня товарищ.
— Тогда я не приеду.
— Он из другого города, завтра отбывает. Приезжай.
— Хорошо.
Трубка с первого раза не попала в гнездо. Точно, старым становлюсь. Какого бы черта волноваться. А ведь волнуюсь. Такого я за собой, пожалуй, и не припомню. Разве в юности так потряхивало, когда за первыми девушками еще вполне невинно ухаживал.
— Не жена, - удовлетворенно констатировал Кошкин.
— Ага.
— Мне смыться? Все равно в пять утра надо быть в аэропорту. Приеду с вечера, посижу, книжку почитаю.
— Ни в коем случае. Я тебя не отпущу.
И опять смешно. Ангарскому вдруг стало интересно, как Венька отреагирует на Ольгу.
Она появилась на пороге такая красивая, что у Вадима в первый момент захватило дух. Прошла, поздоровалась, устроилась в уголке дивана и без напряжения, без рисовки, без бабских ужимок легко влилась в разговор. Смеялась, слушала, сама что-то рассказывала; на Вадима почти не смотрела. Но… Она вся была наполнена внутренним напряжением, которое перехлестывало: в дрожании пальчиков, в напряженном изгибе губ, даже в запахе.
А Венька разливался:
— В начале года в мое издательство поступил заказ из министерства обороны. Надо было сотворить поздравительные открытки к Двадцать Третьему февраля. Так мы же с полным нашим удовольствием. Дизайнер быстренько сработал все в цвете, надпись, полиграфия… Осталось найти какой-нибудь военный символ. Нас, кстати, предупредили, что картинка должна отображать морскую тематику. Морскую, так морскую. Я пошел к фотографу, тот порылся в своих слайдах, у него их целая коллекция. Нашел. Соединили. Получилось великолепно: синее море, серебряный шрифт, красные гвозьдики. В середине присобачили авианосец, с которого взлетает МИГ. Открытка
— класс. Отпечатали, прошла предоплата, мы отправили груз по назначению.
— И, что? - засмеялся Вадим, уже предполагая дальнейший поворот событий.
— Страшное случилось примерно через неделю после праздника. Тот же чин из министерства позвонил мне и на чистейшем русском устном, без употребления каких-либо других оборотов, предложил явиться к нему в кабинет.
Вадим согнулся от хохота. Ольга смотрела недоуменно.
— Я являюсь. Рожа у чина совершенно свекольная, плюс послепраздничная отечность, сам понимаешь, один вид может напугать до икоты. Я, признаться, струхнул, но пока в обморок не падаю. Чин швыряет мне в рожу открытку и кричит - перевожу, как понял:
— Это что?
— Открытка, - говорю.
— Что на ней изображено?
— Море, - говорю. - Облака, цветы, кораблик.
— Какой, на хер, кораблик! - орет чин. - Ты мне что тут нарисовал?
— Авианосец, - говорю.
— Чей?
Теперь в захлеб расхохоталась уже Ольга. Венька и сам хихикал.
— Так чьим же кораблем вы министерство поздравили? - едва выговорил Вадим.
— Не поверишь, американским.
— А МИГ наш?
— Наш.
— И как ты выкрутился?
— С ходу и на полной громкости понес какую-то околесицу, мол, в прошедшей войне мы и американцы вместе сражались против фашистов. Что пришло время вспомнить братство по оружию…
— Неужели прокатило?
— Представь себе. После того как я напомнил генералу, что именно ему привозил открытку визировать. Он ее и подписал. Иначе я сегодня не водку бы под полярным кругом трескал, а в
Хайфе на ПМЖ устраивался.
Вадиму сто лет не было так хорошо. Рядом был друг и была женщина, которую он хотел, как никого до нее. И она - тоже. В первый раз, в прошлое свидание, для нее все случилось спонтанно, она была ошарашена, хоть и старалась держаться непринужденно. Сегодня она пришла к нему и только за ним.
Деликатный Венька засобирался спать. Вадим постелил ему в маленькой комнатке. А они еще некоторое время сидели и разговаривали. Пока он ни сорвался. Тянул бы еще, чтобы сама к нему качнулась, не смог. И опять все слилось в сплошной горячий поток, когда каждое прикосновение, движение, слово заставляют все внутри плавиться сладкой лавой, и эта лава, наконец, выплескивается сумасшедшим взрывом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
