жителей переселил в Метапонт и Фурии, а старейшин города, уличенных в тайных переговорах с Фульвием, казнил.
55) Сражение под Нумистроном
Марцелла не испугало столь тяжкое поражение. Перейдя из Самния в Луканию, консул расположился лагерем под Нумистроном на равнине на виду у Ганнибала. Марцелл первый вывел из лагеря войско, готовое к бою; Ганнибал не уклонился от сражения: свой правый фланг он поднял на холм; римляне левым прижались к городу. Марцел ввел в бой I легион и правое крыло, а Ганнибал – воинов-испанцев и балеарских пращников, а в ходе сражения еще и слонов. Бились долго, никто не имел перевеса. Первые ряды устали и I легион заменили III, правое крыло левым; у врагов тоже свежие бойцы сменили в сражении усталых солдат; затухавшая битва с появлением новых сил разгорелась вновь; ночь развела сражавшихся; победителей не было.
На следующий день римляне с восхода солнца и далеко за полдень стояли в строю; никакой враг не показывался. Спокойно собрали доспехи с врагов, снесли в одно место трупы своих и сожгли их. Следующей ночью Ганнибал бесшумно снялся с лагеря и ушел в Апулию
56) Сражение под Канузием
В конце 210 г. до Р.Х., как обычно, состоялись выборы. В консулы были избраны Квинт ФабийМаксим (в пятый раз) и Квинт Фульвий Флакк (в четвертый раз). Фабий должен был воевать под Тарентом, Фульвий – в Лукании и Бруттии.
Покидая Рим, Фабий заклинал проконсула Марцелла задерживать жестокими боями Ганнибала, пока он сам будет осаждать Тарент. Как только стало достаточно корма для лошадей, Марцелл с двумя легионами выступил из зимнего лагеря и под Канузием встретился с Ганнибалом, который старался склонить канузийцев к отпадению, но, услышав о приближении Марцелла, снялся с лагеря и стал отступать. Марцелл преследовал его по пятам; ставил свой лагерь рядом с его лагерем, окончив лагерные работы, тут же выводил готовые к бою легионы. Ганнибал, посылая небольшие отряды всадников, пехотинцев и лучников, завязывал незначительные схватки; он не считал нужным дать решительное сражение и все-таки был вынужден его дать. Марцелл настиг его на широкой открытой равнине и не дал поставить лагерь, нападая со всех сторон и мешая работам. Войска в полном составе были брошены в бой; сражение шло почти до ночи и кончилось ничем. Быстро, еще до ночи, укрепили лагеря, поставив их недалеко один от другого.
На другой день сражение продолжилось. Карфагеняне рьяно кинулись в бой. После двух часов сражения они стали теснить правое крыло римлян. Марцелл вывел на передовую линию XVIII легион. Но тут одни в страхе начали отступать, другие не торопились их сменить; смятение стало общим; римляне в беспорядке бежали в свой лагерь. Собрав солдат на сходку, Марцелл обратился к ним с такими суровыми и горькими словами, что гнев начальника показался воинам страшнее злосчастного сражения. Бросившим свои знамена Марцелл распорядился выдать ячменя вместо пшеницы (как вьючным животным); центурионов манипулов, бросивших знамена, заставил стоять в стороне, с мечами наголо и без поясов; всему войску, пехоте и всадникам, приказал завтра быть наготове.
Утром Ганнибал велел играть сигнал и вывел свое войско. Сражались с обеих сторон яростнее, чем накануне: карфагеняне старались сохранить вчерашнюю славу, римляне – смыть свой позор. Левое крыло римлян и когорты, бросившие свои знамена, сражались на передовой линии; XVIII легион стоял на правом крыле; флангами командовали легаты Луций Корнелий Лентул и Гай Клавдий Нерон; Марцелл держал середину строя, ободряя солдат и словами, и своим присутствием. У Ганнибала на передовой стояли испанцы – главная сила его войска. Сражение шло уже долго, но никто не имел перевеса, и Ганнибал приказал вывести вперед слонов. Сначала слоны смешали ряды римлян: одних потоптали, другие в страхе разбежались, обнажив линию обороны. Это пошло бы и дальше, если бы военный трибун Гай Децим Флав, схватив знамя первого манипула гастатов, не приказал всем идти за ним. Придя туда, где столпились животные и беспорядок был наибольшим, он приказал забросать слонов дротиками.
Не все слоны были ранены, но те, в чьих спинах засели дротики, кинувшись бежать, увлекли за собою и невредимых. Огромные животные напали на своих и убили их больше, чем врагов. На карфагенян, уже смятых пробежавшими слонами, двинулась римская пехота и обратила их в бегство. Марцелл вдогонку послал конницу; гонимых страхом преследовали, пока наконец не загнали в лагерь. Ко всему прочему еще в самых воротах лагеря рухнули два слона; и солдатам пришлось лезть в лагерь через ров и вал; тут-то и началось избиение: убито было около 8 тысяч карфагенян и 5 слонов. И римлянам эта победа стоила недешево: 1700 легионеров (из двух легионов), больше 1300 союзников потеряли убитыми; раненых – и граждан, и союзников – было очень много. Ганнибал в следующую ночь ушел; Марцеллу хотелось его преследовать, но большое число раненых удержало его на месте.
57) Взятие Тарента консулом Фабием Максимом
Консул Квинт Фабий взял приступом город Мандурию в области салентийцев: захвачено было до 3 тысяч человек и много разной добычи. Оттуда он направился к Таренту и расположился лагерем у самого входа в гавань. Часть кораблей имела на борту стенобитные машины и все потребное для осады; другая часть – метательные машины, камни и всякое другое оружие. Из моряков – одни должны были подкатывать к стенам машины и приставлять лестницы, другие издали – с кораблей – поражать защитников стен.
Осада обещала быть трудной, но одно обстоятельство помогло консулу добиться скорой победы. Ганнибал оставил в Таренте отряд бруттийцев; начальник этого отряда смертельно влюбился в женщину, брат которой служил в войске консула Фабия. С разрешения последнего он под видом перебежчика пробрался в Тарент и вступил в общение с любовником своей сестры. Исподволь разузнал, как тот настроен, и, убедившись в его легкомыслии, мнимый перебежчик уговорил уговорил его – не без помощи женских ласк – предать римлянам участок стены, охраняемый отрядом бруттийцев.
Фабий в первую стражу подал знак бывшим в крепости и охранявшим гавань, а сам, обогнув гавань, незаметно устроил засаду с восточной стороны города. Затем трубы зазвучали одновременно и с крепости, и от гавани, и с кораблей, приплывших со стороны открытого моря. Крик и тревога поднялись, как и было задумано там, где никакой опасности не было. Фабий, рассчитав по времени и догадываясь по молчанию, что охрана выведена, приказал приставить лестницы к стенам в том месте, где стояла когорта бруттийцев. Как только захватили стену – бруттийцы помогали солдатам, –
