— Мне ничего этого не нужно, — неожиданно хрипло прозвучал голос Шарлотты. — Я только хочу, чтобы ты сказал три слова, всего три!
Он улыбнулся. Ей, единственной любимой женщине в мире:
— Мисс леди Шарлотта, жена моя, я люблю тебя. О таком счастье Шарлотта и не мечтала.
— Я тоже люблю тебя, — она взяла цветы. Винтер перехватил ее руку, поднес к губам и страстно поцеловал.
— Прекрасно, чрезвычайно занимательно, — заговорила королева Виктория. — Мы благодарим обеих леди Раскин, лорда Раскина, и, конечно, его чрезвычайно талантливых детей. Но чтобы попасть в Лондон до наступления темноты, следует не мешкая покинуть этот гостеприимный дом.
Принц Альберт кашлянул:
— Да, в самом деле.
Шарлотта умудрилась высвободить свою руку из руки Винтера и повернулась к гостям.
— Чрезвычайно занимательно! — произнес король Дэниор с лукавой улыбкой.
— Не ожидала, что будет настолько интересно, — королева Евангелина прижалась к супругу.
— Счастлива доставить вам удовольствие, — Адорна зарделась, но не удержалась и добавила: — Я всегда стараюсь сделать свои приемы незабываемыми.
— Думаю, вам это удалось, и все со мной согласятся, — кивнула королева Евангелина.
Винтер, Робби и Лейла спешились. Лошадей увели в конюшню, артисты поднялись на террасу. Королевские дети сразу же окружили Робби и Лейлу. Винтер не сводил глаз с Шарлотты. Шаг за шагом он беспрепятственно подошел к жене, встал рядом с ней.
Гости продолжали прощаться. А Шарлотта смотрела на мужа, не в силах поверить услышанному. Он не прикасался к ней, а она — к нему. Они не решались, словно знали: стоит им это сделать, их поведение выйдет за рамки приличия. А в душе Шарлотта понимала, что, демонстрируя свои чувства на публике, они и впрямь вели себя крайне неприлично.
— Голубки-и-и, — пропела Адорна, — их величества уезжают!
Молодая чета подошла к матери. Шарлотта присела в реверансе и с гордостью отметила элегантный поклон Винтера. Потом они долго махали садившимся в открытые экипажи гостям, и, наконец — наконец-то! — королевский кортеж исчез из виду.
Воцарилась благословенная тишина. Адорна, дети, слуги — все смотрели на Винтера и Шарлотту. Она это знала, но сейчас это не имело ни малейшего значения. Пусть вся Англия видит, как она любит своего мужа, пусть, ведь ее чувство взаимно! Теперь у нее есть все, чего она когда-либо желала.
— Я сделаю тебя счастливой, — поклялся Винтер, — я буду радовать тебя каждую ночь.
Адорна вздохнула.
— Может, это искупит горечь тех дней, когда ты вел себя как настоящий осел, — пробормотала она себе под нос. И уже громче добавила:
— Пойдемте, дети, я научу вас играть в вист.
Они уже направились к двери, и Винтер с Шарлоттой протянули друг другу руки, как вдруг раздалось шуршание колес по гравию.
Винтер с досадой посмотрел на подъездную дорогу:
— Что-то оставили впопыхах?
— Наверное, — презрительно отозвалась Адорна. — Как будто я не отослала бы все забытые ценности им вслед…
Но Шарлотте приближавшаяся карета показалась незнакомой. Во-первых, она была закрытой, а, во-вторых, дверца была задрапирована красным шелком, словно нарочно для того, чтобы скрыть герб. Кучер был наряжен в старинный красный костюм знатного господина. Он многозначительно усмехнулся глазевшим на него людям и остановил лошадей.
Дверца распахнулась. На землю спрыгнул одетый в черное человек в маске. На нем был короткий плащ, дуплетnote 13, трико и кожаные перчатки с крагами. Смерив присутствующих презрительным взглядом, он уверенно взошел на террасу. Перекинув плащ на одно плечо и подбоченившись, он приблизился к Адорне и пристально посмотрел на нее сквозь прорези в маске.
— Бабушка, кто это? — шепотом спросила Лейла. Адорна какое-то время вглядывалась и наконец неуверенно произнесла:
— Лорд Бакнелл?
Стоявший рядом с Шарлоттой Винтер подавил улыбку.
— Лорд Бакнелл, — уже уверенней заговорила виконтесса, — что вы…
Человек в маске ничего не ответил. Вместо этого он ловко взвалил Адорну себе на плечо. Виконтесса пронзительно закричала. Шарлотта от изумления застыла на месте. Что Винтер говорил, когда уносил ее в их брачное гнездышко? «Бакнелл напомнил мне, что строптивых девиц следует похищать»?
И теперь лорд уносил в неизвестном направлении ее свекровь. Когда он усадил Адорну в карету, она снова взвизгнула, но на этот раз как от щекотки.
Ее похититель вскочил внутрь и захлопнул дверцу. Кучер щелкнул хлыстом и в мгновение ока карета и кони исчезли за поворотом.
Шарлотта так и осталась стоять, онемев от неожиданности.
— Мама, а зачем лорд Бакнелл увез бабушку? — спросила Лейла.
Как многие поколения родителей до нее, Шарлотта ответила:
— Расскажу, когда подрастешь. Робби обнял сестру за плечи.
— Пойдем, перекусим чего-нибудь. А заодно я тебе объясню. Указав дрожащим пальцем на дорогу, Шарлотта произнесла:
— Милорд муж, узнаю ваш славный почерк в постановке этого скандального спектакля.
Винтер удовлетворенно улыбнулся:
— Бакнелл сумеет сделать мать счастливой. Шарлотта уже отчаялась его вразумить, но, как бывшая мисс Присс, она попытается:
— Вы должны понять, что в цивилизованном обществе столь варварские методы, эффективность которых вы так превозносите, неприемлемы.
Прислонившись к перилам и скрестив на груди руки, Винтер с вызовом посмотрел на жену:
— Отчего же? Благодаря варварскому подходу Бакнелл преуспел там, где вежливое ухаживание оказалось бессильным. Да и в нашей с вами борьбе, дорогая жена, совершенно ясно, кто вышел победителем.
Шарлотта задохнулась от возмущения:
— Победитель? Я бы сказала, что в нашем случае это слово неуместно.
— Вы правы. Что толку сотню раз повторять одно и то же, — Винтер расправил плечи и подошел к жене. — Достаточно согласиться, что победа всегда остается за мной.
Шарлотта не сдавалась:
— В супружестве нет ни победителей, ни побежденных, ни правых, ни виноватых.
— В таком случае пойдемте наверх, мисс леди Шарлотта, — проникновенно пропел Винтер. — Вы снимете туфли, и я помассирую вам ножки.
— Мне кажется очевидным, что разуваться в присутствии мужчины — это признак… — Шарлотта попятилась, чувствуя, как гнев уступает место нарастающему возбуждению, — признак дурного тона. Мужчина может счесть, что его приглашают к действию и…
Обняв упиравшуюся жену, Винтер прижал ее к себе и нашел губами ее губы. Наконец она прильнула к его разгоряченному телу и открыла ему навстречу свои уста. Он целовал ее до умопомрачения, пока она не оказалась во власти всепоглощающей, совершенно «непозволительной» страсти.
